Этот крупный работник партии решил проникнуть в тайны «охранки» и раскрыть её секреты. Но только семь месяцев смог он пробыть на службе, после чего последовала катастрофа. Пусть отрывки из открытого письма комитета партии и предсмертного послания самого Петрова расскажут, к чему привела эта попытка.
«Знамя Труда» № 25.
К убийству полковника Карпова
В ночь с 8 на 9 декабря в д. № 25 по Астраханской ул. на Выборгской стороне в Петербурге разыгрался финал драмы, неожиданный для одного из действующих в ней лиц, генерала Герасимова и руководимой им тайной полиции царя: взрывом бомбы был убит начальник охранного отделения в Петербурге, полковник Карпов, и тяжело ранен сопровождавший его Другой, пока ещё неизвестный чин охраны. Произведший покушение молодой человек был арестован уже на улице, и при нём найден паспорт на имя Воскресенского. Этот Воскресенский в действительности является Александром Алексеевичем Петровым. На днях его будут судить военным судом. Драма кончена, и мы можем теперь рассказать её перипетии.
Петров был народным учителем в Вятской губернии. В начале девятисотых годов он начал там свою работу среди крестьян. Сначала она носила чисто культурнический характер, но в 1902 году Петров официально примкнул к партии эсеров и повёл работу под руководством местного губернского комитета партии. Но работа была прервана арестом. Впрочем, вскоре он был освобождён, и дело за недостаточностью улик прекращено, но от должности учителя его всё же уволили. Петров снова с той же энергией принялся за работу. Новый арест и новое освобождение опять за недостаточностью улик В 1905 году третий арест и предание суду. Амнистия в октябре 1905 года снова освобождает Петрова. Но не надолго. Тотчас же почти по окончании «дней свободы», 9 января 1906 года Петрова арестуют вновь и приговаривают к административной ссылке на три года в Нарымский край. Но по дороге туда его задерживают, так как открылись какие-то новые данные, которые позволяли привлечь его к суду. Петров решает бежать. И выполняет вместе с одним товарищем своё решение, перепилив решётку окна. С этого момента начинается его нелегальная работа. Он избирает себе боевую область: участвует в экспроприации в Усло-не, принимая косвенное участие в покушении на Кобеко, участвует в экспроприации в Троицком лесу, работает в динамитной лаборатории в Казани. Во время приготовления снаряда в этой лаборатории одним из товарищей Петрова происходит страшный взрыв, который смертельно ранит приготовлявшего бомбу и тяжело уродует Петрова: у него оказались раненой нижняя часть живота, перебиты и изранены ноги. Но Петров не теряется, после того как прошло первое оглушающее действие взрыва, видя, что товарищ умер, он сам решается бежать и приводит своё намерение в исполнение; окровавленный, изуродованный, он выползает на руках на улицу, и там, совершенно обессилевшего его находят и арестовывают. Суд приговаривает его к каторге на 4 года. В 1907 году отбывает наказание, его отправляют в Вятскую губернскую тюрьму Откуда он, взломав решётку окна, снова бежит и вскоре скрывается за границу. Побег этот был сопряжён с необычайными трудностями: последствия ранений при взрыве далеко не исчезли. Петров продолжал хромать. Раны на ногах не зажили, так как их едва залечили в тюрьме, даже не извлекши осколков металла, попавших в ногу. Лишь за границей была произведена необходимая операция, и Петров поправился. Он опять едет в Россию на работу в Поволжскую область. Его вместе с другими арестовывают в Саратове.
Летом 1909 года за границу пришло известие, что Петров, переведённый из тюрьмы в саратовскую психиатрическую лечебницу на испытание, бежал оттуда. А через несколько времени он сам приехал за границу, но приехал разбитый, придавленный, угнетённый. Тотчас же он стал искать возможности видеть представителей партии эсеров. И при первом же свидании рассказал следующее.
Чуть не первым известием с «воли», пришедшим к нам в Саратовскую тюрьму, было сообщение об открытии провокации Азефа. Известие это произвело ошеломляющее впечатление. Вскоре к этому присоединился ещё новый факт: их арест оказался тоже делом провокатора – Татьяны Цейтлин. Арест рабочих в Саратове, происшедший вскоре после их ареста, вызван был тоже провокацией. В тюрьме не стало иных разговоров, как о провокаторе: припоминались прежние провокаторы, подозревались новые, приводились различные случаи провокации. Провокация тяжёлой пеленой нависла над всеми. Оскорблённое чувство бессильно металось, ища выхода. В тюремной обстановке воображение рисовало картину одну другой ужаснее и мрачнее. Казалось, что всё погибло, всё рушится – партия сверху до низа разъедена провокацией.
Борьба с этой язвой явилась, таким образом, неотложным, самым насущным делом. И ум настойчиво и упорно возвращался к мысли об этой борьбе, искал способов, строил планы. Ибо «для всех было ясно, – как описывал потом своё настроение Петров, – что прежде чем продолжать работу, нужно освободить партию от этого элемента». Но как? И после долгих дум и сомнений он пришёл к выводу: «Хоть и говорят, что провокация есть своего рода палка о двух концах, но ведь об этом только говорят. И палка до сих пор бьёт всё одним и тем же концом – бьёт по партии. Провокация есть палка о двух концах. И Азеф – это есть удар по партии, удар одним концом палки. Так пусть же ударит другой конец той же палки. Палка о двух концах: так пусть честный сильный волей человек смело возьмёт эту палку для удара другим концом». Таков теоретический вывод Петрова. А за ним следует и практический: «и я беру эту палку». Он решает стать «провокатором-революционером». «Я взял на себя смелость встать на путь, до сих пор не практиковавшийся партией, взял на себя смелость взять палку провокации, – описывал он своё тогдашнее настроение, – потому что это нужно, я должен это сделать и я верю, что я сумею, смогу, в силах сделать это». «Я партию люблю, я предан делу революции, я отдал делу освободительного движения все свои силы, способности, знания и жизнь: теперь я отдаю ему и свою честь». И решив так, он «ни на минуту не сомневался в правоте и целесообразности своих действий». Он строит широкие планы: добиться доверия, стать крупной фигурой, большим «провокатором», чтобы открыть весь механизм полицейского сыска, чтобы, узнать все пути, какими тайная полиция получает свои сведения, узнать главнейших провокаторов и выдать их всех партии.
Он думает ещё о большем: узнав, что царь едет в Полтаву на празднества, он мечтает быть в качестве охранника там, чтобы выбрать момент, отомстить за подавленную революцию Николаю II.
Внешняя обстановка, по-видимому, благоприятствовала тому, чтобы стать «видным провокатором».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174