Жюдит была, пожалуй, более пылкой, но мурлыкающая пассивность Адели тоже не лишена была своей прелести. Во всяком случае, обе они полностью доказали ему своё расположение, которое, быть может, следовало бы даже умерить из-за неусыпного любопытства соседей. Он радовался тому, что одна из них была ослепительной блондинкой, а другая жгучей брюнеткой. Это различие должно было стать великолепным стимулом, так как игра чередований разрушала монотонное течение прежней связи и делала её по-новому привлекательной. Получив удовольствие от Адели Торбайон, он тотчас же почувствовал всю силу своей привязанности к Жюдит. Но эта привязанность нисколько не мешала ему испытывать искреннюю благодарность к Адели, уступившей ему с такой простотой: её податливость оказалась на редкость удобной и своевременной, так как бедному Фонсиманю уже надоело чтение и он изнемогал от скуки. Лёгкая усталость обволокла его тело и вернула ему драгоценную способность засыпать, ускользавшую от него вот уже двое суток подряд. Ипполит Фонсимань подумал о том, что у него хватит времени хорошенько выспаться перед вечерним полосканием, которое Адель Торбайон должна была принести к четырём часам.
При первом свидании многие прелести Адели оставались в тени, и теперь Ипполит обдумывал новые способы наступления, которые помогли бы ему оценить по достоинству это цветущее тело. Обладание становится полным только с течением времени, после того, как уже испробованы многочисленные эксперименты. Фонсиманю предстояло поставить множество опытов, прежде чем прийти к определённому заключению. Он закрыл глаза, и на губах его заиграла улыбка при одной мысли о тех разнообразных приёмах, которые должны будут послужить этой приятной задаче.
– Ах, Адель… милая моя толстушка… – нежно прошептал он.
Это было его последней мыслью. Позабыв о больном горле, он погрузился в глубокий сон. При этом он испытал внутреннее удовлетворение, проистекающее от полнейшего телесного и душевного довольства.
Спустившись вниз, Адель Торбайон, всё ещё томимая сладострастием, остановилась у порога своего дома. Напротив, у дверей своего магазина, стояла Жюдит Туминьон. Взгляды обеих женщин скрестились. Жюдит была потрясена необычайным выражением на лице соперницы. Лицо Адели уже не выражало ненависти уязвлённой женщины, ещё не взявшей реванша. На нём было написано снисходительное презрение победительницы к побеждённой. Всё существо Адели пронизывала счастливая томность, на губах её играла насмешливая и торжествующая улыбка. Жестокое прозрение овладело Жюдит Туминьон. В позе своей соперницы она распознала признаки того внутреннего ликования, благодаря которому она сама зачастую глядела с жалостью на других женщин. Жюдит Туминьон нисколько не сомневалась в причинах своеобразного сияния, как правило, излучаемого ею самой. Отступив в магазин, чтобы скрыться от взоров Адели, она устремила пристальный взгляд на окошко комнаты, которую снимал Фонсимань. С томительной тоской она ожидала, что её любовник докажет своё постоянство, слегка приподняв занавеску, как он это делал в те дни, когда они не имели возможности встретиться. Но Фонсимань спал глубоким сном и грезил о восхитительно разнообразных женщинах, с пылом признававших его любовное мастерство, единственное на весь Клошмерль. Прекрасная Жюдит испытала нестерпимую боль, вызванную предчувствием измены. Всего лишь несколько метров отделяло Жюдит Туминьон от её любовника, но на этом малом пространстве умещались все препоны незаконной любви. И Жюдит не решалась сделать несколько шагов, чтобы обрести уверенность, которой так жаждало всё её существо. Несколько раз за этот день она видела на лице Адели Торбайон ту же многозначительную улыбку, ранившую как острый кинжал. Жюдит думала: «Если только это правда… и я узнаю наверняка…»
Планы отмщения теснились в её голове, и они были так жестоки, что исказили обычную безмятежность её красоты.
14
ВЕТЕР БЕЗУМИЯ
– Как вы меня назвали?
– Потаскухой, мадам. Вы просто-напросто потаскуха из борделя!
– А не хотите ли узнать моё мнение о вашей персоне?
– Во всяком случае, я не вступаю, как вы, в грязные любовные связи!
– Ваша добродетель тут ни при чём. Мужчины к вам не прикасаются только из-за вашего безобразия. Бедная Пютешка, да вы скоро околеете от вынужденного целомудрия!
– А вы околеете в лазарете от дурной болезни.
– Во всяком случае, я не подхвачу её, отираясь возле попов. Знаю я ваши повадки, пакостница вы эдакая!
– Что там ещё мелет эта полоумная?
– Нет, вы только послушайте, Бабетта, эту святошу. Эта тварь не может пройти мимо, чтобы не оскорбить.
– Видать, она наглоталась бусинок от чёток! А они действуют что твоя фасоль. Вот теперь она и смердит через глотку.
– Шагайте своей дорогой, кумушка из портомойни! Да отряхните солому с юбки! Подстилка для нищих!
– А ты, Пютешка, была бы рада-радёхонька, если бы какой-нибудь нищий пожелал твоего поганого мяса. Но он скорее предпочтёт заниматься грешным делом сам с собой у забора, чем прикасаться к твоим грязным юбкам!
– О чём вы тут спорите?
– Вы как раз вовремя, мадам. Представьте себе, эта рожа, способная сделать любого мужчину импотентом, обзывает тут всех потаскухами!
– Да, я заявляю во всеуслышание: вы шлюхи для неразборчивых мужчин, и я всех вас презираю!
– Что правда, то правда: мужчины никогда нам зла не делали. Так же как тебе не делали добра, бедная Пютешка! Вот в чём твоё несчастье!
– Паскудницы!
– А твой передок ни на что не пригоден!
– Я услышала крики и поскорее закрыла табачную лавку, чтобы сюда поспеть… Как говаривал мой Адриен: весь день-деньской…
– Это опять Пютешка, мадам. Она окончательно спятила!
– Я не спятила. Я просто сказала рыжей, чего она стоит!
– Ей ещё повезло, что здесь нет Туминьона!
– Можете мне поверить, её уже раздирает от избытка добродетели!
– Я попрошу вас, сударыни, сообщить мне причину вашего диспута и скопления народа в общественном месте.
– Вы вовремя подоспели, господин Кюдуан…
– Это всё Туминьонша, господин бригадир, я проходила мимо, а она…
– Господин Кюдуан, я Пютешку не трогала, это она…
– Вы врёте, мадам!
– Нет, это вы врёте!
– Я не позволю, чтобы меня обзывала вруньей какая-то потаскуха, которая является позором нашего города…
– Вы слышите, что говорит эта завистливая дрянь, господин Кюдуан…
– Ты уже прогнила насквозь!
– Иди, иди обнюхивай сутаны!
– Потаскуха!
– А у тебя собственные пальцы заменяют мужчину!
– Ты всякому позволяешь себя тискать!
– А ты уже рехнулась, оттого что тебя не тискают!
– Толстозадая!
– Плоскозадая!
– Так и ждёшь, чтобы на тебя вскочили!
– Уродина без потребителя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
При первом свидании многие прелести Адели оставались в тени, и теперь Ипполит обдумывал новые способы наступления, которые помогли бы ему оценить по достоинству это цветущее тело. Обладание становится полным только с течением времени, после того, как уже испробованы многочисленные эксперименты. Фонсиманю предстояло поставить множество опытов, прежде чем прийти к определённому заключению. Он закрыл глаза, и на губах его заиграла улыбка при одной мысли о тех разнообразных приёмах, которые должны будут послужить этой приятной задаче.
– Ах, Адель… милая моя толстушка… – нежно прошептал он.
Это было его последней мыслью. Позабыв о больном горле, он погрузился в глубокий сон. При этом он испытал внутреннее удовлетворение, проистекающее от полнейшего телесного и душевного довольства.
Спустившись вниз, Адель Торбайон, всё ещё томимая сладострастием, остановилась у порога своего дома. Напротив, у дверей своего магазина, стояла Жюдит Туминьон. Взгляды обеих женщин скрестились. Жюдит была потрясена необычайным выражением на лице соперницы. Лицо Адели уже не выражало ненависти уязвлённой женщины, ещё не взявшей реванша. На нём было написано снисходительное презрение победительницы к побеждённой. Всё существо Адели пронизывала счастливая томность, на губах её играла насмешливая и торжествующая улыбка. Жестокое прозрение овладело Жюдит Туминьон. В позе своей соперницы она распознала признаки того внутреннего ликования, благодаря которому она сама зачастую глядела с жалостью на других женщин. Жюдит Туминьон нисколько не сомневалась в причинах своеобразного сияния, как правило, излучаемого ею самой. Отступив в магазин, чтобы скрыться от взоров Адели, она устремила пристальный взгляд на окошко комнаты, которую снимал Фонсимань. С томительной тоской она ожидала, что её любовник докажет своё постоянство, слегка приподняв занавеску, как он это делал в те дни, когда они не имели возможности встретиться. Но Фонсимань спал глубоким сном и грезил о восхитительно разнообразных женщинах, с пылом признававших его любовное мастерство, единственное на весь Клошмерль. Прекрасная Жюдит испытала нестерпимую боль, вызванную предчувствием измены. Всего лишь несколько метров отделяло Жюдит Туминьон от её любовника, но на этом малом пространстве умещались все препоны незаконной любви. И Жюдит не решалась сделать несколько шагов, чтобы обрести уверенность, которой так жаждало всё её существо. Несколько раз за этот день она видела на лице Адели Торбайон ту же многозначительную улыбку, ранившую как острый кинжал. Жюдит думала: «Если только это правда… и я узнаю наверняка…»
Планы отмщения теснились в её голове, и они были так жестоки, что исказили обычную безмятежность её красоты.
14
ВЕТЕР БЕЗУМИЯ
– Как вы меня назвали?
– Потаскухой, мадам. Вы просто-напросто потаскуха из борделя!
– А не хотите ли узнать моё мнение о вашей персоне?
– Во всяком случае, я не вступаю, как вы, в грязные любовные связи!
– Ваша добродетель тут ни при чём. Мужчины к вам не прикасаются только из-за вашего безобразия. Бедная Пютешка, да вы скоро околеете от вынужденного целомудрия!
– А вы околеете в лазарете от дурной болезни.
– Во всяком случае, я не подхвачу её, отираясь возле попов. Знаю я ваши повадки, пакостница вы эдакая!
– Что там ещё мелет эта полоумная?
– Нет, вы только послушайте, Бабетта, эту святошу. Эта тварь не может пройти мимо, чтобы не оскорбить.
– Видать, она наглоталась бусинок от чёток! А они действуют что твоя фасоль. Вот теперь она и смердит через глотку.
– Шагайте своей дорогой, кумушка из портомойни! Да отряхните солому с юбки! Подстилка для нищих!
– А ты, Пютешка, была бы рада-радёхонька, если бы какой-нибудь нищий пожелал твоего поганого мяса. Но он скорее предпочтёт заниматься грешным делом сам с собой у забора, чем прикасаться к твоим грязным юбкам!
– О чём вы тут спорите?
– Вы как раз вовремя, мадам. Представьте себе, эта рожа, способная сделать любого мужчину импотентом, обзывает тут всех потаскухами!
– Да, я заявляю во всеуслышание: вы шлюхи для неразборчивых мужчин, и я всех вас презираю!
– Что правда, то правда: мужчины никогда нам зла не делали. Так же как тебе не делали добра, бедная Пютешка! Вот в чём твоё несчастье!
– Паскудницы!
– А твой передок ни на что не пригоден!
– Я услышала крики и поскорее закрыла табачную лавку, чтобы сюда поспеть… Как говаривал мой Адриен: весь день-деньской…
– Это опять Пютешка, мадам. Она окончательно спятила!
– Я не спятила. Я просто сказала рыжей, чего она стоит!
– Ей ещё повезло, что здесь нет Туминьона!
– Можете мне поверить, её уже раздирает от избытка добродетели!
– Я попрошу вас, сударыни, сообщить мне причину вашего диспута и скопления народа в общественном месте.
– Вы вовремя подоспели, господин Кюдуан…
– Это всё Туминьонша, господин бригадир, я проходила мимо, а она…
– Господин Кюдуан, я Пютешку не трогала, это она…
– Вы врёте, мадам!
– Нет, это вы врёте!
– Я не позволю, чтобы меня обзывала вруньей какая-то потаскуха, которая является позором нашего города…
– Вы слышите, что говорит эта завистливая дрянь, господин Кюдуан…
– Ты уже прогнила насквозь!
– Иди, иди обнюхивай сутаны!
– Потаскуха!
– А у тебя собственные пальцы заменяют мужчину!
– Ты всякому позволяешь себя тискать!
– А ты уже рехнулась, оттого что тебя не тискают!
– Толстозадая!
– Плоскозадая!
– Так и ждёшь, чтобы на тебя вскочили!
– Уродина без потребителя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97