И второй раз не увернуться… Они в самом деле не хотели убивать нас, – подумал Эрккин. – Если бы так, то не стал бы храмовник показательно метать посох в Бебе». Жезл, глубоко засевший в стене и в горле Берзила, был орудием запугивания, а убийство должно было пресечь возможное сопротивление в корне, в зародыше. Если бы они хотели именно уничтожить их всех, то пустили бы в ход белые смертоносные молнии боевых посохов…
Черные глаза Эрккина впились в глаза круглолицего Аколита, и не осталось в лице последнего даже намека на прежнее добродушие. Отвердели скулы и подбородок, сурово залегла линия большого рта… Эрккин сжал кулаки и тут же поймал боковым зрением какое-то шевеление, слабое движение. Он чуть повернул голову, вжимая шею в широкие плечи, и увидел, что третий храмовник, которому он пробил грудную клетку, приподнялся на локте и смотрит на него, Гендаля. На белом лице застыла невыносимая мука. Посох валяется в стороне, и у Аколита нет ни сил, ни возможности дотянуться до него. И не надо. Потому что в его руке блестит знакомым зеленоватым прищуром лазерный прицел боевого ММР. «Юбилейка». Компактная смерть, умещающаяся в ладони взрослого мужчины. Вот теперь – все!
Эрккин растянул рот в длинной скалящейся усмешке, показывая неровные белые зубы, и вдруг расхохотался. Жутковато, нелепо звучал этот смех в огромном пустом ангаре, освещенном только нашлемным фонарем пришпиленного к стене человека. В ангаре заброшенной военной базы, под небом пустой планеты. Наверно, даже лежащий на полу в луже собственной крови Аколит, держащий на прицеле Эрккина, и тот оторопел. И рука дрогнула. А потом разогнулась, и из разжавшейся ладони ММР выкатился на пол, пятнаясь в крови.
…Нет, не из-за смеха Эрккина. Из-за плеча лежащего недвижно храмовника вдруг поднялся и блеснул шлем скафандра. И хотя даже никталопического зрения Эрккина не хватило бы, чтоб выхватить из этого мрака черты лица Рэмона Ррая, – гвелль сразу понял, КТО только что нанес удар умирающему Аколиту. Удар со спины, удар добивающий и исподтишка, но до этих ли этических тонкостей сейчас?..
Круглолицый храмовник зарычал. Он не стал дожидаться, пока в посохе накопится полноценный заряд. Жезл затанцевал вего руках гневный танец и вдруг взлетел и мелькнул белой вспышкой во мраке, со свистом рассекая морозный воздух. По тoй легкости, с которой боевой Аколит расстался со своим посохом, Эрккин понял, что у него есть еще оружие. Да и сам круглолицый был весьма опасным противником, возможно, он способен справиться с ними двоими даже голыми руками. Ведь теперь ни о какой недооценке врага речи не идет, учитывая ошибку, которую совершили Аколиты и которая им так дорого стоила!..
К счастью, храмовник не попал. Посох пронзил насквозь тело человека, но не Рэмона Ррая, а того Аколита, которого он только что добил. Промах круглолицего тем более был странен, что Рэмон и не попытался уклониться в сторону или сделать хотя бы жалкое усилие разминуться со смертью. Значит, непогрешимые способны ошибаться.
Гендаль Эрккин поспешил закрепить этот постулат. Он прыгнул на врага, и оба они, сцепившись в короткой яростной схватке, покатились по полу. Скафандры практически лишали их возможности нанести проникающее ранение голыми руками. Следовало делать ставку на удушающие захваты и выкручивающие силовые приемы. Гвелль преуспел в этом больше. Ему удалось зажать шею соперника в мощном локтевом захвате, и он удерживал Аколита до тех пор, пока у того не хрустнули шейные позвонки и тяжелая, сминающая все члены судорога не прокатилась по телу. Лишь тогда Эрккин Пес выпустил обмякшее тело.
Гвелль оттолкнул от себя труп врага. Аколит перекатился на спину и невидяще глянул на Эрккина мутнеющим взором. Пес неспешно поднялся и приблизился к Рэмону, который уже не лежал, а стоял на коленях возле трупа добитого им храмовника, держась одной рукой за затылок и глядя куда-то вверх, в черную пустоту, затянувшую потолочный свод громадного ангара.
– Как это ты его? – коротко спросил Эрккин.
Вместо ответа Рэмон Ррай разжал руку. В ладони, затянутой тонкой термоперчаткой, лежал окровавленный столовый прибор. Да. Такой же, как и печальной памяти бигойя, которой Рэмон воскресил князя Гьелловера. Этой бигойей Рэмон Ррай поразил Аколита в единственное слабое место – в тонкую перемычку дыхательной маски, точно под ухом.
– Чего это ты? – медленно выговорил гвелль.
Рэмон Ррай еле заметно пожал плечами. Потом произнес слабым, задыхающимся голосом:
– Да я это… так. Ношу с собой. Суеверие… понимаешь?
– Не понимаю, конечно, – решительно отозвался Эрккин, – но принимаю! Чудачество… из-за этого чудачества, ты, похоже, жизнь мне спас.
– Загубив другую…
– Так. Не будем строить из себя богиню непорочности и домашнего очага, ясную Глейю. Она, правда, не аррантская… Но очага у нас нет, а что касается… эх! Бебе жалко. Как будто сам его убил. Втравил в это блудное дело, загубил парня. Ладно, – вернулся Пес к своей тяжеловатой, нарочито подчеркнутой циничности, – зато соседи у Класуса знатные будут. Все не одному лежать! Три Аколита, все как на подбор, да еще гвелль образованный – редкость-то какая!.. Будет с кем перетирать разговорчики…
– Эрккин!!!
– Да ладно тебе глазами на меня сверкать, Рэм! Радоваться надо, что живы остались. Я вот одного не могу понять. Чем это ты так прогневал Храм, что они на тебя кидаться стали? Не пойму. Аколиты так просто не нападают, они вообще стараются не нападать, их за это храмовый клир по головке не погладит. Они ж мирными себя считают и дерутся только из самообороны!
– Не знаю, – тихо ответил Ррай. – Сам не понимаю… Если бы я им так нужен был лично, проследили бы меня до ОАЗИСа и там спокойно сняли, как вызревший фрукт с ветки. Они же в этом мастера. И во фруктах, и в операциях тонких, когда кого-то задержать нужно. А тут… Они ж сами себя под Закон подводили: за то, что они убили Бебе, их УЖЕ на Керр отправить надо. Или в какое-нибудь такое же милое место.
– Не шути так. Не дай Троллоп тебе узнать, какое оно МИЛОЕ. А насчет Аколитов… Не знаю. Только что-то очень серьезное могло их вынудить вот так на нас напасть. Тишком, тайком выследить, пока мы этого Класуса волокли…
Глаза Рэмона Ррая лихорадочно блеснули из-под шлема:
– А может, и не Аколиты это были вовсе? Эрккин подумал и покачал головой:
– Да нет. Что они храмовники, это точно. Хотя можно проверить. Подай-ка мне вон ту «мымру». Ага. Это наше счастье, что у них ММР есть, к тому же уменьшенные модели, «юбилейки». Идем, освободим Бебе… Берзила. Не ТАК же его оставлять. Кто знает, может, ему оставаться тут тысячу лет…
– Что ты хочешь делать?
Эрккин не ответил. Он уже действовал. Он нашел среди убитых храмовников того, кто бросил посох в покойного Берзила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Черные глаза Эрккина впились в глаза круглолицего Аколита, и не осталось в лице последнего даже намека на прежнее добродушие. Отвердели скулы и подбородок, сурово залегла линия большого рта… Эрккин сжал кулаки и тут же поймал боковым зрением какое-то шевеление, слабое движение. Он чуть повернул голову, вжимая шею в широкие плечи, и увидел, что третий храмовник, которому он пробил грудную клетку, приподнялся на локте и смотрит на него, Гендаля. На белом лице застыла невыносимая мука. Посох валяется в стороне, и у Аколита нет ни сил, ни возможности дотянуться до него. И не надо. Потому что в его руке блестит знакомым зеленоватым прищуром лазерный прицел боевого ММР. «Юбилейка». Компактная смерть, умещающаяся в ладони взрослого мужчины. Вот теперь – все!
Эрккин растянул рот в длинной скалящейся усмешке, показывая неровные белые зубы, и вдруг расхохотался. Жутковато, нелепо звучал этот смех в огромном пустом ангаре, освещенном только нашлемным фонарем пришпиленного к стене человека. В ангаре заброшенной военной базы, под небом пустой планеты. Наверно, даже лежащий на полу в луже собственной крови Аколит, держащий на прицеле Эрккина, и тот оторопел. И рука дрогнула. А потом разогнулась, и из разжавшейся ладони ММР выкатился на пол, пятнаясь в крови.
…Нет, не из-за смеха Эрккина. Из-за плеча лежащего недвижно храмовника вдруг поднялся и блеснул шлем скафандра. И хотя даже никталопического зрения Эрккина не хватило бы, чтоб выхватить из этого мрака черты лица Рэмона Ррая, – гвелль сразу понял, КТО только что нанес удар умирающему Аколиту. Удар со спины, удар добивающий и исподтишка, но до этих ли этических тонкостей сейчас?..
Круглолицый храмовник зарычал. Он не стал дожидаться, пока в посохе накопится полноценный заряд. Жезл затанцевал вего руках гневный танец и вдруг взлетел и мелькнул белой вспышкой во мраке, со свистом рассекая морозный воздух. По тoй легкости, с которой боевой Аколит расстался со своим посохом, Эрккин понял, что у него есть еще оружие. Да и сам круглолицый был весьма опасным противником, возможно, он способен справиться с ними двоими даже голыми руками. Ведь теперь ни о какой недооценке врага речи не идет, учитывая ошибку, которую совершили Аколиты и которая им так дорого стоила!..
К счастью, храмовник не попал. Посох пронзил насквозь тело человека, но не Рэмона Ррая, а того Аколита, которого он только что добил. Промах круглолицего тем более был странен, что Рэмон и не попытался уклониться в сторону или сделать хотя бы жалкое усилие разминуться со смертью. Значит, непогрешимые способны ошибаться.
Гендаль Эрккин поспешил закрепить этот постулат. Он прыгнул на врага, и оба они, сцепившись в короткой яростной схватке, покатились по полу. Скафандры практически лишали их возможности нанести проникающее ранение голыми руками. Следовало делать ставку на удушающие захваты и выкручивающие силовые приемы. Гвелль преуспел в этом больше. Ему удалось зажать шею соперника в мощном локтевом захвате, и он удерживал Аколита до тех пор, пока у того не хрустнули шейные позвонки и тяжелая, сминающая все члены судорога не прокатилась по телу. Лишь тогда Эрккин Пес выпустил обмякшее тело.
Гвелль оттолкнул от себя труп врага. Аколит перекатился на спину и невидяще глянул на Эрккина мутнеющим взором. Пес неспешно поднялся и приблизился к Рэмону, который уже не лежал, а стоял на коленях возле трупа добитого им храмовника, держась одной рукой за затылок и глядя куда-то вверх, в черную пустоту, затянувшую потолочный свод громадного ангара.
– Как это ты его? – коротко спросил Эрккин.
Вместо ответа Рэмон Ррай разжал руку. В ладони, затянутой тонкой термоперчаткой, лежал окровавленный столовый прибор. Да. Такой же, как и печальной памяти бигойя, которой Рэмон воскресил князя Гьелловера. Этой бигойей Рэмон Ррай поразил Аколита в единственное слабое место – в тонкую перемычку дыхательной маски, точно под ухом.
– Чего это ты? – медленно выговорил гвелль.
Рэмон Ррай еле заметно пожал плечами. Потом произнес слабым, задыхающимся голосом:
– Да я это… так. Ношу с собой. Суеверие… понимаешь?
– Не понимаю, конечно, – решительно отозвался Эрккин, – но принимаю! Чудачество… из-за этого чудачества, ты, похоже, жизнь мне спас.
– Загубив другую…
– Так. Не будем строить из себя богиню непорочности и домашнего очага, ясную Глейю. Она, правда, не аррантская… Но очага у нас нет, а что касается… эх! Бебе жалко. Как будто сам его убил. Втравил в это блудное дело, загубил парня. Ладно, – вернулся Пес к своей тяжеловатой, нарочито подчеркнутой циничности, – зато соседи у Класуса знатные будут. Все не одному лежать! Три Аколита, все как на подбор, да еще гвелль образованный – редкость-то какая!.. Будет с кем перетирать разговорчики…
– Эрккин!!!
– Да ладно тебе глазами на меня сверкать, Рэм! Радоваться надо, что живы остались. Я вот одного не могу понять. Чем это ты так прогневал Храм, что они на тебя кидаться стали? Не пойму. Аколиты так просто не нападают, они вообще стараются не нападать, их за это храмовый клир по головке не погладит. Они ж мирными себя считают и дерутся только из самообороны!
– Не знаю, – тихо ответил Ррай. – Сам не понимаю… Если бы я им так нужен был лично, проследили бы меня до ОАЗИСа и там спокойно сняли, как вызревший фрукт с ветки. Они же в этом мастера. И во фруктах, и в операциях тонких, когда кого-то задержать нужно. А тут… Они ж сами себя под Закон подводили: за то, что они убили Бебе, их УЖЕ на Керр отправить надо. Или в какое-нибудь такое же милое место.
– Не шути так. Не дай Троллоп тебе узнать, какое оно МИЛОЕ. А насчет Аколитов… Не знаю. Только что-то очень серьезное могло их вынудить вот так на нас напасть. Тишком, тайком выследить, пока мы этого Класуса волокли…
Глаза Рэмона Ррая лихорадочно блеснули из-под шлема:
– А может, и не Аколиты это были вовсе? Эрккин подумал и покачал головой:
– Да нет. Что они храмовники, это точно. Хотя можно проверить. Подай-ка мне вон ту «мымру». Ага. Это наше счастье, что у них ММР есть, к тому же уменьшенные модели, «юбилейки». Идем, освободим Бебе… Берзила. Не ТАК же его оставлять. Кто знает, может, ему оставаться тут тысячу лет…
– Что ты хочешь делать?
Эрккин не ответил. Он уже действовал. Он нашел среди убитых храмовников того, кто бросил посох в покойного Берзила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116