Оно двигалось медленно, неуклюже покачиваясь на волнах, но проявляемое им упорства с несомненностью свидетельствовало о том, что в жилах его команды течет кровь Вильгельмов Завоевателей и капитанов Куков.
И хотя команда состояла только из одного человека, сразу было видно – он заслуживает внимания. Костюм его выглядел несколько необычно и состоял всего лишь из подштанников в красную полоску, тщательно завязанных у щиколотки, и длиннополого сюртука коричневого цвета. Но не эти странности в манере одеваться отличали его от всех остальных мужчин, бороздивших в этот день волны Тихого океана, а гордое достоинство и спокойствие его неподвижной фигуры. Кто не знал истории этого человека, мог спросить себя, пораженный, уместно ли в данной обстановке это спокойствие. Но тот, кому была известна его биография, никогда не стал бы заниматься такими рассуждениями. Судно, величественно покачивающееся на волнах, – известный нам дубовый шкаф, а человек, направляющий его движение, – сам Джон Смит.
Когда «Алькантара» раскололась на две части, Джон Смит, стоя около знаменитого шкафа, собирался надеть коричневый сюртук и брюки цвета куриной слепоты: он полагал, что пришло время официально сообщить тетушке Каролине о силе своих чувств. Но ему удалось осуществить только первую часть своего намерения, и то не полностью. В следующий момент его подхватил ураган. Он долго оставался в забытьи и, когда наконец пришел в себя, увидел, что сидит в своем дубовом шкафу, а разъяренные волны бросают его из стороны в сторону. Джон Смит пришел в страшное волнение.
Где он? Не смыло ли его волной? Не унесло ли вихрем?
Засунув руку в левый угол шкафа, он нащупал древко, верхняя часть которого была тщательно обвязана веревкой, и глубоко, с облегчением вздохнул. Затем он раскрутил веревку, развернул флаг и укрепил его на своем судне. Потом спокойно лег и сейчас же уснул.
А когда Джон Смит открыл глаза, было утро и примерно в двух милях от него из спокойного синего моря поднимался остров.
Обычно потерпевшие кораблекрушение, увидев землю, падают на колени и начинают благодарить бога за счастливое спасение. Джон Смит был британским гражданином. Завидев остров, он тщательно застегнул коричневый сюртук на все пуговицы и выпрямился. Не оставалось сомнений – близка минута, когда ему предстоит водрузить на острове уцелевший флаг и таким образом присоединить эту территорию к Британской империи.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ,
которая начинается завтраком и кончается канонадой
Последний петух на острове Бамхо был съеден два месяца тому назад, и поэтому тетушку не могло разбудить его кукареканье. Однако она проснулась рано и в хорошем настроении. Сегодня ей предстояло посадить фуксии и заняться рядом государственных дел.
Тетушка Каролина встала, оделась, выглянула в отверстие, заменяющее окно, и, убедившись, что на небе ни облачка и день обещает быть жарким, надела свою шляпу, поболтала с Маничком, который уже пускал веселые трели и радовался поставленной кем-то перед его клеткой миске с лакомствами, застлала свое королевское ложе и вышла на улицу.
Утро было чудесное. Хижина стояла в самом центре высокогорного плато, и вид, открывавшийся отсюда, привел тетушку в восхищение.
Изжелта-коричневую площадку перед хижинами, плотно утрамбованную поколениями танцоров и воинов, окаймляла ярко-зеленая полоса свежей травы, за которой поднималась полоска темно-изумрудного кустарника. Здесь плато круто обрывалось, и перед глазами разворачивался огромный, уходящий к горизонту веер моря. У берега прозрачная вода отливала голубым, сквозь нее светилось янтарное дно отмелей, дальше, там, где голубой цвет переходил в синий, тянулась темная линия коралловых рифов. За рифами краски снова менялись, море светлело, искрилось на солнце, границей его была тоненькая нежно-перламутровая линия горизонта. Здесь кончался мир. А над ним поднималось к зениту небо такой глубокой, такой бездонной синевы, что у человека голова начинала кружиться.
У тетушки от всего этого великолепия захватило дух. Столько разноцветных полос одна красивей другой! «Вот если бы связать такие носки!..» – подумала она и вздохнула. Эта мысль вернула ее к повседневным заботам.
Тетушка зашла в хижину и прежде всего проверила, цел ли чемодан с носками. Потом накормила Маничка, ласково поговорила с ним, как это обычно делала по утрам. И тут ей захотелось есть.
– Как следует поступить королеве, если она проголодалась? – подумала тетушка в замешательстве.
К счастью, долго размышлять не пришлось. Отверстие, служившее дверью, заслонила тень, и вслед за тем в хижину вошла женщина. Толстуха эта понравилась тетушке с первого же взгляда. На твердом зеленом листе, который она держала в руках, были разложены весьма соблазнительные кушанья. Молча положив перед тетушкой на землю все принесенное, женщина низко поклонилась и хотела уйти. Но тетушка остановила ее.
Яства, разложенные на зеленом подносе, произвели на тетушку такое же впечатление, какое произвели бы и на любую другую хорошую хозяйку, воображение ее разыгралось. Вон тот зеленый салат, например, похож на шалфей, только он не такой кудрявый и цветом потемнее. А эти ягоды напоминают терновник, хотя они значительно крупнее и отливают изумрудом… Пышный холмик чего-то белого, поданный на перламутровой раковине, выглядел как сливочный мусс, но боже мой, откуда бы ему тут взяться?..
Тетушка и в самом деле считала, что разрешить эту загадку невозможно. Белый холмик, напоминавший сливочный мусс, заинтриговал ее; догадаться, что этот мусс сделан из цветов лотоса, она, конечно, не могла. Но тетушку интересовала не только рецептура поданных ей кушаний, но и степень их питательности.
– Спору нет, на вид очень красиво, – вздохнула она. – Только будешь ли этим сыт?
Подумав так, тетушка любезно обратилась к чернокожей женщине:
– Прошу вас, сударыня, присядьте на минуточку.
Когда часом позже в хижину тихо вошел Куо-Куо, чтобы спросить, нет ли каких желаний у его повелительницы, вопросы, касающиеся кулинарии, очевидно, уже были разрешены и разговор переключился на другую тему. Разложив на коленях носок, тетушка объясняла, как надо убавлять петли.
Вид спиц, мелькавших в тетушкиных пальцах, загипнотизировал славного воина. В изумлении следил он за процессом спускания петель, а когда носок был закончен, не в силах сдержать своих чувств, издал восторженное восклицание.
– Вам нравится? – спросила тетушка. И, видя, как засверкали глаза Куо-Куо, добавила сердечно: – Возьмите их себе.
– Спасибо, О Самая Добрая, – ответил Куо-Куо и, преклонив колено, принял от тетушки пару носков. – Куо-Куо всегда будет помнить, какой высокой награды он удостоился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99