Луиджи запер за молодой женщиной дверь, постоял, прислушался, когда утихнут шаги на лестнице, и снова открыл дверь. Нет, уж лучше он подождет мать здесь. Не должно быть ни малейшего риска. Луиджи поднялся в темноте этажом выше, ощупью нашел нишу и остановился. Здесь все было ему бесконечно знакомо. В случае чего можно выбраться на чердак, а оттуда на соседнюю крышу. Тут-то парни из Овра не так легко с ним справятся…
Луиджи стоял долго, может быть час, если не больше. У него занемели, застыли ноги. Но в концлагерях Луиджи научился терпению. Сколько раз приходилось стоять в холодном, каменном гробу карцера! Стоять куда дольше, чем здесь. Кажется, теперь это все позади, в прошлом…
Челино-старший покинул свое убежище, когда услышал внизу торопливые женские шаги и голос матери, – она озабоченно спрашивала о чем-то Анжелину.
– Где же он? – растерянно сказала Анжелина, заглянув в пустую комнату. – Уж не ушел ли куда?
– Здравствуй, мать.
Луиджи вошел следом за женщинами. Он поцеловал мачеху.
– Давно мы с тобой не видались, – сказала Кармелина. – Ты еще больше стал походить на отца. Где же ты пропадал? Думаю, мог бы дать о себе знать. Или, может быть, перестал считать меня матерью?
– Не мог, мать.
Луиджи развязал шарф, снял берет. Мать очень мало изменилась за эти годы. Конечно, немного постарела, осунулась, но на лице по-прежнему ни единой морщинки. Такие лица рисовали на старых иконах. Под внешней суровостью Луиджи угадал теплые чувства, охватившие Кармелину при встрече с пасынком.
– Не мог, – повторил он, – но я о тебе всегда помнил, мать.
– Тогда хорошо. А мы с тех пор, как заходил твой приятель, больше о тебе и не слышали.
– Так Орриго к вам заходил? Значит, он добрался до Рима. Где он?
Луиджи оживился. Вот это здорово! Стало быть, Орриго удалось бежать из концлагеря. Может, через него удастся наладить связи…
– Кто его знает, может, Орриго, может, нет. Он не назвал своего имени. Обещал зайти. Уж второй год, как заходит.
– Какой он? Худощавый, высокий?
– Вроде тебя. В таком же пиджачке, подбитом рыбьим мехом. Анжелина, ты не помнишь, когда заходил он?
– В начале зимы. Бруно был еще дома.
– Нет, Бруно тогда уже не было.
Женщины заспорили, они не могли установить точно, когда же заходил Орриго.
– Ты что же, бежал из армии? На фронте, говорят, дела неважные.
– Нет, не из армии, но в солдаты идти не собираюсь.
– Наконец-то взялся за ум! Говорили, ты сам ездил воевать в Испанию. Будто пулю нельзя найти у себя дома! Как-то теперь там мой Бруно?.. Не успела я ему сделать рожистое воспаление… Если тебе нужно, Луиджи, я могу что-нибудь придумать для военной комиссии. Нога распухает за одну ночь.
Кармелина полагала, что скрываться от властей могут только дезертиры и закоренелые преступники. К преступникам она не могла отнести своего пасынка, оставалось одно – у него, как у многих итальянцев, нелады с военным комиссариатом.
– Нет, мать, нога мне еще пригодится. А вот укрыться получше от карабинеров стоит. Сегодня я у тебя переночую, мать. Ладно?
– Я бы на твоем месте не стала так говорить, – обиделась Кармелина. – Впрочем, может, тебе здесь неудобно? У нас пуховиков нет. – Она подобрала губы и стала еще больше похожа на лик потемневшей иконы.
– Да нет, мать, ты не поняла меня! Я не хочу причинять вам неприятности. Если заберут меня здесь, тебе тоже не поздоровится.
– Ну, это уж мое дело!
Пока Кармелина говорила с Луиджи, Анжелина не сидела без дела. Прислушиваясь к разговору, она приготовила ужин – собрала все, что было. По карточкам получали сущие пустяки. Жили все время впроголодь. Хорошо, что Кармелина иногда ела на господском дворе и тогда оставляла Анжелине часть своего пайка. Кое-что приносила и Анжелина – она работала на макаронной фабрике. Но последнее время усилили охрану. Нахальные карабинеры лапали женщин, обыскивая их в проходной. Анжелина смазала одному по физиономии – в другой раз будет знать.
– Мать, – сказала она, входя с глиняной миской в комнату, – а может быть, Луиджи можно поселиться у тебя на господском дворе? Там спокойнее. Говорят, вчера ночью у нас в квартале проводили облаву. Все дезертиров ищут… Садитесь, макароны готовы.
– Что ж, можно и так. Но не сегодня. Ночью на улице наверняка сцапают… Садись, Луиджи. Ты, верно, голоден?
– Нет, я только что ел, – солгал Луиджи, хотя его мутило от голода.
За столом все трое делали вид, что они сыты. Мать сказала Анжелине:
– Анжелина, посмотри там, на полочке, не осталось ли оливкового масла? В плетеной бутылке…
Луиджи уговорили съесть еще хоть немного макарон с оливковым маслом.
– Смотрите, – воскликнула Анжелина, – нам вполне хватит еще завтра на утро!
Ужин совсем разморил Луиджи, он едва держался на ногах. Слипались глаза. Привалился на сундуке, да так и заснул, не раздеваясь.
III
Утром поднялись затемно. Анжелина первая убежала на работу. Мать посоветовала Луиджи выйти одному, она нагонит его. Хотя соседи люди надежные, но лучше избавиться от лишних разговоров. Она достала хранившийся все эти годы костюм Бруно, дала куртку. Оказалась в самую пору. В таком виде Луиджи не выглядел беглецом. В дополнение ко всему Кармелина нагрузила его большим узлом – она давно собиралась перетащить на господский двор свой волосяной матрац. Луиджи подумал о матери – из нее выйдет неплохой конспиратор. С узлом он меньше будет привлекать внимание на улице.
Луиджи вышел, а через минуту пошла следом и Кармелина. У подъезда столкнулась с соседкой, жившей этажом выше.
– Донна Челино, скажите, к вам никто не приехал?
– Нет, а что?
– Видите, вон там пошел мужчина с матрацем. Как он похож на вашего пасынка! Я уж думала, не вернулся ль Луиджи, сохрани его пречистая дева.
– Нет, донна Чезарине, вы, к сожалению, ошиблись. Я уж перестала его ждать. Думала, не отслужить ли заупокойную мессу.
– Что вы, что вы, донна Челино! Грех думать так! Помолимся вместе за его возвращение… Потом мне показалось, что у вас вчера вечером говорил какой-то мужчина.
– Нет, нет, донна Чезарине, вам, видно, послышалось… До свидания, я тороплюсь на работу.
– До свидания, донна Челино!
Соседка посмотрела Кармелине вслед. «Клянусь святой девой Марией, что это ее пасынок, – подумала она. – Будто я не узнаю платка Кармелины, в котором завязан узел…» Сделав такой вывод, донна Чезарине решила на минуту забежать к донне Ферейро. Она вспомнила – к ней есть небольшое дельце.
– Вы слышали новость, донна Ферейра? К Кармелине вернулся ее пасынок Луиджи. Я его видела своими глазами…
К полудню новость облетела всю улицу, дала женщинам пищу для разговоров. Но вечером, когда отряд карабинеров прочесывал квартал в поисках дезертиров, никто не проронил ни единого слова о том, что в квартире Кармелины появился Луиджи, уехавший несколько лет назад воевать в Испанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226