Его подручные, клирики и монахи, частью следовали за ним – а частью разбрелись по монастырям и просили убежища, как, якобы, изгнанные мною из епархии. Я никого не изгонял – они сами сбежали, но это уже не имело значения. Вскоре слуги Церкви созвали собор и наложили проклятие на землю и дома Могнака. Многие мои подданные покинули край, а я тогда впервые ощутил беспокойство…
Слово церковников уже в ту пору имело некую власть над умами людей… Да скорее всего имеет и поныне – за пределами твоего Замка, дорогой родич. И к тому же когда епископ принимался побуждать владык к войне – те уже сами были готовы. Сеемые им зерна ненависти падали на благодатную почву, тем более, что сердца правителей переполняли жадность и зависть. О богатствах Могнака Знаменитого знали все!
И еще – мой епископ привлек к этому делу двух незаурядных в своем роде людей. Первый – Энтуагл, незадолго до того ставший во главе эстакской епархии. Полный болван, маньяк, обуянный навязчивыми идеями – и вдобавок фанатик. Его сумасшествие требовало выхода, ему не терпелось сразиться с врагами его безумных идей. А ежели таковых врагов не сыскалось, то их следовало сотворить. Вот тут и подвернулся могнакский епископ с его призывами… Другой человек, также ставший душою похода на Могнак – король Фаларик. Этому, с позволения сказать, королю удалось собрать дружину отвратительных, но (не могу не отдать должное!) замечательно отважных бандитов. Во главе этой шайки Фаларик грабил и изгонял из Ванета всех, кто навлек на себя его немилость (а для этого требовалось немного – иметь богатство или даже просто иметь совесть)… Как раз к тому моменту, как епископ Могнака обратился к нему, он привел к покорности весь Ванет – и был готов к новым грабежам и захватам. Его так называемая дружина не могла уже обходиться без драк и бесчинств, в то время, как в Ванете стало некого грабить. Следовательно, требовался заграничный поход, чтобы удовлетворить алчность и пыл этих головорезов. С другой же стороны Фаларику – при его-то дурной славе – требовалось принять участие в чем-то возвышенном и благородном. Требовалось поднять престиж. Поход на ужасно нечестивую (и очень богатую) провинцию устраивал его как нельзя более…»
* * *
На следующий день (точнее сказать, на следующий вечер – когда вся «братия» собралась опять в большом зале «Солдата»), к Ингви пристал Шортиль. Маленький чародей не хотел терять близких отношений с «Воробьем», который вдруг стал знаменит. Поэтому он, как и обещал в прошлый вечер, повлек демона в угол чародеев – представить новичка этому обществу.
Поскольку вечер едва только начинался и знаменитые соревнования еще не открывались – в углу собрались пока одни лишь колдуны.
– Приветствую всех, – обратился к ним Шортиль, – позвольте ввести в наш дружеский круг вот этого весьма талантливого чародея. Он называет себя Воробьем…
Ингви с любопытством оглядел собравшуюся в углу компанию. Личности здесь сошлись весьма колоритные. У себя в Альде демон уже подметил, что обладание магическими способностями как правило сопряжено с каким-либо физическим уродством – наемники не были исключением. Более того, некоторые из них сознательно подчеркивали недостатки своей внешности. Они заботились о собственной популярности, добиваясь ее любыми средствами… Среди наемников-магов Ингви с удивлением обнаружил даже одну женщину. Она старательно прятала свою внешность под многочисленными покрывалами и тяжелыми накидками – так что о ее наружности сказать что-либо было сложно. Скорее всего, красотой она не блистала. Зато мужчины выставляли свое уродство напоказ.
У этого тесного кружка имелся своего рода предводитель, или председатель – очень старый на вид здоровенный мужчина, которого величали Ролох Белый. Его отличала длинная седая борода, гордо выпущенная поверх причудливых нарядов мага и спускавшаяся ниже пояса – борода, достойная какого-нибудь гнома. Среди прочих Ролох выделялся – помимо габаритов и холеной бороды – еще и властной, уверенной осанкой. Ингви уже знал, что старый маг считается здесь непревзойденным чародеем и служит в одном из знаменитейших отрядов. Когда Шортиль представил новичка компании, все колдуны уставились на Ролоха, ожидая от него какого-то вердикта. Тот откашлялся и проговорил густым басом:
– Мы все уже наслышаны о подвигах знаменитого Воробья. Тем более приятно, что такой многообещающий новичок принадлежит к нашей братии. Что ж, мастер, присоединяйся к нам, будем рады. А ежели пожелаешь – прими участие в наших состязаниях…
– Благодарю, мастер… Благодарю всех, – отозвался Ингви, – сначала я с вашего позволения понаблюдаю.
– Это как угодно, – согласился Ролох, – а позволь тебя спросить, правда ли, что ты предпочитаешь меч всем магическим воздействиям?
– Ну, – замялся Ингви, – не то, чтобы я именно предпочитал меч… Просто я снабдил мое оружие таким набором заклинаний, что его уже просто «мечом» и назвать-то, пожалуй, нельзя.
– Что ж, это я понимаю, – кивнул старик, – а ведь такое славное оружие должно иметь имя. Как ты кличешь свой клинок?
– Я назвал его «Дымок».
– Позволено ли будет нам взглянуть? – не отставал Ролох.
– Пожалуйста, – спокойно ответил Ингви и медленно извлек лезвие из ножен.
Сегодня меч не блистал багровым янтарем на черной стали – все лезвие было окутано плотной пеленой магического тумана. Ингви заранее планировал, что ему придется демонстрировать свое оружие в зале «Солдата» и принял меры предосторожности, чтобы этот в высшей степени знаменитый меч не смогли опознать. Сам же он по-прежнему скрывал глаза в густой тени под капюшоном. Старик ухмыльнулся и что-то пробормотал – очевидно, «авенорэт» против маскирующих чар. Не подействовало. Седые брови старого мага едва заметно приподнялись.
– Хе! – Сказал Ролох, затем еще раз. – Хе! А ты, мастер Воробей, малый не промах. Ну что ж, погляди, какие скромные развлечения мы здесь себе находим. Сдается мне, что ты вскоре станешь знатным игроком.
Ингви кивнул и, присев в сторонке, украдкой огляделся. Его друзья спокойно пристроились за своим столом. Внешне все было нормально, но Ингви скорее чувствовал, чем видел некую напряженность в их позах, во взглядах и жестах. Филька не сводил глаз с сержантского угла, где Коршун, расположившийся на «персональном» сержантском месте, также пристально глядел на князя, не отрываясь. К нему время от времени подходили какие-то зловещего вида личности, раскланивались, обменивались фразами, Орвоеллен им отвечал, но глаза эльфа в черном бархате были прикованы к Фильке. Если бы взгляды эльфов могли убивать – оба несомненно были бы уже мертвы…
Тут к Ингви опять подкатился Шортиль, принялся что-то объяснять о магических поединках, на которые здесь будут делаться ставки, рассказывать о присутствующих колдунах некие занятные подробности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Слово церковников уже в ту пору имело некую власть над умами людей… Да скорее всего имеет и поныне – за пределами твоего Замка, дорогой родич. И к тому же когда епископ принимался побуждать владык к войне – те уже сами были готовы. Сеемые им зерна ненависти падали на благодатную почву, тем более, что сердца правителей переполняли жадность и зависть. О богатствах Могнака Знаменитого знали все!
И еще – мой епископ привлек к этому делу двух незаурядных в своем роде людей. Первый – Энтуагл, незадолго до того ставший во главе эстакской епархии. Полный болван, маньяк, обуянный навязчивыми идеями – и вдобавок фанатик. Его сумасшествие требовало выхода, ему не терпелось сразиться с врагами его безумных идей. А ежели таковых врагов не сыскалось, то их следовало сотворить. Вот тут и подвернулся могнакский епископ с его призывами… Другой человек, также ставший душою похода на Могнак – король Фаларик. Этому, с позволения сказать, королю удалось собрать дружину отвратительных, но (не могу не отдать должное!) замечательно отважных бандитов. Во главе этой шайки Фаларик грабил и изгонял из Ванета всех, кто навлек на себя его немилость (а для этого требовалось немного – иметь богатство или даже просто иметь совесть)… Как раз к тому моменту, как епископ Могнака обратился к нему, он привел к покорности весь Ванет – и был готов к новым грабежам и захватам. Его так называемая дружина не могла уже обходиться без драк и бесчинств, в то время, как в Ванете стало некого грабить. Следовательно, требовался заграничный поход, чтобы удовлетворить алчность и пыл этих головорезов. С другой же стороны Фаларику – при его-то дурной славе – требовалось принять участие в чем-то возвышенном и благородном. Требовалось поднять престиж. Поход на ужасно нечестивую (и очень богатую) провинцию устраивал его как нельзя более…»
* * *
На следующий день (точнее сказать, на следующий вечер – когда вся «братия» собралась опять в большом зале «Солдата»), к Ингви пристал Шортиль. Маленький чародей не хотел терять близких отношений с «Воробьем», который вдруг стал знаменит. Поэтому он, как и обещал в прошлый вечер, повлек демона в угол чародеев – представить новичка этому обществу.
Поскольку вечер едва только начинался и знаменитые соревнования еще не открывались – в углу собрались пока одни лишь колдуны.
– Приветствую всех, – обратился к ним Шортиль, – позвольте ввести в наш дружеский круг вот этого весьма талантливого чародея. Он называет себя Воробьем…
Ингви с любопытством оглядел собравшуюся в углу компанию. Личности здесь сошлись весьма колоритные. У себя в Альде демон уже подметил, что обладание магическими способностями как правило сопряжено с каким-либо физическим уродством – наемники не были исключением. Более того, некоторые из них сознательно подчеркивали недостатки своей внешности. Они заботились о собственной популярности, добиваясь ее любыми средствами… Среди наемников-магов Ингви с удивлением обнаружил даже одну женщину. Она старательно прятала свою внешность под многочисленными покрывалами и тяжелыми накидками – так что о ее наружности сказать что-либо было сложно. Скорее всего, красотой она не блистала. Зато мужчины выставляли свое уродство напоказ.
У этого тесного кружка имелся своего рода предводитель, или председатель – очень старый на вид здоровенный мужчина, которого величали Ролох Белый. Его отличала длинная седая борода, гордо выпущенная поверх причудливых нарядов мага и спускавшаяся ниже пояса – борода, достойная какого-нибудь гнома. Среди прочих Ролох выделялся – помимо габаритов и холеной бороды – еще и властной, уверенной осанкой. Ингви уже знал, что старый маг считается здесь непревзойденным чародеем и служит в одном из знаменитейших отрядов. Когда Шортиль представил новичка компании, все колдуны уставились на Ролоха, ожидая от него какого-то вердикта. Тот откашлялся и проговорил густым басом:
– Мы все уже наслышаны о подвигах знаменитого Воробья. Тем более приятно, что такой многообещающий новичок принадлежит к нашей братии. Что ж, мастер, присоединяйся к нам, будем рады. А ежели пожелаешь – прими участие в наших состязаниях…
– Благодарю, мастер… Благодарю всех, – отозвался Ингви, – сначала я с вашего позволения понаблюдаю.
– Это как угодно, – согласился Ролох, – а позволь тебя спросить, правда ли, что ты предпочитаешь меч всем магическим воздействиям?
– Ну, – замялся Ингви, – не то, чтобы я именно предпочитал меч… Просто я снабдил мое оружие таким набором заклинаний, что его уже просто «мечом» и назвать-то, пожалуй, нельзя.
– Что ж, это я понимаю, – кивнул старик, – а ведь такое славное оружие должно иметь имя. Как ты кличешь свой клинок?
– Я назвал его «Дымок».
– Позволено ли будет нам взглянуть? – не отставал Ролох.
– Пожалуйста, – спокойно ответил Ингви и медленно извлек лезвие из ножен.
Сегодня меч не блистал багровым янтарем на черной стали – все лезвие было окутано плотной пеленой магического тумана. Ингви заранее планировал, что ему придется демонстрировать свое оружие в зале «Солдата» и принял меры предосторожности, чтобы этот в высшей степени знаменитый меч не смогли опознать. Сам же он по-прежнему скрывал глаза в густой тени под капюшоном. Старик ухмыльнулся и что-то пробормотал – очевидно, «авенорэт» против маскирующих чар. Не подействовало. Седые брови старого мага едва заметно приподнялись.
– Хе! – Сказал Ролох, затем еще раз. – Хе! А ты, мастер Воробей, малый не промах. Ну что ж, погляди, какие скромные развлечения мы здесь себе находим. Сдается мне, что ты вскоре станешь знатным игроком.
Ингви кивнул и, присев в сторонке, украдкой огляделся. Его друзья спокойно пристроились за своим столом. Внешне все было нормально, но Ингви скорее чувствовал, чем видел некую напряженность в их позах, во взглядах и жестах. Филька не сводил глаз с сержантского угла, где Коршун, расположившийся на «персональном» сержантском месте, также пристально глядел на князя, не отрываясь. К нему время от времени подходили какие-то зловещего вида личности, раскланивались, обменивались фразами, Орвоеллен им отвечал, но глаза эльфа в черном бархате были прикованы к Фильке. Если бы взгляды эльфов могли убивать – оба несомненно были бы уже мертвы…
Тут к Ингви опять подкатился Шортиль, принялся что-то объяснять о магических поединках, на которые здесь будут делаться ставки, рассказывать о присутствующих колдунах некие занятные подробности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100