Сыщику оставалось выяснить, правду ли сказал ему старик. Японец, с которым, по словам Катагири, общался Мэтью, действительно существовал. К тому же его не пришлось долго разыскивать по всей Японии. Он сидел в тюрьме. Мадам также попросила сыщика собрать данные о старой лисе, чтобы контролировать его действия.
Лучше было выяснить все сразу, прежде чем дела окончательно запутаются. Macao уже превратился в Мэтью. Если он еще раз сменит имя, то ясности от этого не прибавится. В общем, надо лететь в Нью-Йорк и встречаться с Катагири. Чтобы купить у него информацию подешевле, следует запастись информацией о Мэтью, так решила Майко. По рекомендации мадам Амино она связалась с одним депутатом и добилась свидания с находившимся в тюрьме Амэо Окаяма.
Мадам Амино сказала Майко, что предоставляет в ее распоряжение человека, который иногда будет для нее хорошей поддержкой, а иногда ужасной обузой. Как и предполагала Майко, этим человеком оказался не кто иной, как Куби Такэхико.
– Пусть пока Кубитакэ поработает твоим водителем. За это время освоится и пригодится тебе, наверное.
Майко не испытывала большого энтузиазма, но и причин для отказа не было.
Без цены за бутылку
– Зарплату я не получаю, но мадам пообещала мне: если этот Macao найдется, в знак благодарности я наконец-то получу свободу. Вообще-то я сам ее попросил. Сказал, что хочу быть твоим телохранителем.
В красном «ягуаре» Кубитакэ Майко чувствовала себя крайне неуютно. Сладкая парочка съезжает на боковую дорогу, следуя ярко сверкающему указателю в безвкусный замок любви из папье-маше. Необузданное свиданье сыночка якудза и девицы из кабаре.
– Куби-сан, а вы можете за себя постоять? Хотя вы не производите впечатления победителя в уличных потасовках.
– По крайней мере, бегаю я быстро. Но я не стану убегать, бросив тебя в заложницы. Ты каким-нибудь спортом занималась?
– В старших классах – баскетболом. С детства хорошо катаюсь на лыжах.
– Тогда не отстанешь от меня, когда убегать будем.
– А вы, Куби-сан, чем-нибудь занимались?
– Скалолазанием. Если за мной кто-то гонится, я забираюсь повыше. Тогда, чтобы догнать меня, противнику приходится вскарабкиваться в опасные места. Я-то могу передвигаться как угодно, а противник падает с высоты.
– Вы можете и на стену здания забраться, и на башню?
– Конечно. Я и обувь всегда ношу специальную, для скалолазов, мало ли что может случиться.
– Вы всегда думаете о том, как бы убежать, да?
– Ничего подобного. Просто люблю ходить там, где другие не ходят. Лет десять назад я был в Ватикане, там находится главный храм католиков – собор Святого Петра. Я поднялся по темной винтовой лестнице и оказался на самой верхотуре. Там я прополз по стене, прошел по крыше и нашел тайный ход служителей Ватикана. Если будет возможность, хочу попробовать пройти по нему.
– Странный какой, – пробормотала про себя Майко, смотря на него сбоку. В нем чувствовалось беспокойство. Казалось, паранойя проникла в каждую клеточку его лица и вызывала мелкое подрагивание нижних век, будто черви шевелились. Нет, решила Майко. Наверное, это вибрирует тонкая артистическая натура писателя Куби Такэхико.
Будь у меня такая девушка в молодые годы, думал Кубитакэ, не стал бы я сейчас таким доходягой. Теперь мне даже жить и то вредно. Вот встать бы на ноги благодаря этой работе. Вобрать в себя ее молодую кровь, вернуть себе бодрость и задор, скакать гигантской креветкой, как во время того проекта. Эта женщина смущает меня. Во мне появляется какая-то стыдливость, надежда, восторг. Одно плохо: эта сентиментальная мадам разболтала ей о моем прошлом. К тому же она, кажется, когда-то была любительницей моих романов. Нет ничего более сложного, чем встречаться с почитательницей твоего творчества. Возникает мучительная проблема выбора: или относиться к ней, как к равной, или считать, что она готова отдаться тебе в любой момент. Но при всем при том я-то – уже не писатель. Решив, что не могу больше заниматься таким сомнительным делом, как писание романов, я сжег свои визитки с надписью «писатель». Когда-то она была любительницей моих романов… То есть теперь она их уже не любит? Парочка что надо. Бывший писатель с бывшей читательницей… Восторгов это не вызывает. Словно бывшие любовники, сошедшиеся вновь. Нам нужно начать с нуля и пройти все стадии. Потому что бывший писатель, как ни крути, представляет жалкое зрелище. Он испытывает чувство благодарности к бывшей читательнице за ее безмерную жалость и дурной вкус и становится зависимым от нее. Будь у нас взаимоотношения работающего писателя и почитательницы его таланта, я мог бы обратить ситуацию в свою пользу. Это ведь равнозначно отношениям «учитель» – «деточка». Сейчас же «учитель» влачит жалкое существование, а «деточка» сделала карьеру. Низы управляют верхами.
Эта женщина смущает меня. Надо переделать наши отношения. Бывший писатель и бывшая мисс Сёнан… В таком случае нет заинтересованных сторон. У всех – по нулям. Но она – бабенка хоть куда. Уж на что я мужик видный, но она сто очков вперед мне даст. И цвет лица, и длинные ноги, и крепкие мышцы, и интуиция, и чистоплотность, и никакой тебе зауми, и наивность, и хорошее воспитание – по всем параметрам мне лучше поскорее дать деру, чем вступать с ней в соревнование. Подобно тому, как король бежит от королевы. На шахматной доске королева обладает наибольшей свободой, а король – наибольшей несвободой. Если представить себе в качестве шахматной доски мадам Амино, то можно ей только посочувствовать. Как бы там ни было, больше всего Майко смущает меня, потому что она свободнее. Мои отношения с нею изначально определила мадам Амино. Не пора ли этой тетке любезно отправиться к праотцам?
Майко – двадцать пять лет, Кубитакэ – тридцать семь. Разница в возрасте соответствует полному циклу двенадцати животных. За это время Кубитакэ четыре раза пытался покинуть этот свет, три раза ставил себя в центр мира. В настоящее время он еще не выбрался из четвертого периода, но тем не менее был настроен оптимистично, стремясь снова вернуться в центр мира.
– Майко, как ты думаешь, сколько у меня сейчас денег? И сколько мне нужно?
Хочет, чтобы я его оценила на ту сумму, которая у меня есть. Майко немного подумала и сказала: пятьдесят тысяч иен.
– Полагаешь, у меня есть столько? Приятно слышать. На самом деле хватит только на молоко и булочку.
– Всего-то? Значит, около двухсот иен?
– Сто шестьдесят. Без цены за бутылку.
– Кошелек забыли?
– А тебе мадам сколько дала?
– Пока что два миллиона на текущие расходы. Но это на новом счете в банке, который она открыла на мое имя.
– А наличными у тебя сейчас сколько есть?
– Тысяч сто.
– Не поделишься со мной немного?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Лучше было выяснить все сразу, прежде чем дела окончательно запутаются. Macao уже превратился в Мэтью. Если он еще раз сменит имя, то ясности от этого не прибавится. В общем, надо лететь в Нью-Йорк и встречаться с Катагири. Чтобы купить у него информацию подешевле, следует запастись информацией о Мэтью, так решила Майко. По рекомендации мадам Амино она связалась с одним депутатом и добилась свидания с находившимся в тюрьме Амэо Окаяма.
Мадам Амино сказала Майко, что предоставляет в ее распоряжение человека, который иногда будет для нее хорошей поддержкой, а иногда ужасной обузой. Как и предполагала Майко, этим человеком оказался не кто иной, как Куби Такэхико.
– Пусть пока Кубитакэ поработает твоим водителем. За это время освоится и пригодится тебе, наверное.
Майко не испытывала большого энтузиазма, но и причин для отказа не было.
Без цены за бутылку
– Зарплату я не получаю, но мадам пообещала мне: если этот Macao найдется, в знак благодарности я наконец-то получу свободу. Вообще-то я сам ее попросил. Сказал, что хочу быть твоим телохранителем.
В красном «ягуаре» Кубитакэ Майко чувствовала себя крайне неуютно. Сладкая парочка съезжает на боковую дорогу, следуя ярко сверкающему указателю в безвкусный замок любви из папье-маше. Необузданное свиданье сыночка якудза и девицы из кабаре.
– Куби-сан, а вы можете за себя постоять? Хотя вы не производите впечатления победителя в уличных потасовках.
– По крайней мере, бегаю я быстро. Но я не стану убегать, бросив тебя в заложницы. Ты каким-нибудь спортом занималась?
– В старших классах – баскетболом. С детства хорошо катаюсь на лыжах.
– Тогда не отстанешь от меня, когда убегать будем.
– А вы, Куби-сан, чем-нибудь занимались?
– Скалолазанием. Если за мной кто-то гонится, я забираюсь повыше. Тогда, чтобы догнать меня, противнику приходится вскарабкиваться в опасные места. Я-то могу передвигаться как угодно, а противник падает с высоты.
– Вы можете и на стену здания забраться, и на башню?
– Конечно. Я и обувь всегда ношу специальную, для скалолазов, мало ли что может случиться.
– Вы всегда думаете о том, как бы убежать, да?
– Ничего подобного. Просто люблю ходить там, где другие не ходят. Лет десять назад я был в Ватикане, там находится главный храм католиков – собор Святого Петра. Я поднялся по темной винтовой лестнице и оказался на самой верхотуре. Там я прополз по стене, прошел по крыше и нашел тайный ход служителей Ватикана. Если будет возможность, хочу попробовать пройти по нему.
– Странный какой, – пробормотала про себя Майко, смотря на него сбоку. В нем чувствовалось беспокойство. Казалось, паранойя проникла в каждую клеточку его лица и вызывала мелкое подрагивание нижних век, будто черви шевелились. Нет, решила Майко. Наверное, это вибрирует тонкая артистическая натура писателя Куби Такэхико.
Будь у меня такая девушка в молодые годы, думал Кубитакэ, не стал бы я сейчас таким доходягой. Теперь мне даже жить и то вредно. Вот встать бы на ноги благодаря этой работе. Вобрать в себя ее молодую кровь, вернуть себе бодрость и задор, скакать гигантской креветкой, как во время того проекта. Эта женщина смущает меня. Во мне появляется какая-то стыдливость, надежда, восторг. Одно плохо: эта сентиментальная мадам разболтала ей о моем прошлом. К тому же она, кажется, когда-то была любительницей моих романов. Нет ничего более сложного, чем встречаться с почитательницей твоего творчества. Возникает мучительная проблема выбора: или относиться к ней, как к равной, или считать, что она готова отдаться тебе в любой момент. Но при всем при том я-то – уже не писатель. Решив, что не могу больше заниматься таким сомнительным делом, как писание романов, я сжег свои визитки с надписью «писатель». Когда-то она была любительницей моих романов… То есть теперь она их уже не любит? Парочка что надо. Бывший писатель с бывшей читательницей… Восторгов это не вызывает. Словно бывшие любовники, сошедшиеся вновь. Нам нужно начать с нуля и пройти все стадии. Потому что бывший писатель, как ни крути, представляет жалкое зрелище. Он испытывает чувство благодарности к бывшей читательнице за ее безмерную жалость и дурной вкус и становится зависимым от нее. Будь у нас взаимоотношения работающего писателя и почитательницы его таланта, я мог бы обратить ситуацию в свою пользу. Это ведь равнозначно отношениям «учитель» – «деточка». Сейчас же «учитель» влачит жалкое существование, а «деточка» сделала карьеру. Низы управляют верхами.
Эта женщина смущает меня. Надо переделать наши отношения. Бывший писатель и бывшая мисс Сёнан… В таком случае нет заинтересованных сторон. У всех – по нулям. Но она – бабенка хоть куда. Уж на что я мужик видный, но она сто очков вперед мне даст. И цвет лица, и длинные ноги, и крепкие мышцы, и интуиция, и чистоплотность, и никакой тебе зауми, и наивность, и хорошее воспитание – по всем параметрам мне лучше поскорее дать деру, чем вступать с ней в соревнование. Подобно тому, как король бежит от королевы. На шахматной доске королева обладает наибольшей свободой, а король – наибольшей несвободой. Если представить себе в качестве шахматной доски мадам Амино, то можно ей только посочувствовать. Как бы там ни было, больше всего Майко смущает меня, потому что она свободнее. Мои отношения с нею изначально определила мадам Амино. Не пора ли этой тетке любезно отправиться к праотцам?
Майко – двадцать пять лет, Кубитакэ – тридцать семь. Разница в возрасте соответствует полному циклу двенадцати животных. За это время Кубитакэ четыре раза пытался покинуть этот свет, три раза ставил себя в центр мира. В настоящее время он еще не выбрался из четвертого периода, но тем не менее был настроен оптимистично, стремясь снова вернуться в центр мира.
– Майко, как ты думаешь, сколько у меня сейчас денег? И сколько мне нужно?
Хочет, чтобы я его оценила на ту сумму, которая у меня есть. Майко немного подумала и сказала: пятьдесят тысяч иен.
– Полагаешь, у меня есть столько? Приятно слышать. На самом деле хватит только на молоко и булочку.
– Всего-то? Значит, около двухсот иен?
– Сто шестьдесят. Без цены за бутылку.
– Кошелек забыли?
– А тебе мадам сколько дала?
– Пока что два миллиона на текущие расходы. Но это на новом счете в банке, который она открыла на мое имя.
– А наличными у тебя сейчас сколько есть?
– Тысяч сто.
– Не поделишься со мной немного?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82