И, сказав эти слова, Куо-Куо продернул носки через дырки в мочках ушей.
Тетушке Каролине никогда не приходило в голову, что носки можно носить в качестве серег. Поэтому она попыталась уговорить Куо-Куо натянуть их на ноги. Куо-Куо покраснел.
– Цветок Высокой Мудрости изволит шутить, – сказал он. – Из ученых книг мне знакомы обычаи некоторых европейских народов, и я знаю, что важнейшие ордена носят, как правило, не на тех местах, от которых они получили свое название. Так, например, орден Подвязки не надевают на ногу, а орден Золотого руна – на спину. Их носят только на груди. А ввиду того, что грудь у нас не прикрывают одеждой, я позволил себе, применяясь к нашим народным обычаям, приспособить этот почетный знак к ушам. Надеюсь, Великий Источник Добродетели не будет возражать.
Поразмыслив над словами Куо-Куо. тетушка признала их вполне здравыми. Однако ей вовсе не хотелось видеть свои прекрасные носки использованными не по назначению. Она ничего не имела против орденов, но ее практическому уму претило, что дело сведется к тому, что носки будут засунуты в такое неподходящее место, как мочки ушей. Уж если люди питают слабость к орденам, сказала она себе, пусть от этого будет какая-нибудь польза. А то человек сплошь да рядом не знает даже, за что награжден. Вот, например, орден Золотого руна. Тетушка готова была поклясться, что, если спросить ну хотя бы эрцгерцога Людвига Альбрехта Зигмаринген-Кобурского, за какие заслуги он его получил, тот придет в крайнее замешательство.
Эта последняя мысль побудила тетушку строго поглядеть на Куо-Куо.
– За что вы получили от меня орден Носка, Куо-Куо? – спросила она.
– Не знаю, – простодушно ответил Куо-Куо.
Как видите, подозрения тетушки оказались не лишенными основания.
Тетушка нахмурилась, подумала минутку, а потом, решив раз и навсегда пресечь подобные нездоровые явления на своем острове, сказала:
– Я дала носки вам, Куо-Куо. Если хотите, продевайте их в уши, я не возражаю, но прежде вы должны знать, за что их получили. Я подарила их вам потому, что они вам понравились, но главное – вы порядочный, рассудительный человек. Вчера вы обещали мне не есть больше мясо своих ближних. Прекрасно! Отныне каждый человек, совершивший какой-нибудь хороший поступок, будет получать от меня красивые носки. Вам все ясно?
– Ясно, – кивнул Куо-Куо и добавил: – Ведь если я натяну награду на ноги, она скоро разорвется!
– В том-то и дело, – серьезно подтвердила тетушка. – А если вы хотите, чтобы люди не забыли, какой вы хороший и умный, скорехонько сделайте еще какое-нибудь доброе, разумное дело. Так нужно поступать всегда, а не один раз в жизни. Тогда постоянно вы будете иметь новые красивые носки. Боже ты мой, что может быть проще!
– Ну да, – сказал Куо-Куо и низко поклонился. – Это очень возвышенная мысль, я познакомлю с ней весь народ.
– Так и сделайте, – одобрила тетушка. – А я как только выберу свободное времечко, навяжу побольше носков: я знаю, мои подданные – хорошие люди и потребность в носках будет увеличиваться… Не осталось ли у нас кусочка вчерашнего кекса? Я бы охотно прогулялась немножко по своей земле, да боюсь – проголодаюсь.
Кекс скоро появился, все вышли, и тетушка Каролина осталась одна. Настроение у нее было бодрое: судя по началу, день обещал быть удачным. Все спорилось, и впереди ничего плохого не предвиделось. Отломив кусок кекса и убедившись, что он не зачерствел, тетушка решила прежде всего навестить хижины, занятые уцелевшими пассажирами «Алькантары».
В хижинах никого не оказалось.
Это нисколько не обеспокоило тетушку. Кто же будет сидеть дома в такую чудесную погоду!
Вокруг все сияло и благоухало. На земле, облитой пламенными лучами солнца, распускались огненно-красные цветы любви, легкий морской ветерок обвевал этот огромный, зачарованный своей собственной красотой, пестрый букет, протянутый к раковине неба.
Тетушка минутку постояла, любуясь окружавшим ее удивительным миром. Поглядела на буйную зелень трав, на тонкие, стройные пальмы, бросавшие на землю нежные веерообразные тени, на светлую струю родника, робкую и чистую, как заблудившийся свет луны, на розовый, затканный синими жилками камень, в углублениях которого еще сверкали капельки росы, на все эти простые и чудесные вещи, и сердце ее наполнилось спокойной и тихой радостью.
Так вот какова земля, где ей предстоит жить и где она наверняка будет счастлива! Тетушка любовалась ею снова и снова, чувствуя, что такие минуты неповторимы.
Мимо пролетела бабочка. Она выпорхнула из тени, попала в солнечный луч и сразу вся засверкала, как огненный фонарик, вдруг зажегшийся в темноте ночи. Цвет крыльев этой прелестной бабочки напомнил тетушке флаг, связанный ею еще на палубе «Алькантары». И тетушка решила, что теперь самое подходящее время водрузить его на острове.
Она вернулась в хижину и вытащила флаг из чемодана. С минуту подумала, а потом достала еще пару носков. Носки не были закончены: на правом не хватало нескольких рядов. Но именно на эту пару тетушка возлагала особые надежды, потому что цвет ее как две капли воды походил на закат солнца в тропиках.
– Подниму флаг, а после сяду где-нибудь в тени и довяжу, – рассудила она. – Заодно доем кекс.
С этой прекрасной мыслью тетушка Каролина вышла из хижины, чтобы подыскать место, пригодное для флага. И сразу взгляд ее упал на самую высокую точку острова – небольшой холм, поднимавшийся невдалеке, над зеленым морем тропического леса. Его голая вершина, похожая на срезанную наискось головку сыра, была хорошо видна со всех сторон. О более подходящем месте тетушка Каролина не могла и мечтать.
Она взяла вязанье, флаг, сверток с кексом и смело углубилась в лес. Если бы на острове имелась башня, а на башне – часы, то они в эту минуту пробили бы ровно десять.
* * *
Сначала тропинка вилась по плоскогорью, потом вдруг изменила свое направление и стала спускаться к морю, но с противоположной стороны острова. Сквозь ветви деревьев тетушка Каролина увидела бухту, казалось, еще более прекрасную, чем бухта Ракушечная.
Отлогое янтарное дно здесь постепенно углублялось, и, по мере того как увеличивалась глубина, море меняло свою окраску, переходя от самых нежных оттенков жемчуга к прозрачной лазури и глубокой, яркой синеве. Было необыкновенно тихо, несколько кокосовых пальм смотрелись в блестящее зеркало бухты. На песке лежал одинокий челн, темный силуэт его мачты упирался своим острием прямо в розово-золотистый шар облака, замершего на затянутой лиловой дымкой линии горизонта.
Красота этой картины так пленила тетушку, что она не заметила, как раздвинулись лесные заросли и на тропинку вышел мужчина. Он был очень стар, черная кожа на его теле собралась в бесчисленные складки и морщины, но глаза его все еще блестели по-молодому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99