– Что, Дэн? – растерянно спросила Лотта. – Почему подняли тревогу?
– Быстро снимай халат и косынку и бежим! – приказал я. – На космодроме бунт. Нам надо скорее укрыться на корабле.
Я забыл, с кем имею дело! С зомбированной куклой по имени Шарлотта! Мне нельзя было приказывать ей избавиться от халата! Это было слишком необычно!
Глаза Лотты сузились и потемнели. Губы сжались в узкую полоску.
– Мне все это не нравится, Дэниел! Причем тут халат? И зачем ты ударил охранника? – Она уперла указательный палец мне в грудь. – Ты говоришь “измена”? А не ты ли изменяешь общему делу?
От здания управления раздалось беспорядочное громыхание. Кто-то ломился в запертую на засов дверь. Мы уже полминуты стояли посреди улицы-прохода. А за эти полминуты роботы-охранники приступили к визуальному поиску описанных им злоумышленников, ревели сирены, поднимая обязательный для всех космодромов отряд быстрого реагирования, корабли вступали в режим открытого радиообщения…
Вражеское кольцо вокруг нас стремительно стягивалось в удавку…
“Когда-нибудь, Лотта, – зло подумал я, запуская руку в карман со шприцем, – когда-нибудь я припомню тебе твою бурную речь. Припомню, какая ты была дура! Такое забывать нельзя. Припомню. Если мы выберемся отсюда!”
Я схватил Лотту за запястье вытянутой ко мне руки и вывернул ее. Лотта вскрикнула, дернулась, еще громче вскрикнула от боли и повернулась ко мне спиной. Ровно одно мгновение я колебался, глядя на нежный изгиб ее лебединой шеи…
Я любил эту шею. Я не мог ранить ее.
Я глубоко вдохнул и всадил в плавную белую линию шприц со снотворным.
Лотта всхлипнула и перестала сопротивляться. И прежде чем обмякнуть в моих руках, вдруг тихо спросила своим обычным, таким мелодичным, таким нежным голосом:
– Зачем ты это делаешь, Дэнни?
Я заскрипел зубами.
– Будь оно все проклято! – вскричал я. – Будь оно проклято, Лотта, если я должен делать с тобой такое!
А потом подхватил ее на руки и пошел по проходу к своим звездолетам. Так быстро, насколько хватало сил.
Но время было упущено.
Я сделал еще шагов пятьдесят и вдруг почувствовал, как в мою спину упирается дуло оружия. Ощущение было не физическим, но настолько реальным, что я остановился и оглянулся.
Три робота-охранника подползли к краю крыши здания управления, стволы их лазерных пушек были направлены прямо на меня. Один из них проревел:
– Вы обнаружены. Прекратить движение. Стоять на месте. При нарушении приказа стреляю без предупреждения.
Сквозь вой сирены до меня донесся характерный треск. Дверь здания управления слетела с петель, и в образовавшийся проем теперь беспорядочно ломились дюжие парни в десантной форме. Отряд быстрого реагирования, отстраненно подумал я. Откуда только взялись, Ричард о них ничего не говорил…
Я перехватил Лотту поудобнее. Ее голова безвольно упала мне на плечо, и маленькая слезинка выкатилась из-под прикрытого века…
И здесь я перестал полноценно воспринимать реальность. Он, этот безумный мир, свернулся для меня в одну слезинку моей женщины. И еще только в одну мысль – ту, что мне надо идти. Как бы там ни было, кто бы ни кричал у меня за спиной, кто бы в меня не стрелял – надо просто идти. Наверно, то была правильная свертка реальности. Очень правильная. Потому что ничего другого я делать и не мог – только смотреть на эту вот Лоттину слезинку и идти…
– Ничего, Лоттик, ничего, – тихо сказал я ей. – Спи, любовь моя. Я же говорил тебе, что мы будем вместе. – И зашагал дальше.
– Стоять! – донеслись до меня крики десантников. – Стоять, мать твою, стрелять будем!
Нас разделяли двести метров. Они могли бы не кричать, подумал я. Даже в полной амуниции и с оружием они покроют расстояние между нами за двадцать секунд. Я снова оглянулся. Команда десантников почему-то не спешила вдогонку за нами. Солдаты сгрудились возле здания и смотрели нам вслед.
Я не позволил себе удивляться, мне надо было идти. Пройдя еще несколько шагов, я понял, в чем дело.
За спиной раздалось зловещее шипение, и в десяти метрах передо мной полыхнули два ослепительно-белых языка пламени. Я зажмурился от нестерпимо-яркого света. Волна горячего воздуха опалила мне лицо. Но я не остановился, а когда снова получил возможность смотреть на мир, увидел, что подхожу к двум глубоким воронкам. Бетон в них был раскален докрасна.
Роботы-охранники начали вести заградительный огонь.
Десантники опасались стрельбы роботов, поэтому и не побежали за мной. Но были уверены, что разряды лазеров остановят меня.
Я перешагнул через воронки и двинулся дальше.
Тяжесть тела Шарлотты не отнимала у меня силы, а делала меня другим. Более основательным, что ли. Я внимательно глядел вниз перед собой и спружинивал ногами на неровностях бетона, чтобы Лоттина голова не упала у меня с плеча и не запрокинулась. Если бы такое произошло, Лотте было бы неудобно. И еще я следил, чтобы слезинка не скатилась с ее щеки, а оставалась у меня перед глазами. И еще я тщательно считал шаги, потому что знал, что их, этих шагов, оставалось сделать совсем немного – четыреста или пятьсот.
Я шел с Лоттой на руках, а перед нами периодически вспыхивал белый огонь лазерных разрядов и опалял мне сетчатку. Слезы текли у меня из глаз, но я каждый раз после очередного залпа открывал их и перешагивал через воронки, и сквозь бешеное верченье радужных кругов перед зрачками смотрел вперед, и видел, что улица стального города, по которой мы шли, бесконечна. И тогда я переводил взгляд на Лоттину слезинку, и еще – на ее колени, выглядывавшие из-под укороченного ею халатика.
И мне не давало покоя ее прекрасное колено, и второе ее прекрасное колено тоже не давало мне покоя…
А когда я услышал, что парни за спиной все-таки решились кинуться за нами вдогонку и застучали сапогами, то понял, что не отдам Лотту никому. Пока буду жив – не отдам. Я знал, что через десять секунд осторожно опущу ее на землю и развернусь к этим долболомам, к этим людям, которые уже и не люди вовсе, и вцеплюсь одному из них в глотку. И им придется убить меня, чтобы закончить эту бездарную историю…
Но, пока жив, я им Лотту не отдам.
Я начал отсчет секунд.
Топот ног за спиной становился все громче и громче…
Наверно, я действительно здорово отключился от реальности – такой, какая она была во всей ее полноте. Восприятие мое было избирательным. Я слышал вой сирен, крики за спиной, рев роботов, морщился от ослепительных вспышек лазерных разрывов… Я пропускал в себя только то, что угрожало жизни Лотты и моей жизни. Но восприятие это было ущербным, и поэтому я упустил существенное…
Внезапно крики за спиной смолкли, и сменились на изумленные и испуганные возгласы. Я не обратил на это внимания и продолжал идти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92