А ты не боишься, что она придет в себя да призадумается, чего ради ей выходить замуж за старого хрыча Бампера Моргана?
Я сам удивился, почему я не сказал Круцу, что именно так и решил поступить. Какого черта держать все в секрете? Пятница будет моим последним рабочим днем. А отпускные меня никогда не волновали. Действительно, чего я боюсь, раз молчу?
– Так странно будет взять и все бросить, – пробормотал я, уткнувшись в чашку с кофе.
– Я рад за тебя, Бампер, – сказал Круц, приглаживая худыми пальцами густые седые волосы. – Не будь у меня столько детей, я бы тоже бросил все к чертям, клянусь. Я рад, что ты уходишь.
В последние несколько лет мы с Круцем много раз говорили об этом, даже еще раньше, чем появилась Кэсси, и стало неизбежным, что я на ней женюсь и, вероятно, уйду в отставку после двадцати лет службы, а не останусь служить тридцать, как придется сделать Круцу. Теперь же, когда пришло время решать, создалось впечатление, словно мы никогда это и не обсуждали. Все это было чертовски странно.
– Круц, я уезжаю в пятницу, – выпалил я. – Скоро повидаюсь с Кэсси и скажу ей, что увольняюсь в пятницу. К чему ждать до конца месяца?
– Вот здорово, 'mano! – просиял Круц. Вид у него был такой, словно он сейчас вскочит и завопит, как он всегда делал в подпитии.
– Прямо сегодня и скажу. – Почувствовав облегчение, я допил кофе и поднялся, собираясь уходить. – И пусть меня побьют, но я собираюсь целый месяц бить баклуши. Надо же отдохнуть в свое удовольствие, прежде чем переходить на новую работу.
– Правильно! – отозвался Круц, глядя на меня счастливыми глазами. – Если хочешь, сиди на своей толстой nalgas хоть целый год. Они хотят, чтобы ты работал у них шефом безопасности. Так пусть подождут. Будешь получать сорок процентов зарплаты каждый месяц, Кэсси нашла себе хорошую работу, да и счет в банке у тебя неплохой, верно?
– Еще какой неплохой! – отозвался я, шагая к выходу. – Мне не было нужды тратить много денег, имея участок и все прочее.
– Ш-ш-ш-ш! – усмехнулся Круц. – Ты разве не слышал? Мы ведь новое поколение профессионалов. Мы не принимаем знаков благодарности.
– Кто это тут говорит о благодарности? Я всего лишь собираю дань.
Круц покачал головой и произнес «Ahi te huacho», что на англицированном жаргоне значило «Я тебя еще увижу», или, вернее, «Я тебя еще отыщу».
– Ahi te huacho, – ответил я.
Покинув Круца, я вернулся в офис детективов и обнаружил там Зута с понурой головой и необыкновенно счастливого Чарли, стало быть, у Чарли дела в порядке.
– Мне хотелось бы поговорить с тобой минутку наедине, Бампер, – сказал Чарли, отводя меня в соседнюю комнату и закрывая за собой дверь. Зут остался на месте, изображая несчастного страдальца.
– Он рассказал мне гораздо больше, чем сам думает, – сообщил Чарли. Он так и светился от переполнявшей его энергии, как и любой хороший полицейский на его месте, когда узнает нечто стоящее.
– Он считает, что ты спас его от моей кровожадности? – спросил я.
– Да, – улыбнулся Чарли. – Продолжай играть. Он думает, что я собираюсь спасти его от тебя. Просто не трогай его некоторое время, ладно, Бампер? Он сказал мне, что собирается перебраться с нашей территории в Альварадо, но пока что на пару недель ему придется задержаться в нашем районе – в Фугуероа. Я сказал ему, что поговорю с тобой.
– Скажи Зуту, что он может больше не беспокоиться о старом Бампере, – ответил я, чувствуя в животе боль от очередного газового пузыря. Я поклялся себе, что в следующий раз, когда буду есть в Джи-тауне, не притронусь к соевому соусу.
– Да, он еще станет проблемкой для бригады детективов Рампарта, – отозвался Чарли, не поняв смысла моих слов.
– Он хочет, чтобы я отвез его обратно?
– Я сам его отвезу, – сказал Чарли. – Хочу еще немного с ним потолковать.
– Сделаешь для меня доброе дело?
– Конечно, Бампер.
– Как, по-твоему, есть шанс кого-нибудь накрыть после того, что тебе рассказал Зут?
– Есть, и еще какой. Старый хрыч Зут выложил, что, по его мнению, та баба, что сидит за телефонного посредника и принимает его ставки, – Реба Макклейн, и если это так, мы можем здорово ее раскрутить.
– Как?
– Она подружка Реда Скалотты. Около полугода назад мы заловили ее за то же самое – телефонное посредничество, и она получила условное освобождение, но над ней висит угроза полугода тюряги. Она уже сидела и страшно боится кутузки. Тут у нее что-то на сексуальной почве. У нее настоящая фобия насчет тюрьмы, лесбиянок и всего такого. Настоящая психопатка, но зато роскошная маленькая жабочка. Мы как раз на прошлой неделе о ней говорили, и если мы сумеем подловить ее и взять с поличным, то вскоре можно будет выйти и на Скалотту. Это по-настоящему трусливая сучка. Она маму родную продаст, лишь бы остаться на воле. Твоего Зута с его телефонным номером нам просто бог послал.
– Что ж, раз такое дело, то я серьезно хочу попросить тебя об одолжении.
– Конечно.
– Возьмите ее сегодня, самое позднее – завтра. И если она выдаст вам что-то стоящее вроде подпольной конторы, возьмите ее в пятницу.
– Подпольную контору! Господи, да вряд и у нее есть такая информация, Бампер. К тому же, черт возьми, до пятницы всего два дня. Чтобы накрыть подпольную контору, иногда приходится вынюхивать несколько недель, а то и месяцев. Сам подумай, ведь там хранятся все записи сделанных ставок. К тому же нужно получить ордер, а для этого раздобыть кучу предварительной информации. Да почему именно в пятницу?
– В отпуск ухожу. И хочу поучаствовать в этом деле, Чарли. Никогда еще не брал подпольную контору. Мне очень хочется, и это должно произойти до того, как я уйду в отпуск.
– Если смогу, Бампер, постараюсь для тебя это сделать, но ведь до пятницы всего два дня!
– Ты просто проделай ту полицейскую работу, которой я тебя учил, пошевели шариками в голове и поднапряги воображение. Это все, о чем я прошу. Просто попробуй, ладно?
– Ладно, – ответил Чарли. – Попробую.
Прежде чем уйти, я разыграл перед Зутом представление, чтобы он думал, будто Чарли – его защитник. Я притворился, будто зол на Чарли, а Чарли притворился, что никогда больше не даст мне затолкать Зута в почтовый ящик.
6
Забравшись в свою машину, я вспомнил о дружественном щипке в задницу, которым наградил меня Круц, взял в руку микрофон и произнес:
– Один-икс-эл-сорок пять, прием.
– Один-икс-эл-сорок пять, запишите вызов, – отозвался оператор. Я раздраженно буркнул и записал адрес. – Встречайтесь с один-икс-эл-тридцать на углу Девятой и Бродвея.
– Один-икс-эл-сорок пять, конец связи, – сказал я с отвращением. Интересно, что же я получил, выбравшись в эфир, подумал я. Наверное, какой-нибудь могучий кризис, вроде разбора заявления о карманной краже от толстозадого биржевика, у которого слямзили бумажник, пока он почитывал грязные журнальчики в грязной книжной лавочке на Бродвее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Я сам удивился, почему я не сказал Круцу, что именно так и решил поступить. Какого черта держать все в секрете? Пятница будет моим последним рабочим днем. А отпускные меня никогда не волновали. Действительно, чего я боюсь, раз молчу?
– Так странно будет взять и все бросить, – пробормотал я, уткнувшись в чашку с кофе.
– Я рад за тебя, Бампер, – сказал Круц, приглаживая худыми пальцами густые седые волосы. – Не будь у меня столько детей, я бы тоже бросил все к чертям, клянусь. Я рад, что ты уходишь.
В последние несколько лет мы с Круцем много раз говорили об этом, даже еще раньше, чем появилась Кэсси, и стало неизбежным, что я на ней женюсь и, вероятно, уйду в отставку после двадцати лет службы, а не останусь служить тридцать, как придется сделать Круцу. Теперь же, когда пришло время решать, создалось впечатление, словно мы никогда это и не обсуждали. Все это было чертовски странно.
– Круц, я уезжаю в пятницу, – выпалил я. – Скоро повидаюсь с Кэсси и скажу ей, что увольняюсь в пятницу. К чему ждать до конца месяца?
– Вот здорово, 'mano! – просиял Круц. Вид у него был такой, словно он сейчас вскочит и завопит, как он всегда делал в подпитии.
– Прямо сегодня и скажу. – Почувствовав облегчение, я допил кофе и поднялся, собираясь уходить. – И пусть меня побьют, но я собираюсь целый месяц бить баклуши. Надо же отдохнуть в свое удовольствие, прежде чем переходить на новую работу.
– Правильно! – отозвался Круц, глядя на меня счастливыми глазами. – Если хочешь, сиди на своей толстой nalgas хоть целый год. Они хотят, чтобы ты работал у них шефом безопасности. Так пусть подождут. Будешь получать сорок процентов зарплаты каждый месяц, Кэсси нашла себе хорошую работу, да и счет в банке у тебя неплохой, верно?
– Еще какой неплохой! – отозвался я, шагая к выходу. – Мне не было нужды тратить много денег, имея участок и все прочее.
– Ш-ш-ш-ш! – усмехнулся Круц. – Ты разве не слышал? Мы ведь новое поколение профессионалов. Мы не принимаем знаков благодарности.
– Кто это тут говорит о благодарности? Я всего лишь собираю дань.
Круц покачал головой и произнес «Ahi te huacho», что на англицированном жаргоне значило «Я тебя еще увижу», или, вернее, «Я тебя еще отыщу».
– Ahi te huacho, – ответил я.
Покинув Круца, я вернулся в офис детективов и обнаружил там Зута с понурой головой и необыкновенно счастливого Чарли, стало быть, у Чарли дела в порядке.
– Мне хотелось бы поговорить с тобой минутку наедине, Бампер, – сказал Чарли, отводя меня в соседнюю комнату и закрывая за собой дверь. Зут остался на месте, изображая несчастного страдальца.
– Он рассказал мне гораздо больше, чем сам думает, – сообщил Чарли. Он так и светился от переполнявшей его энергии, как и любой хороший полицейский на его месте, когда узнает нечто стоящее.
– Он считает, что ты спас его от моей кровожадности? – спросил я.
– Да, – улыбнулся Чарли. – Продолжай играть. Он думает, что я собираюсь спасти его от тебя. Просто не трогай его некоторое время, ладно, Бампер? Он сказал мне, что собирается перебраться с нашей территории в Альварадо, но пока что на пару недель ему придется задержаться в нашем районе – в Фугуероа. Я сказал ему, что поговорю с тобой.
– Скажи Зуту, что он может больше не беспокоиться о старом Бампере, – ответил я, чувствуя в животе боль от очередного газового пузыря. Я поклялся себе, что в следующий раз, когда буду есть в Джи-тауне, не притронусь к соевому соусу.
– Да, он еще станет проблемкой для бригады детективов Рампарта, – отозвался Чарли, не поняв смысла моих слов.
– Он хочет, чтобы я отвез его обратно?
– Я сам его отвезу, – сказал Чарли. – Хочу еще немного с ним потолковать.
– Сделаешь для меня доброе дело?
– Конечно, Бампер.
– Как, по-твоему, есть шанс кого-нибудь накрыть после того, что тебе рассказал Зут?
– Есть, и еще какой. Старый хрыч Зут выложил, что, по его мнению, та баба, что сидит за телефонного посредника и принимает его ставки, – Реба Макклейн, и если это так, мы можем здорово ее раскрутить.
– Как?
– Она подружка Реда Скалотты. Около полугода назад мы заловили ее за то же самое – телефонное посредничество, и она получила условное освобождение, но над ней висит угроза полугода тюряги. Она уже сидела и страшно боится кутузки. Тут у нее что-то на сексуальной почве. У нее настоящая фобия насчет тюрьмы, лесбиянок и всего такого. Настоящая психопатка, но зато роскошная маленькая жабочка. Мы как раз на прошлой неделе о ней говорили, и если мы сумеем подловить ее и взять с поличным, то вскоре можно будет выйти и на Скалотту. Это по-настоящему трусливая сучка. Она маму родную продаст, лишь бы остаться на воле. Твоего Зута с его телефонным номером нам просто бог послал.
– Что ж, раз такое дело, то я серьезно хочу попросить тебя об одолжении.
– Конечно.
– Возьмите ее сегодня, самое позднее – завтра. И если она выдаст вам что-то стоящее вроде подпольной конторы, возьмите ее в пятницу.
– Подпольную контору! Господи, да вряд и у нее есть такая информация, Бампер. К тому же, черт возьми, до пятницы всего два дня. Чтобы накрыть подпольную контору, иногда приходится вынюхивать несколько недель, а то и месяцев. Сам подумай, ведь там хранятся все записи сделанных ставок. К тому же нужно получить ордер, а для этого раздобыть кучу предварительной информации. Да почему именно в пятницу?
– В отпуск ухожу. И хочу поучаствовать в этом деле, Чарли. Никогда еще не брал подпольную контору. Мне очень хочется, и это должно произойти до того, как я уйду в отпуск.
– Если смогу, Бампер, постараюсь для тебя это сделать, но ведь до пятницы всего два дня!
– Ты просто проделай ту полицейскую работу, которой я тебя учил, пошевели шариками в голове и поднапряги воображение. Это все, о чем я прошу. Просто попробуй, ладно?
– Ладно, – ответил Чарли. – Попробую.
Прежде чем уйти, я разыграл перед Зутом представление, чтобы он думал, будто Чарли – его защитник. Я притворился, будто зол на Чарли, а Чарли притворился, что никогда больше не даст мне затолкать Зута в почтовый ящик.
6
Забравшись в свою машину, я вспомнил о дружественном щипке в задницу, которым наградил меня Круц, взял в руку микрофон и произнес:
– Один-икс-эл-сорок пять, прием.
– Один-икс-эл-сорок пять, запишите вызов, – отозвался оператор. Я раздраженно буркнул и записал адрес. – Встречайтесь с один-икс-эл-тридцать на углу Девятой и Бродвея.
– Один-икс-эл-сорок пять, конец связи, – сказал я с отвращением. Интересно, что же я получил, выбравшись в эфир, подумал я. Наверное, какой-нибудь могучий кризис, вроде разбора заявления о карманной краже от толстозадого биржевика, у которого слямзили бумажник, пока он почитывал грязные журнальчики в грязной книжной лавочке на Бродвее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84