Даже десятой их доли.
Прежде чем вытащить черный «кокон» с телом в коридор звездолета, Эрккин долго стоял у самой дверной панели. Его крупные ноздри расширялись, глубоко и сильно втягивая воздух, словно он пытался таким образом оценить опасность, разлитую в пространстве. Рэмон же ждал, насторожив слух…
У слуха аррантов есть одна особенность: в моменты опасности они способны, мобилизовавшись и подключив дополнительные центры в мозгу, слышать то, что обычно ушами не улавливается… Проще говоря, в форс-мажорных обстоятельствах слуховой аппарат аррантов способен преобразовывать все виды излучения в звуковые волны. Примеры обильно приводит все тот же Табачников-Лодынский: в экстремальных ситуациях арранты «слышат» свет, радиацию, радиоволны приборов связи… На эту тему он написал большую и нудную монографию. Конечно, Рэмон Ррай не читал этого труда, как и не знал (до поры до времени) и самого ее автора…
Он стоял, замерев, и впитывал разнородные колебания пространства – упругий гул затихающих двигателей, хрупкую вибрацию стеклопластика, потрескивание, тупой давяший клин инфразвука от выключенного плазменного экрана. Глухой надсадный бубнеж где-то над головой, стук по корпусу, топот ног. Рэмон Ррай коротко выдохнул и произнес: – Ну, пора.
Черный «кокон» с телом Класуса на руках заговорщиков выплыл в коридор. За спинами Гендаля Эрккина и Рэмона замкнулась дверная панель. Тотчас же из отсека Ани послышался какой-то неясный шум, но это было вовсе не сонное дыхание. Вскоре показалась и сама девушка, и ее лицо было совсем не заспанным, а взгляд – острым, цепким и настороженным. Из ее рукава вынырнул какой-то продолговатый предмет с длинной прорезью в первой трети корпуса. Прорезь была обведена зеленоватым фосфоресцирующим сиянием, тут же располагалась сенсорная панель с двумя десятками клавиш. Аня приблизилась к багажному отделению, встроенному в стену, и, поманипулировав приборчиком, без труда открыла…
– Интересно, что тут у них, – выговорила она, пробегая тонкими проворными пальцами по сенсорной панели. – Так… платежная карта. Ого, «Зийлель клямотт», вторая степень, «золотая» полоса! Не менее трех тысяч инфо должно быть. Не хило! Интересно… так, Рэмон Ррай. Сколько тут?.. Карта нырнула в фосфоресцирующую прорезь, и через мгновение Аня удивленно вскинула брови:
– Ого! Ничего себе! У него с собой пять тысяч инфоциклов! А летает на «шалаше»? Скупердяй, что ли? Крысит лавэ? Хотя нет… мне же говорили… говорил. Так… Придется «обезжиривать». Ничего, не обеднеет. Папочка, значит… та-а-ак!
Именно в этот момент парочка ее соседей по каюте добралась до вспомогательного грузового шлюза звездолета, где в Данный момент дежурил Бебе. Эрккин нисколько не сомневался, что этот парень его не подведет хотя бы из соображений собственной безопасности: уж что-что, а обвинение в сообщничестве с бывшим каторжником будет не лучшим фактом его биографии. Лучше не прекословить, решил Бебе, а чуткий нос Пси безошибочно это зарегистрировал. Старый битый гвелль знал своих соотечественников, так что не ошибся и на этот раз: Младший по охранному патрулю терпеливо дожидался их в шлюзе. Он быстро спросил, тыча всей пятерней прямо в труп Класуса:
– Это что?
– А это то, братец, о чем тебе и знать необязательно. Такая штуковина, что даже трухлявому «шалашу» ЭТО на борту ну никак не нужно. Будем считать, что там пришедшие в негодность части системы охлаждения движков… ну, этих, из-за которых вся ботва заколосилась… эге.
Эрккина всегда отличали доступность и убедительность изложения. Бывший специалист по системам охлаждения двигателей, а ныне близкая к нулю единица охранного патруля, понял беспочвенность своих подозрений. Он кашлянул и произнес осторожно:
– Как только выйдем из шлюза, выпадем из зоны действия аппарата искусственной гравитации. Тут будьте осторожны. Вам ведь никогда не приходилось бывать на этой планете? Тут сила тяжести в три раза меньше, чем на Аррантидо, а атмосфера совсем разряжена, как на высокогорье. С непривычки покажется совсем легко и свободно. Захочется побегать, попрыгать. Но этого как раз не надо делать. Так что постарайтесь обойтись без резких движений и…
– Поняли, поняли, – перебил его Эрккин, – все ясно. «Побегать, попрыгать»! Сам знаю, что тут скакать не стоит. У нас с планеты Керр одну группу отправили на такой астероид, где сила тяжести вообще с задницу буррита – маа-а-аленькая. Они там на выработке богатой жилы работали. Там же скучно, вот они и развлекались тем, что отправляли одним пинком контейнеры с грузом на орбиту, где висел грузовой транспорт. Правда, для этого им приходилось отключать какой-то там приборчик, который все утяжелял…
– Аппарат искусственной гравитации, я же говорил.
– Ну, что-то вроде того… Ребят, видите ли, забавляло, что такой огромный контейнер можно запустить в полет одним ударом, как шелудивого скота из сарая. Ну и допинались. Двоих выбросило в космос, а там они попали в силовое поле транспортного судна.
– И что? – спросил Рэмон Ррай.
– Да ничего. В смысле – ничего от них не осталось. Вот. А ты, Бебе, говоришь – не шалить. Сам знаю получше тебя!. Перекрыл шлюз? Открывай внешний люк! Ну, взяли!
Автоматический люк вспомогательного шлюза пополз вверх, открывая поверхность красной планеты – неровную, бугристую, словно изъеденную непрерывно дующими ветрами. Атмосферные потоки накатывали со всех сторон, вихри красновато-бурого песка сталкивались, сцеплялись, как лохматые дворовые псы, и катались по склонам зловещих, недобро подсвеченных прожекторами холмов. Рэмону Рраю показалось, что жгучий холод начинает немедленно заползать под скафандр, леденить кожу, тормозить ток крови в жилах – хотя он прекрасно сознавал, что это невозможно. Минус сто градусов!.. – не шутка. Таких температур на Аррантидо просто не было, да и гвелль Эрккин не мог припомнить, где бы на родном Гвелльхаре мог установиться такой лютый мороз…
В недрах корабля тем временем началась какая-то беспорядочная. шумная возня. Большей частью это происходило на нижней палубе, а также в основном грузовом шлюзе, где в полном беспорядке валялись запасные узлы системы охлаждения. Грузовой люк был распахнут настежь, и из его глубин вместе со снопами ослепительного света выскакивали люди в одинаковых темных, отливающих тусклым металлическим блеском скафандрах, суетились, натыкались друг на друга, дезориентированные ярким светом. Руководил всем этим действом сам капитан: он стоял у стены, его голос гремел через усилители и, надо сказать, порядка не вносил…
– Бросим здесь, – сказал Рэмон Ррай, кивая на углубление вгрунте, но Эрккин тотчас же отрицательно покачал головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Прежде чем вытащить черный «кокон» с телом в коридор звездолета, Эрккин долго стоял у самой дверной панели. Его крупные ноздри расширялись, глубоко и сильно втягивая воздух, словно он пытался таким образом оценить опасность, разлитую в пространстве. Рэмон же ждал, насторожив слух…
У слуха аррантов есть одна особенность: в моменты опасности они способны, мобилизовавшись и подключив дополнительные центры в мозгу, слышать то, что обычно ушами не улавливается… Проще говоря, в форс-мажорных обстоятельствах слуховой аппарат аррантов способен преобразовывать все виды излучения в звуковые волны. Примеры обильно приводит все тот же Табачников-Лодынский: в экстремальных ситуациях арранты «слышат» свет, радиацию, радиоволны приборов связи… На эту тему он написал большую и нудную монографию. Конечно, Рэмон Ррай не читал этого труда, как и не знал (до поры до времени) и самого ее автора…
Он стоял, замерев, и впитывал разнородные колебания пространства – упругий гул затихающих двигателей, хрупкую вибрацию стеклопластика, потрескивание, тупой давяший клин инфразвука от выключенного плазменного экрана. Глухой надсадный бубнеж где-то над головой, стук по корпусу, топот ног. Рэмон Ррай коротко выдохнул и произнес: – Ну, пора.
Черный «кокон» с телом Класуса на руках заговорщиков выплыл в коридор. За спинами Гендаля Эрккина и Рэмона замкнулась дверная панель. Тотчас же из отсека Ани послышался какой-то неясный шум, но это было вовсе не сонное дыхание. Вскоре показалась и сама девушка, и ее лицо было совсем не заспанным, а взгляд – острым, цепким и настороженным. Из ее рукава вынырнул какой-то продолговатый предмет с длинной прорезью в первой трети корпуса. Прорезь была обведена зеленоватым фосфоресцирующим сиянием, тут же располагалась сенсорная панель с двумя десятками клавиш. Аня приблизилась к багажному отделению, встроенному в стену, и, поманипулировав приборчиком, без труда открыла…
– Интересно, что тут у них, – выговорила она, пробегая тонкими проворными пальцами по сенсорной панели. – Так… платежная карта. Ого, «Зийлель клямотт», вторая степень, «золотая» полоса! Не менее трех тысяч инфо должно быть. Не хило! Интересно… так, Рэмон Ррай. Сколько тут?.. Карта нырнула в фосфоресцирующую прорезь, и через мгновение Аня удивленно вскинула брови:
– Ого! Ничего себе! У него с собой пять тысяч инфоциклов! А летает на «шалаше»? Скупердяй, что ли? Крысит лавэ? Хотя нет… мне же говорили… говорил. Так… Придется «обезжиривать». Ничего, не обеднеет. Папочка, значит… та-а-ак!
Именно в этот момент парочка ее соседей по каюте добралась до вспомогательного грузового шлюза звездолета, где в Данный момент дежурил Бебе. Эрккин нисколько не сомневался, что этот парень его не подведет хотя бы из соображений собственной безопасности: уж что-что, а обвинение в сообщничестве с бывшим каторжником будет не лучшим фактом его биографии. Лучше не прекословить, решил Бебе, а чуткий нос Пси безошибочно это зарегистрировал. Старый битый гвелль знал своих соотечественников, так что не ошибся и на этот раз: Младший по охранному патрулю терпеливо дожидался их в шлюзе. Он быстро спросил, тыча всей пятерней прямо в труп Класуса:
– Это что?
– А это то, братец, о чем тебе и знать необязательно. Такая штуковина, что даже трухлявому «шалашу» ЭТО на борту ну никак не нужно. Будем считать, что там пришедшие в негодность части системы охлаждения движков… ну, этих, из-за которых вся ботва заколосилась… эге.
Эрккина всегда отличали доступность и убедительность изложения. Бывший специалист по системам охлаждения двигателей, а ныне близкая к нулю единица охранного патруля, понял беспочвенность своих подозрений. Он кашлянул и произнес осторожно:
– Как только выйдем из шлюза, выпадем из зоны действия аппарата искусственной гравитации. Тут будьте осторожны. Вам ведь никогда не приходилось бывать на этой планете? Тут сила тяжести в три раза меньше, чем на Аррантидо, а атмосфера совсем разряжена, как на высокогорье. С непривычки покажется совсем легко и свободно. Захочется побегать, попрыгать. Но этого как раз не надо делать. Так что постарайтесь обойтись без резких движений и…
– Поняли, поняли, – перебил его Эрккин, – все ясно. «Побегать, попрыгать»! Сам знаю, что тут скакать не стоит. У нас с планеты Керр одну группу отправили на такой астероид, где сила тяжести вообще с задницу буррита – маа-а-аленькая. Они там на выработке богатой жилы работали. Там же скучно, вот они и развлекались тем, что отправляли одним пинком контейнеры с грузом на орбиту, где висел грузовой транспорт. Правда, для этого им приходилось отключать какой-то там приборчик, который все утяжелял…
– Аппарат искусственной гравитации, я же говорил.
– Ну, что-то вроде того… Ребят, видите ли, забавляло, что такой огромный контейнер можно запустить в полет одним ударом, как шелудивого скота из сарая. Ну и допинались. Двоих выбросило в космос, а там они попали в силовое поле транспортного судна.
– И что? – спросил Рэмон Ррай.
– Да ничего. В смысле – ничего от них не осталось. Вот. А ты, Бебе, говоришь – не шалить. Сам знаю получше тебя!. Перекрыл шлюз? Открывай внешний люк! Ну, взяли!
Автоматический люк вспомогательного шлюза пополз вверх, открывая поверхность красной планеты – неровную, бугристую, словно изъеденную непрерывно дующими ветрами. Атмосферные потоки накатывали со всех сторон, вихри красновато-бурого песка сталкивались, сцеплялись, как лохматые дворовые псы, и катались по склонам зловещих, недобро подсвеченных прожекторами холмов. Рэмону Рраю показалось, что жгучий холод начинает немедленно заползать под скафандр, леденить кожу, тормозить ток крови в жилах – хотя он прекрасно сознавал, что это невозможно. Минус сто градусов!.. – не шутка. Таких температур на Аррантидо просто не было, да и гвелль Эрккин не мог припомнить, где бы на родном Гвелльхаре мог установиться такой лютый мороз…
В недрах корабля тем временем началась какая-то беспорядочная. шумная возня. Большей частью это происходило на нижней палубе, а также в основном грузовом шлюзе, где в полном беспорядке валялись запасные узлы системы охлаждения. Грузовой люк был распахнут настежь, и из его глубин вместе со снопами ослепительного света выскакивали люди в одинаковых темных, отливающих тусклым металлическим блеском скафандрах, суетились, натыкались друг на друга, дезориентированные ярким светом. Руководил всем этим действом сам капитан: он стоял у стены, его голос гремел через усилители и, надо сказать, порядка не вносил…
– Бросим здесь, – сказал Рэмон Ррай, кивая на углубление вгрунте, но Эрккин тотчас же отрицательно покачал головой:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116