Он совсем не помнил о том, как спас мне жизнь, и когда я после окончания смены отвез его той ночью домой в Голливуд в благодарность за то, что он для меня сделал, он привел меня в дом, разбудил отца, мать, дядю и троих братьев, представил меня и рассказал им, что я спас его, когда его хотели ограбить и убить три бандита. Конечно, он не рассказал им всей правды о том, каким образом он оказался в том публичном доме, но мне было все равно, и раз он искренне считал, что я спас его, а не наоборот, и поскольку искренне наслаждался положением спасенного, хотя этого на самом деле не было, да к тому же сделал меня героем семьи. Так какого черта не позволить ему рассказывать всю историю в том виде, в каком он в нее верил, и не разочаровывать всех.
Вся история приключилась вскоре после того, как Яссер и его клан перебрались сюда из Нью-Йорка, где у них был небольшой ресторанчик. Каждый свой свободный цент они вложили в покупку нового заведения в Голливуде, покупку лицензии на торговлю спиртным, переоборудование помещения и подготовку его к открытию. Той ночью мы сидели в кухне Яссера, пили арак, вино, а затем пиво, и всей компанией здорово наклюкались, все, кроме Абда, которому стало плохо. В тот вечер мне пришлось выбирать имя для нового ресторана.
Я знаю, имя получилось банальное, но я был пьян, когда его выбирал и все равно не придумал бы чего получше, хотя в принципе и мог бы. Но тогда я был в их глазах таким героем, что они все равно бы не стали его менять. Они настояли, чтобы я стал постоянным гостем «Абд гарема». Приходя туда, я не смел платить ни за что, и именно поэтому я не заходил в ресторан так часто, как бы им хотелось.
Я подъехал на стоянку позади «Абд гарема», а не на стоянку перед ним, где дежурный по стоянке принял бы мой «форд» и отвел его на свободное место, и вошел через кухню.
– Ассалям алейкум, Баба, – сказал я Яссеру Хафизу Хаммаду, коренастому и совершенно лысому пожилому мужчине с пышными седыми усами. Он стоял спиной ко мне и перемешивал кибби в огромной металлической миске чисто вымытыми мускулистыми руками, которые он периодически макал в ледяную воду, чтобы кибби к ним не прилипало.
– Бампер! Ва-аллейкум ал-салям, – улыбнулся он в усы. Он обнял меня руками, не прикасаясь ладонями, и поцеловал в губы. Общаясь с арабами, я так и не смог свыкнуться с этим обычаем. Приветствуя женщин, они обычно их не целуют, только мужчин.
– Где ты, черт возьми, пропадал, Бампер? – спросил он, зачерпывая ложкой сырое кибби и давая мне попробовать. – Давненько мы тебя уже не видели.
– Восхитительно, Баба, – сказал я.
– Так-то оно так, лучше скажи, получилось от-тлично?
– От-тлично, Бубба.
– Ты, наверное, проголодался, Бампер? – спросил он, возвращаясь к кибби, и принялся скатывать для меня маленькие шарики – он знал, что я ем кибби и сырым. Я люблю сырое кибби столь же сильно, как и печеное, а кибби с йогуртом даже больше.
– Готовишь сегодня лабанийи, Баба?
– Конечно, Бампер, а как же. Что ты еще хочешь? Сфееха? Бамее? Что угодно. У нас сегодня готовится много блюд – в банкетной комнате сидят две компании, ливанцы и сирийцы. Специальный заказ на десять блюд. И я, как сукин сын, весь чертов день готовлю. Когда у меня будет перерыв, я выйду к тебе, и мы вместе хлопнем по стаканчику арака, годится?
– Годится, Баба, – сказал я, доедая кибби, и стал смотреть, как работает Яссир. Он смешивал бараний фарш, дробленую пшеницу, лук, корицу и специи, смачивая руки в ледяной воде, чтобы смесь сохраняла пластичность. Кибби было обильно сдобрено кедровыми орехами, мясо обжарено на масле и протушено. Когда Яссер все подготовил, он разложил слой кибби на дне металлической сковороды, положил сверху слой особой начинки, а потом еще один слой кибби. Затем разрезал всю массу на сковороде на ромбические куски и стал тушить. Теперь я уже никак не мог сделать выбор – отведать ли мне кибби с йогуртом или просто тушеного. Да какого черта, съем и то, и то, подумал я, потому что был очень голоден.
– Смотри, Бампер, – сказал Яссер Хафиз, показывая на маленькие шарики кибби, которые лепил целый день. В центре каждого он сделал углубление, наполнил его начинкой из баранины и теперь варил в йогуртовом соусе.
Да, и те, и другие, решил я. Пора зайти в зал и начать с каких-нибудь закусок. Неожиданно я почувствовал, что не так уж и устал, зато более чем проголодался, а в мыслях у меня вертелась лишь восхитительная еда «Абд гарема».
Войдя в зал, я сразу заметил Ахмеда. Он улыбнулся и помахал мне рукой, приглашая за столик возле маленькой площадки для танцев, где одна из местных танцовщиц сможет покачать животом у меня перед носом. Ахмед был высок для араба, в свои тридцать лет он был младшим сыном Яссера и жил в Штатах с мальчишеских лет. Он утратил многие присущие арабам привычки и не целовал меня, подобно отцу и своим дядьям, когда они помогали обслуживать столики или готовили на кухне в суетливые вечера уик-энда.
– Рад, что ты сегодня пришел, Бампер, – сказал Ахмед с едва уловимым нью-йоркским акцентом, потому что его семья прожила там несколько лет перед переездом в Лос-Анжелес. Однако разговаривая с постоянными посетителями, он для колорита переходил на акцент уроженца Ближнего Востока.
– Неплохо бы чем-нибудь закусить, Ахмед. Я сегодня голодный.
– Хорошо, Бампер, хорошо, – сказал Ахмед и улыбнулся, прищурив темные глаза. – Я люблю смотреть, как ты ешь. – Он хлопнул в ладоши, подзывая симпатичную рыжую официантку в наряде обитательницы гарема.
«Абд гарем» был похож на все восточные рестораны, но крупнее большинства из них. На стенах висели сарацинские щиты, кривые сабли и имитации персидских гобеленов; обитые кожей кабинки и столы были темные и массивные и обильно украшены коваными бронзовыми изделиями. Несколько скрытых динамиков наполняли помещение успокаивающей арабской музыкой.
– Принеси Бамперу овечьих языков, Барбара. Что бы ты еще хотел, Бампер?
– Немного хумос ташини, Ахмед.
– Прекрасно. И хумос тоже, Барбара.
– А что принести выпить, Бампер? – спросила, улыбнувшись, Барбара.
– Ладно, принеси арака.
– Извини, пожалуйста, Бампер, – сказал Ахмед, – в ближайший час мне придется присматривать за банкетным залом. Потом я к тебе зайду, и мы вместе выпьем.
– Конечно, иди, парень, – кивнул я. – Кажется, у тебя там собралась приятная компания.
– Дела идут здорово, Бампер. Погоди немного, увидишь нашу новую исполнительницу танца живота.
Я кивнул и подмигнул Ахмеду, который заторопился в банкетный зал обслуживать большую компанию арабов. Со своего места я слышал, как они произносят тосты и смеются. Вечер был еще ранний, но они, кажется, успели основательно выпить.
Закуски уже были готовы, и через пару минут официантка вернулась к моему столу с тонко нарезанными ломтиками овечьего языка, отваренного, со снятой кожицей и приправленного солью и чесноком, а также с большой миской хумоса, самого вкусного соуса в мире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Вся история приключилась вскоре после того, как Яссер и его клан перебрались сюда из Нью-Йорка, где у них был небольшой ресторанчик. Каждый свой свободный цент они вложили в покупку нового заведения в Голливуде, покупку лицензии на торговлю спиртным, переоборудование помещения и подготовку его к открытию. Той ночью мы сидели в кухне Яссера, пили арак, вино, а затем пиво, и всей компанией здорово наклюкались, все, кроме Абда, которому стало плохо. В тот вечер мне пришлось выбирать имя для нового ресторана.
Я знаю, имя получилось банальное, но я был пьян, когда его выбирал и все равно не придумал бы чего получше, хотя в принципе и мог бы. Но тогда я был в их глазах таким героем, что они все равно бы не стали его менять. Они настояли, чтобы я стал постоянным гостем «Абд гарема». Приходя туда, я не смел платить ни за что, и именно поэтому я не заходил в ресторан так часто, как бы им хотелось.
Я подъехал на стоянку позади «Абд гарема», а не на стоянку перед ним, где дежурный по стоянке принял бы мой «форд» и отвел его на свободное место, и вошел через кухню.
– Ассалям алейкум, Баба, – сказал я Яссеру Хафизу Хаммаду, коренастому и совершенно лысому пожилому мужчине с пышными седыми усами. Он стоял спиной ко мне и перемешивал кибби в огромной металлической миске чисто вымытыми мускулистыми руками, которые он периодически макал в ледяную воду, чтобы кибби к ним не прилипало.
– Бампер! Ва-аллейкум ал-салям, – улыбнулся он в усы. Он обнял меня руками, не прикасаясь ладонями, и поцеловал в губы. Общаясь с арабами, я так и не смог свыкнуться с этим обычаем. Приветствуя женщин, они обычно их не целуют, только мужчин.
– Где ты, черт возьми, пропадал, Бампер? – спросил он, зачерпывая ложкой сырое кибби и давая мне попробовать. – Давненько мы тебя уже не видели.
– Восхитительно, Баба, – сказал я.
– Так-то оно так, лучше скажи, получилось от-тлично?
– От-тлично, Бубба.
– Ты, наверное, проголодался, Бампер? – спросил он, возвращаясь к кибби, и принялся скатывать для меня маленькие шарики – он знал, что я ем кибби и сырым. Я люблю сырое кибби столь же сильно, как и печеное, а кибби с йогуртом даже больше.
– Готовишь сегодня лабанийи, Баба?
– Конечно, Бампер, а как же. Что ты еще хочешь? Сфееха? Бамее? Что угодно. У нас сегодня готовится много блюд – в банкетной комнате сидят две компании, ливанцы и сирийцы. Специальный заказ на десять блюд. И я, как сукин сын, весь чертов день готовлю. Когда у меня будет перерыв, я выйду к тебе, и мы вместе хлопнем по стаканчику арака, годится?
– Годится, Баба, – сказал я, доедая кибби, и стал смотреть, как работает Яссир. Он смешивал бараний фарш, дробленую пшеницу, лук, корицу и специи, смачивая руки в ледяной воде, чтобы смесь сохраняла пластичность. Кибби было обильно сдобрено кедровыми орехами, мясо обжарено на масле и протушено. Когда Яссер все подготовил, он разложил слой кибби на дне металлической сковороды, положил сверху слой особой начинки, а потом еще один слой кибби. Затем разрезал всю массу на сковороде на ромбические куски и стал тушить. Теперь я уже никак не мог сделать выбор – отведать ли мне кибби с йогуртом или просто тушеного. Да какого черта, съем и то, и то, подумал я, потому что был очень голоден.
– Смотри, Бампер, – сказал Яссер Хафиз, показывая на маленькие шарики кибби, которые лепил целый день. В центре каждого он сделал углубление, наполнил его начинкой из баранины и теперь варил в йогуртовом соусе.
Да, и те, и другие, решил я. Пора зайти в зал и начать с каких-нибудь закусок. Неожиданно я почувствовал, что не так уж и устал, зато более чем проголодался, а в мыслях у меня вертелась лишь восхитительная еда «Абд гарема».
Войдя в зал, я сразу заметил Ахмеда. Он улыбнулся и помахал мне рукой, приглашая за столик возле маленькой площадки для танцев, где одна из местных танцовщиц сможет покачать животом у меня перед носом. Ахмед был высок для араба, в свои тридцать лет он был младшим сыном Яссера и жил в Штатах с мальчишеских лет. Он утратил многие присущие арабам привычки и не целовал меня, подобно отцу и своим дядьям, когда они помогали обслуживать столики или готовили на кухне в суетливые вечера уик-энда.
– Рад, что ты сегодня пришел, Бампер, – сказал Ахмед с едва уловимым нью-йоркским акцентом, потому что его семья прожила там несколько лет перед переездом в Лос-Анжелес. Однако разговаривая с постоянными посетителями, он для колорита переходил на акцент уроженца Ближнего Востока.
– Неплохо бы чем-нибудь закусить, Ахмед. Я сегодня голодный.
– Хорошо, Бампер, хорошо, – сказал Ахмед и улыбнулся, прищурив темные глаза. – Я люблю смотреть, как ты ешь. – Он хлопнул в ладоши, подзывая симпатичную рыжую официантку в наряде обитательницы гарема.
«Абд гарем» был похож на все восточные рестораны, но крупнее большинства из них. На стенах висели сарацинские щиты, кривые сабли и имитации персидских гобеленов; обитые кожей кабинки и столы были темные и массивные и обильно украшены коваными бронзовыми изделиями. Несколько скрытых динамиков наполняли помещение успокаивающей арабской музыкой.
– Принеси Бамперу овечьих языков, Барбара. Что бы ты еще хотел, Бампер?
– Немного хумос ташини, Ахмед.
– Прекрасно. И хумос тоже, Барбара.
– А что принести выпить, Бампер? – спросила, улыбнувшись, Барбара.
– Ладно, принеси арака.
– Извини, пожалуйста, Бампер, – сказал Ахмед, – в ближайший час мне придется присматривать за банкетным залом. Потом я к тебе зайду, и мы вместе выпьем.
– Конечно, иди, парень, – кивнул я. – Кажется, у тебя там собралась приятная компания.
– Дела идут здорово, Бампер. Погоди немного, увидишь нашу новую исполнительницу танца живота.
Я кивнул и подмигнул Ахмеду, который заторопился в банкетный зал обслуживать большую компанию арабов. Со своего места я слышал, как они произносят тосты и смеются. Вечер был еще ранний, но они, кажется, успели основательно выпить.
Закуски уже были готовы, и через пару минут официантка вернулась к моему столу с тонко нарезанными ломтиками овечьего языка, отваренного, со снятой кожицей и приправленного солью и чесноком, а также с большой миской хумоса, самого вкусного соуса в мире.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84