– улыбнулась та, влезая в машину.
Женя передернул плечами. «Хуже не будет, – подумал он, – а девчонка в самом деле симпатичная…» Дионка Галлена, мгновенно прочитавшая его мысли, скептически ухмыльнулась. Машина поехала.
2
– Гефсимания, масличный сад у подножия Елеонской, или Масличной, горы к востоку от Иерусалима, по дороге, ведущей от ручья Кедрон к Масличной горе, – академическим тоном сообщил Пелисье, ловко откупоривая бутылку вина. – Кстати, этот сад еще в семнадцатом веке был отдан в ведение ордена францисканцев, а в 1848 году они обнесли его стеной и устроили там монашеские огороды. Мне как-то приходилось общаться с францисканцами. Правда, это братия последнего созыва. Такие прохвосты, если не сказать покрепче!.. Впрочем, здесь дамы.
– Нет, вы уж продолжайте, – вежливо сказала Галрена.
– Да, – подтвердила Ксения, в восьмой раз за последние три минуты оправляя на груди кофточку под тропическими взглядами Коляна Ковалева.
– А что продолжать? – спросил Пелисье. – Всё и так понятно всем, кроме Ксении. По всей видимости, ей придется узнать нечто такое, что не сразу уложится у нее в мозгу.
– Да ничего с моим мозгом не случится, – ответила Ксения. – Он тренированный. Мой бывший молодой человек позволял себе отмачивать такие штучки, что даже конец света не станет для меня намного большим потрясением.
Все переглянулись, а Пелисье сказал:
– Мы как раз и хотели поговорить с вами о конце света. Да, да! Женя, у тебя язык лучше остальных подвешен, может, вкратце изложишь Ксении Израилевне суть происходящего… да и того, что МОЖЕТ произойти, – тоже.
– Яволь! – отозвался Афанасьев почему-то по-немецки, а потом, повернувшись к Ксении и даже доверительно взяв ее за руку, сжато и конкретно изложил ей чудную историю о семи Ключах Всевластия, которые так круто перевернули мир с ног на голову и сделали из него большую разухабистую помойку.
Ксения слушала не перебивая, однако по тому, как расширялись ее темные глаза, а нижняя губа страдальчески подрагивала, можно было определить, что она обо всём этом думает.
– Хорошенькие у вас шуточки! – наконец сказала она спустя минуту после того, как Афанасьев умолк, давая девушке переварить услышанное и убедиться в том, что она имеет дело не с параноиками и шизофрениками, а также не больна сама. – Хорошенькие у вас шуточки, уважаемые дамы и господа. Нет, конечно, по-хорошему я должна бы спросить, в какой психиатрической клинике вы содержались, но раз уж пошла такая пьянка, как говорят в России… Это же типичный конец света! Апокалипсис для шутников! Иоанн Богослов плачет слезами зависти от того сценария, который вы тут прокрутили! Сорвать весь мир с катушек – это нужно серьезно постараться. Тут, Женя, вы правы.
– Гм…
– Шесть миллиардов дикарей, расхаживающих по планете, – это, мягко говоря, перебор.
Колян Ковалев вмешался:
– Шесть миллиардов, шесть миллиардов… Но как же в таком случае ты не потеряла соображение, как все?..
– А я и сама не знаю. Во-первых, меня всю жизнь окружали такие идиоты, что я не сразу и поняла, что они поглупели еще больше. У нас в квартале живут в основном эмигранты из России и Украины. Так напротив нас живет Сима Соломоновна из Жмеринки, которая привыкла выливать грязную воду прямо на улицу, на белье, которое сушат ее соседи этажом ниже. Я понимаю, что в условиях сельской местности это еще ничего, но тут же цивилизованная страна! Так говорят они сами!.. И потому должна ли я удивляться, видя, как Сима Соломоновна, одичав на семь тысячелетий назад, с рычанием выкидывает из дома старый радиоприемник, который слушал еще ее дедушка в подвале на Украине, спасаясь от погромов. А вот рядом со мной живет… точнее жил Вова Гершман. Душевный человек! Шуточки y него были дурацкие-дурацкие! У него свое кафе. Так однажды около этого кафе рванула бомба, подложенная каким-то дурным арабом, так Вова Гершман взял ружье и пошел искать этого араба, потому что тот араб, представьте, не оставил визитной карточки. С собой Вова Гершман забрал всех своих официантов и повара, а к дверям присобачил объявление: «Никого нет. Все ушли на фронт. Будем к обеду». Юморист затасканный! Так вот я вам скажу, милые, что этот Вова Гершман после этого вашего катаклизма даже поумнел, что ли. Надо полагать, что семь тысячелетий назад здесь жили люди поумнее нынешних обитателей, и теперь Вова Гершман и Сима Соломоновна подпитываются от их энергетических информационных полей. Я правильно понимаю?
– Да мы сами пока что не очень хорошо понимаем, – отозвался Афанасьев. – А ты где была в момент… ну, в общем, когда всё произошло?
– А когда всё произошло?
– Мы поместили семь Ключей в сферу примерно в пять утра, – басом отозвался старый Вотан Борович. – И если сила отмычек обняла весь мир мгновенно, то утренняя заря осветила уже дикий Иерусалим.
– Честно говоря, у меня и без катаклизма вышла смятая ночь, – заявила Ксения. – Я поссорилась со своим молодым человеком, если эту двуногую скотину вообще можно именовать человеком после его хамских выходок. Ушла из дома, побрела куда глаза глядят. Наткнулась на русских туристов и с горя выпила. Со мной такое редко бывает, но часто случается, как говорил еще один юморист типа Вовы Гершмана. Но на этот раз я что-то особенно отличилась. Вот представьте – проснулась под деревом! Как приличная девушка, да еще с таким отчеством, как у меня, вообще может представить, что такое ночевка под деревом! Кстати, под деревом как раз в… Гефсиманском саду. Как я туда попала, сама до сих пор не понимаю.
– Под деревом? – вдруг подал голос Вотан. – Под старым оливковым деревом с узловатым стволом и двумя дуплами почти у самой земли?
– Да разве я упомню, – махнула рукой девушка, – тут такая кутерьма завертелась, что у меня память вышибло! Ужас, ужас!.. Я потом расскажу, когда немного в себя приду. А вы-то как остались в норме? Ведь такой кошмар творится!
– То ли еще будет, – великодушно пообещал Колян. – Тут, типа, такой жесткий расклад, что мало никому не покажется, даже уважаемому Вотану Боровичу. – И Ковалев на всякий случай предупредительно взглянул на грозного дионского патриарха. Тот сидел с каменной физиономией и, казалось бы, нисколько не квалифицировал слова Коляна как хамство. И потому Ковалев, приободрившись, продолжал: – Ксюша, тут, понимаешь, такая нездоровая канитель нарисовалась. Было это около полугода назад. Ну, представь себе. Трое школьных друзей прекрасно проводят время на даче самого крутого из них, то есть у меня, Коляна Ковалева, типа.
– Скромный, – улыбнулась Ксения, слегка вытягивая гласные.
– Конец мая, теплынь, травка зеленеет, водочка потеет, – поэтично продолжал Колян, не обращая внимания на слова Ксюши, – благодать, словом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Женя передернул плечами. «Хуже не будет, – подумал он, – а девчонка в самом деле симпатичная…» Дионка Галлена, мгновенно прочитавшая его мысли, скептически ухмыльнулась. Машина поехала.
2
– Гефсимания, масличный сад у подножия Елеонской, или Масличной, горы к востоку от Иерусалима, по дороге, ведущей от ручья Кедрон к Масличной горе, – академическим тоном сообщил Пелисье, ловко откупоривая бутылку вина. – Кстати, этот сад еще в семнадцатом веке был отдан в ведение ордена францисканцев, а в 1848 году они обнесли его стеной и устроили там монашеские огороды. Мне как-то приходилось общаться с францисканцами. Правда, это братия последнего созыва. Такие прохвосты, если не сказать покрепче!.. Впрочем, здесь дамы.
– Нет, вы уж продолжайте, – вежливо сказала Галрена.
– Да, – подтвердила Ксения, в восьмой раз за последние три минуты оправляя на груди кофточку под тропическими взглядами Коляна Ковалева.
– А что продолжать? – спросил Пелисье. – Всё и так понятно всем, кроме Ксении. По всей видимости, ей придется узнать нечто такое, что не сразу уложится у нее в мозгу.
– Да ничего с моим мозгом не случится, – ответила Ксения. – Он тренированный. Мой бывший молодой человек позволял себе отмачивать такие штучки, что даже конец света не станет для меня намного большим потрясением.
Все переглянулись, а Пелисье сказал:
– Мы как раз и хотели поговорить с вами о конце света. Да, да! Женя, у тебя язык лучше остальных подвешен, может, вкратце изложишь Ксении Израилевне суть происходящего… да и того, что МОЖЕТ произойти, – тоже.
– Яволь! – отозвался Афанасьев почему-то по-немецки, а потом, повернувшись к Ксении и даже доверительно взяв ее за руку, сжато и конкретно изложил ей чудную историю о семи Ключах Всевластия, которые так круто перевернули мир с ног на голову и сделали из него большую разухабистую помойку.
Ксения слушала не перебивая, однако по тому, как расширялись ее темные глаза, а нижняя губа страдальчески подрагивала, можно было определить, что она обо всём этом думает.
– Хорошенькие у вас шуточки! – наконец сказала она спустя минуту после того, как Афанасьев умолк, давая девушке переварить услышанное и убедиться в том, что она имеет дело не с параноиками и шизофрениками, а также не больна сама. – Хорошенькие у вас шуточки, уважаемые дамы и господа. Нет, конечно, по-хорошему я должна бы спросить, в какой психиатрической клинике вы содержались, но раз уж пошла такая пьянка, как говорят в России… Это же типичный конец света! Апокалипсис для шутников! Иоанн Богослов плачет слезами зависти от того сценария, который вы тут прокрутили! Сорвать весь мир с катушек – это нужно серьезно постараться. Тут, Женя, вы правы.
– Гм…
– Шесть миллиардов дикарей, расхаживающих по планете, – это, мягко говоря, перебор.
Колян Ковалев вмешался:
– Шесть миллиардов, шесть миллиардов… Но как же в таком случае ты не потеряла соображение, как все?..
– А я и сама не знаю. Во-первых, меня всю жизнь окружали такие идиоты, что я не сразу и поняла, что они поглупели еще больше. У нас в квартале живут в основном эмигранты из России и Украины. Так напротив нас живет Сима Соломоновна из Жмеринки, которая привыкла выливать грязную воду прямо на улицу, на белье, которое сушат ее соседи этажом ниже. Я понимаю, что в условиях сельской местности это еще ничего, но тут же цивилизованная страна! Так говорят они сами!.. И потому должна ли я удивляться, видя, как Сима Соломоновна, одичав на семь тысячелетий назад, с рычанием выкидывает из дома старый радиоприемник, который слушал еще ее дедушка в подвале на Украине, спасаясь от погромов. А вот рядом со мной живет… точнее жил Вова Гершман. Душевный человек! Шуточки y него были дурацкие-дурацкие! У него свое кафе. Так однажды около этого кафе рванула бомба, подложенная каким-то дурным арабом, так Вова Гершман взял ружье и пошел искать этого араба, потому что тот араб, представьте, не оставил визитной карточки. С собой Вова Гершман забрал всех своих официантов и повара, а к дверям присобачил объявление: «Никого нет. Все ушли на фронт. Будем к обеду». Юморист затасканный! Так вот я вам скажу, милые, что этот Вова Гершман после этого вашего катаклизма даже поумнел, что ли. Надо полагать, что семь тысячелетий назад здесь жили люди поумнее нынешних обитателей, и теперь Вова Гершман и Сима Соломоновна подпитываются от их энергетических информационных полей. Я правильно понимаю?
– Да мы сами пока что не очень хорошо понимаем, – отозвался Афанасьев. – А ты где была в момент… ну, в общем, когда всё произошло?
– А когда всё произошло?
– Мы поместили семь Ключей в сферу примерно в пять утра, – басом отозвался старый Вотан Борович. – И если сила отмычек обняла весь мир мгновенно, то утренняя заря осветила уже дикий Иерусалим.
– Честно говоря, у меня и без катаклизма вышла смятая ночь, – заявила Ксения. – Я поссорилась со своим молодым человеком, если эту двуногую скотину вообще можно именовать человеком после его хамских выходок. Ушла из дома, побрела куда глаза глядят. Наткнулась на русских туристов и с горя выпила. Со мной такое редко бывает, но часто случается, как говорил еще один юморист типа Вовы Гершмана. Но на этот раз я что-то особенно отличилась. Вот представьте – проснулась под деревом! Как приличная девушка, да еще с таким отчеством, как у меня, вообще может представить, что такое ночевка под деревом! Кстати, под деревом как раз в… Гефсиманском саду. Как я туда попала, сама до сих пор не понимаю.
– Под деревом? – вдруг подал голос Вотан. – Под старым оливковым деревом с узловатым стволом и двумя дуплами почти у самой земли?
– Да разве я упомню, – махнула рукой девушка, – тут такая кутерьма завертелась, что у меня память вышибло! Ужас, ужас!.. Я потом расскажу, когда немного в себя приду. А вы-то как остались в норме? Ведь такой кошмар творится!
– То ли еще будет, – великодушно пообещал Колян. – Тут, типа, такой жесткий расклад, что мало никому не покажется, даже уважаемому Вотану Боровичу. – И Ковалев на всякий случай предупредительно взглянул на грозного дионского патриарха. Тот сидел с каменной физиономией и, казалось бы, нисколько не квалифицировал слова Коляна как хамство. И потому Ковалев, приободрившись, продолжал: – Ксюша, тут, понимаешь, такая нездоровая канитель нарисовалась. Было это около полугода назад. Ну, представь себе. Трое школьных друзей прекрасно проводят время на даче самого крутого из них, то есть у меня, Коляна Ковалева, типа.
– Скромный, – улыбнулась Ксения, слегка вытягивая гласные.
– Конец мая, теплынь, травка зеленеет, водочка потеет, – поэтично продолжал Колян, не обращая внимания на слова Ксюши, – благодать, словом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92