И вдруг у подъезда нашего дома я увидела исхудалую женщину, всю в лохмотьях; за спиной она несла маленького ребенка.
– Хотя я торопилась, но сразу поняла, что сам бог послал эту нищенку, чтобы дать мне возможность совершить доброе дело. И я подала знак, чтобы она последовала за мной в дом.
«Садитесь», – предложила я любезно, когда мы вошли в музыкальный салон. Женщина послушно села на самый краешек стула и посмотрела на меня кротким, выжидательным взглядом. Вы не можете себе представить, как мне было ее жаль! И обратите внимание, дорогие мои, именно в эту минуту я чуть было не совершила страшную, непростительную ошибку. Не подумав как следует, я потянулась к сумочке, чтобы вытащить оттуда доллар…
– Вы только подумайте, мои милые! Доллар! Что такое доллар? Кусок печатной бумаги – и только. А сердце несчастной женщины, что была передо мной, нуждалось в утешении, понимании, искреннем человеческом сочувствии… Низменность моего движения ужаснула меня, и я решила безотлагательно исправить дело. Но каким образом?..
И опять бог указал мне путь. Мой взор невольно обратился к личику ребенка, к его протянутым ручкам. Я проследила за взглядом этого маленького херувима и заметила, что он устремлен на небольшой портрет в простой деревянной рамке, висевший на стене у окна. Это было изображение президента Авраама Линкольна! И тут на мою душу снизошло великое, святое озарение. Я уже знала, как мне следует поступить! Без колебаний я сняла портрет со стены, вынула его из рамки и вложила в ручки ребенка.
Какая радость засветилась в невинных детских глазенках! Какой чистый патриотический восторг! Я погладила младенца по головке и, обратившись к матери, сказала с нежностью: «Возьмите, добрая женщина, на память о сегодняшнем дне. Пусть этот образ морально поддерживает вас. Глядя на него, вспоминайте, что каждый гражданин нашей страны, даже самый бедный, может стать ее украшением».
Я видела, как губы этой женщины дрогнули, точно пытались что-то выговорить. Но прежде, чем с них сорвалось хотя бы одно слово, женщина встала и быстро выбежала из салона. Но я не осудила ее за внезапный и несколько бестактный уход. Я понимала ее. Она хотела скрыть слезы благодарности, готовые брызнуть из глаз…
Миссис Компсон под наплывом чувств вынула батистовый платочек и поднесла его к глазам. Это был великий, незабываемый момент. Она давно такого не переживала.
Наконец общее волнение кое-как улеглось.
– Поклянемся, милые подруги, – торжественно закончила миссис Компсон, – начиная с сегодняшнего дня делать все, что в наших силах, чтобы поддержать славные традиции клуба «Жрицы Афродиты». У меня уже есть план. Я куплю десять тысяч портретов президента Авраама Линкольна и не успокоюсь до тех пор, пока не раздам их бедным, нуждающимся женщинам с маленькими детками. Как по-вашему, может быть, мне избрать что-нибудь другое?
– Ах, дорогая миссис Компсон, как вы можете сомневаться! – воскликнула миссис Уоррен. – Это прекрасное, благородное начинание, оно прямо-таки вдохновляет всех нас! С вашего разрешения я тоже даю обет, который, надеюсь, будет приятным дополнением к обязательству нашей милой миссис Компсон. Мне все же кажется, что сердечки обездоленных крошек должны питать нежное чувство не только к президенту Линкольну. Возможно, некоторые детки придут в восторг – ну хотя бы от Джефферсона!.. Покупаю десять тысяч портретов Джефферсона!..
– Прекрасно!.. А я Джексона!
– Какая прелесть!
– Я тоже в долгу не останусь!
– Ах, милая, как зовут Вашингтона? Джордж? Очаровательно! Я всегда любила это имя…
– А я куплю Тафта. Моего второго мужа тоже зовут Вильям. Я называю его Вилли…
Потребовалось немного времени, чтобы каждая жрица определила, какую благородную задачу она будет осуществлять в ближайшем будущем. Увлеченные своими планами, жрицы сначала не заметили, что мисс Пимпот сидит в уголке, погруженная в мрачные думы, и одна не принимает участия в благотворительной трескотне.
Мисс Питтипат Пимпот, хоть она вступила в члены клуба совсем недавно, считалась одной из наиболее представительных жриц. В ней было ровно триста пятьдесят шесть фунтов мяса, сала и костей, и, как утверждают, ровно триста пятьдесят шесть миллионов долларов числилось на ее банковском счете. Мисс Пимпот справедливо гордилась этой удивительной цифровой гармонией, но, как с сочувствием констатировали остальные члены клуба, даже она не помогала ей женить на себе какого-нибудь мужчину. Это была здоровенная бабища с явственно обозначавшимися под носом темными усиками. Для этой жрицы супружеское ложе было понятие вожделенное, но абстрактное.
Жрицы жалели свою подругу. Понятно, они ее ни о чем не расспрашивали. Все же некоторые подробности вышли наружу, и сердца жриц прониклись глубоким сочувствием к подруге. Ходили слухи, что однажды у мисс Пимпот завелся настоящий поклонник. Это был некто Гарри Пиль, по профессии человек-змея из цирка Пернамбуко. Воспылав к мисс Пимпот страстной любовью, он был убежден, что, располагая такой партнершей, можно подготовить чудесный цирковой номер. С горячностью умолял он свою возлюбленную выступить в цирке в роли дорической колонны, вокруг которой он, Гарри Пиль, обовьется, как плющ. Мисс Пимпот, говорят, с негодованием отвергла этот проект. Ее не смягчило даже галантное предложение Гарри – посадить у подножия мисс Пимпот купидона с луком и колчаном; купидон должен был пускать стрелы в тех мужчин из публики, которые не выполняют своего долга по отношению к старым девам, отказываясь на них жениться. Одна стрела – один доллар.
Но мисс Питтипат Пимпот, по слухам, отклонила и этот доходный вариант. Позже выяснилось, что она совершила ошибку; как видно, мужчины этой профессии перевелись; по крайней мере с тех пор ни один человек-змея уж больше не появлялся на ее горизонте. Она осталась свободной и всем своим пылким сердцем предалась благотворительной деятельности. Теперь мисс Пимпот сидела в сторонке, печальная и задумчивая: казалось, ничто, даже смелые планы подруг не смогут вернуть ее к действительности.
– Что с вами, милая мисс Пимпот? – воскликнула в испуге миссис Компсон. – У нас еще остался Джемс Монрое! О боже, дорогая, вы плачете?..
Мисс Пимпот вздрогнула всем телом, проворно поправила что-то у себя за лифом и растерянно огляделась вокруг. Заметно было, что ей с трудом удается преодолеть волнение. Взяв себя в руки, она сказала низким глухим голосом:
– Мне не нужен Джемс Монрое. Мне никто не нужен. Я ни от кого не жду помощи. Бог отвернулся от меня.
– От вас? Нет, этому мы никогда не поверим! – воскликнули хором жрицы; окружив несчастную подругу тесным кольцом, они принялись ласково утешать ее, умоляя не таиться и поведать им свое горе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
– Хотя я торопилась, но сразу поняла, что сам бог послал эту нищенку, чтобы дать мне возможность совершить доброе дело. И я подала знак, чтобы она последовала за мной в дом.
«Садитесь», – предложила я любезно, когда мы вошли в музыкальный салон. Женщина послушно села на самый краешек стула и посмотрела на меня кротким, выжидательным взглядом. Вы не можете себе представить, как мне было ее жаль! И обратите внимание, дорогие мои, именно в эту минуту я чуть было не совершила страшную, непростительную ошибку. Не подумав как следует, я потянулась к сумочке, чтобы вытащить оттуда доллар…
– Вы только подумайте, мои милые! Доллар! Что такое доллар? Кусок печатной бумаги – и только. А сердце несчастной женщины, что была передо мной, нуждалось в утешении, понимании, искреннем человеческом сочувствии… Низменность моего движения ужаснула меня, и я решила безотлагательно исправить дело. Но каким образом?..
И опять бог указал мне путь. Мой взор невольно обратился к личику ребенка, к его протянутым ручкам. Я проследила за взглядом этого маленького херувима и заметила, что он устремлен на небольшой портрет в простой деревянной рамке, висевший на стене у окна. Это было изображение президента Авраама Линкольна! И тут на мою душу снизошло великое, святое озарение. Я уже знала, как мне следует поступить! Без колебаний я сняла портрет со стены, вынула его из рамки и вложила в ручки ребенка.
Какая радость засветилась в невинных детских глазенках! Какой чистый патриотический восторг! Я погладила младенца по головке и, обратившись к матери, сказала с нежностью: «Возьмите, добрая женщина, на память о сегодняшнем дне. Пусть этот образ морально поддерживает вас. Глядя на него, вспоминайте, что каждый гражданин нашей страны, даже самый бедный, может стать ее украшением».
Я видела, как губы этой женщины дрогнули, точно пытались что-то выговорить. Но прежде, чем с них сорвалось хотя бы одно слово, женщина встала и быстро выбежала из салона. Но я не осудила ее за внезапный и несколько бестактный уход. Я понимала ее. Она хотела скрыть слезы благодарности, готовые брызнуть из глаз…
Миссис Компсон под наплывом чувств вынула батистовый платочек и поднесла его к глазам. Это был великий, незабываемый момент. Она давно такого не переживала.
Наконец общее волнение кое-как улеглось.
– Поклянемся, милые подруги, – торжественно закончила миссис Компсон, – начиная с сегодняшнего дня делать все, что в наших силах, чтобы поддержать славные традиции клуба «Жрицы Афродиты». У меня уже есть план. Я куплю десять тысяч портретов президента Авраама Линкольна и не успокоюсь до тех пор, пока не раздам их бедным, нуждающимся женщинам с маленькими детками. Как по-вашему, может быть, мне избрать что-нибудь другое?
– Ах, дорогая миссис Компсон, как вы можете сомневаться! – воскликнула миссис Уоррен. – Это прекрасное, благородное начинание, оно прямо-таки вдохновляет всех нас! С вашего разрешения я тоже даю обет, который, надеюсь, будет приятным дополнением к обязательству нашей милой миссис Компсон. Мне все же кажется, что сердечки обездоленных крошек должны питать нежное чувство не только к президенту Линкольну. Возможно, некоторые детки придут в восторг – ну хотя бы от Джефферсона!.. Покупаю десять тысяч портретов Джефферсона!..
– Прекрасно!.. А я Джексона!
– Какая прелесть!
– Я тоже в долгу не останусь!
– Ах, милая, как зовут Вашингтона? Джордж? Очаровательно! Я всегда любила это имя…
– А я куплю Тафта. Моего второго мужа тоже зовут Вильям. Я называю его Вилли…
Потребовалось немного времени, чтобы каждая жрица определила, какую благородную задачу она будет осуществлять в ближайшем будущем. Увлеченные своими планами, жрицы сначала не заметили, что мисс Пимпот сидит в уголке, погруженная в мрачные думы, и одна не принимает участия в благотворительной трескотне.
Мисс Питтипат Пимпот, хоть она вступила в члены клуба совсем недавно, считалась одной из наиболее представительных жриц. В ней было ровно триста пятьдесят шесть фунтов мяса, сала и костей, и, как утверждают, ровно триста пятьдесят шесть миллионов долларов числилось на ее банковском счете. Мисс Пимпот справедливо гордилась этой удивительной цифровой гармонией, но, как с сочувствием констатировали остальные члены клуба, даже она не помогала ей женить на себе какого-нибудь мужчину. Это была здоровенная бабища с явственно обозначавшимися под носом темными усиками. Для этой жрицы супружеское ложе было понятие вожделенное, но абстрактное.
Жрицы жалели свою подругу. Понятно, они ее ни о чем не расспрашивали. Все же некоторые подробности вышли наружу, и сердца жриц прониклись глубоким сочувствием к подруге. Ходили слухи, что однажды у мисс Пимпот завелся настоящий поклонник. Это был некто Гарри Пиль, по профессии человек-змея из цирка Пернамбуко. Воспылав к мисс Пимпот страстной любовью, он был убежден, что, располагая такой партнершей, можно подготовить чудесный цирковой номер. С горячностью умолял он свою возлюбленную выступить в цирке в роли дорической колонны, вокруг которой он, Гарри Пиль, обовьется, как плющ. Мисс Пимпот, говорят, с негодованием отвергла этот проект. Ее не смягчило даже галантное предложение Гарри – посадить у подножия мисс Пимпот купидона с луком и колчаном; купидон должен был пускать стрелы в тех мужчин из публики, которые не выполняют своего долга по отношению к старым девам, отказываясь на них жениться. Одна стрела – один доллар.
Но мисс Питтипат Пимпот, по слухам, отклонила и этот доходный вариант. Позже выяснилось, что она совершила ошибку; как видно, мужчины этой профессии перевелись; по крайней мере с тех пор ни один человек-змея уж больше не появлялся на ее горизонте. Она осталась свободной и всем своим пылким сердцем предалась благотворительной деятельности. Теперь мисс Пимпот сидела в сторонке, печальная и задумчивая: казалось, ничто, даже смелые планы подруг не смогут вернуть ее к действительности.
– Что с вами, милая мисс Пимпот? – воскликнула в испуге миссис Компсон. – У нас еще остался Джемс Монрое! О боже, дорогая, вы плачете?..
Мисс Пимпот вздрогнула всем телом, проворно поправила что-то у себя за лифом и растерянно огляделась вокруг. Заметно было, что ей с трудом удается преодолеть волнение. Взяв себя в руки, она сказала низким глухим голосом:
– Мне не нужен Джемс Монрое. Мне никто не нужен. Я ни от кого не жду помощи. Бог отвернулся от меня.
– От вас? Нет, этому мы никогда не поверим! – воскликнули хором жрицы; окружив несчастную подругу тесным кольцом, они принялись ласково утешать ее, умоляя не таиться и поведать им свое горе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99