Он живет всего в двух шагах...
* * *
Джон собрал драгоценности и рассовал футляры по карманам широченного плаща.
– Выгляни в окошко, Ларк, и посмотри, все ли спокойно на улице.
Белка перемешивал в камине остатки золы так весело горящих фальшивых банкнот.
– Иду. Но вам нечего опасаться: во всем Лондоне нет более тихого местечка!
Ларк исчез и почти тотчас же вернулся, испуганно тараща глаза.
– Легавые! В конце улицы... и к тому же пешие!..
– Это – чтоб лучше съесть тебя, мой друг! – прорычал Мэннеринг, изображая волка из "Красной Шапочки", хотя ему вовсе не хотелось сейчас шутить. – Главное – не волнуйся, Ларк. Сиди дома. Ты ничего не знаешь. К тебе заходил какой-то парень, предлагал краденые камни, но ты его послал подальше. И не отступай от этой версии. Если, паче чаяния, они тебя загребут, отказывайся говорить и требуй моего адвоката, Тоби Плендера. Понял?
– Да, Тоби Плендер, – повторил Ларк, к которому уже вернулось самообладание. – У вас еще есть шанс удрать отсюда, мистер Мэннеринг. Через погреб. Там, в глубине, есть маленькая дверца, она выходит во двор. Забор – не так чтоб очень высок, а по другую сторону строится дом. Только не медлите!
И, провожая Джона к погребу, Ларк уточнил:
– Стройка ведет на улицу, параллельную моей. Если поторопитесь, можете обогнать легавых. Не могу предложить вам оставить камешки тут – они перевернут все вверх дном и проверят каждую соринку... но главное, чтобы все это хозяйство не нашли у вас!
В дверь позвонили. Долгий, настойчивый звонок...
– Ишь, как этим господам не терпится! – возмутился Белка и сунул в руку Джона карманный фонарик.
Тот бросился в подвал, крича на ходу:
– Задержи их как можно дольше, Ларк, и спасибо!
Он без всяких сложностей нашел дверцу, взбежал на несколько ступенек, быстро перескочил кирпичную стену (она не остановила бы и пятилетнего ребенка!) и приземлился в будущем садике, а ныне – пустыре возле строящегося дома.
Мэннеринг не мешкая вошел в дом и при свете фонарика двинулся в ту сторону, где, по его расчетам, должен был находиться холл. Перед ним зияло большое овальное отверстие – вероятно, тут запланирован главный вход. Джон подошел, осторожно высунул нос на улицу и... увидел полицейского. Он мерно прохаживался туда-обратно метрах в пятидесяти от Мэннеринга.
Джон отскочил к стене, пытаясь собраться с мыслями. Полицейским явно не потребуется много времени, чтобы обнаружить в доме Ларка погреб, дверцу и дворик... а все это приведет их прямиком к нему, Мэннерингу, неподвижно замершему в темноте. Уж лучше попытаться выскользнуть, как только полисмен отвернется.
Да и в конце-то концов, чем он рискует, если вдруг "бобби", заметив его, позовет подкрепление? Ничем... при условии, что в карманах Джона не будет драгоценностей. Да, конечно, он раскрашен, как индеец, и не прихватил с собой никаких бумаг. Из участка позвонят Бристоу, тот разозлится, начнет метать громы и молнии, грозить самыми страшными карами... но – и только!
Значит, надо избавиться от драгоценностей!
Обойдя будущие комнаты первого этажа, Джон заметил в углу одной из них кучу строительного мусора. И быстренько один за другим он стал распихивать футляры под обломками кирпича и камня. Мэннеринг так торопился, что порвал перчатку и, оцарапав руку, выругался. Ему удалось спрятать все драгоценности так, что со стороны ничего не было заметно. Теперь можно и вернуться к входной двери!
Полисмен по-прежнему был на улице, но, по счастью, медленно удалялся спиной к Джону...
Мэннеринг как ошпаренный бросился в противоположном направлении, втянув голову в плечи и с минуты на минуту ожидая, что пронзительный свисток остановит его отчаянное бегство...
Но никто не засвистел, и вскоре Джон исчез в первой попавшейся улочке.
* * *
Примерно в половине третьего ночи Джон Мэннеринг вышел из туалетной комнаты на Пэддингтонском вокзале, неся в руке кожаный кейс с твидовым костюмом, шляпой и галстуком мистера Миллера, а заодно и ярко-зеленой коробкой для грима.
Джон более-менее смыл грим и теперь мечтал только о трех вещах: теплой ванне, большом бокале неразбавленного виски и улыбке Лорны.
Но на Пэддингтонском вокзале, как и на маленькой улочке Олдгейта, силы порядка не дремали... На сей раз Мэннеринг увидел не обычного полисмена в униформе, а куда более опасного, невзирая на весьма благодушную физиономию, инспектора Доусона из Уголовной полиции.
Мгновение поколебавшись, Джон вернулся в туалетную комнату – пожалуй, инспектора Доусона гораздо лучше повстречать без компрометирующих предметов в руках... Однако он сунул в карман резиновые шарики, раздувавшие щеки мистера Миллера, и его ужасающие вставные зубы, потом оставил костюм и зеленую коробку за дверью туалета и вышел, помахивая пустым кейсом.
Мэннерингу пришлось еще раз пройти через все здание вокзала. Доусон, погруженный в оживленную беседу с полисменом в форме, рассказывающим ему об убийстве на Чопмен-стрит, не обратил на Джона ни малейшего внимания, и тот поспешил улизнуть.
* * *
Еще ни разу в жизни дорога с Пэддингтонского вокзала до Челси не казалась Джону такой долгой. И все-таки он велел шоферу остановиться возле телефона-автомата и позвонил в Ярд, оставив дежурному сержанту срочное сообщение для Бристоу.
Гнусавым голосом с почти таким же сильным американским акцентом, как у Бада, Мэннеринг весьма энергично посоветовал:
– Можете вытащить вашего суперинтенданта хоть из постели, если понадобится! Только передайте ему, чтоб немедленно послал людей обыскать строящийся дом на Сент-Питер-стрит в Олдгейте. Кто говорит? Э-э-э... Да так, доброжелатель...
И Джон повесил трубку.
"С ума сойти, чьим только доброжелателем я ни побывал сегодня! А что, если теперь малость подумать и о себе?" – пробормотал он себе под нос.
И Мэннеринг, со спокойной совестью усевшись в такси, поехал домой.
Осуществление трех заветных желаний не заняло много времени: Джон получил наконец и горячую ванну, и бокал виски, и улыбку успокоившейся Лорны.
– Хочешь верь, хочешь не верь, любовь моя, но с этой историей покончено. И причем – за двадцать четыре часа, а это рекорд даже для меня! Завтра Бристоу отволочет старому мерзавцу Сванмору его драгоценную коллекцию... Представляю, какая у него будет при этом торжествующая и в то же время скромная физиономий!
– А как же Ларк?
– Ларк и сам отлично выпутается, можешь за него не беспокоиться. Наш приятель дотрагивался до драгоценностей только в перчатках, и у Билла нет против него ни единой улики. Что до Бада, то пусть им занимается Бристоу. Оставляю ему заботу отправить этого типа за решетку, а заодно разыскать остальные драгоценности, украденные в "Куинс". Для меня это слишком легкая работа, – закончил он, потягиваясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
* * *
Джон собрал драгоценности и рассовал футляры по карманам широченного плаща.
– Выгляни в окошко, Ларк, и посмотри, все ли спокойно на улице.
Белка перемешивал в камине остатки золы так весело горящих фальшивых банкнот.
– Иду. Но вам нечего опасаться: во всем Лондоне нет более тихого местечка!
Ларк исчез и почти тотчас же вернулся, испуганно тараща глаза.
– Легавые! В конце улицы... и к тому же пешие!..
– Это – чтоб лучше съесть тебя, мой друг! – прорычал Мэннеринг, изображая волка из "Красной Шапочки", хотя ему вовсе не хотелось сейчас шутить. – Главное – не волнуйся, Ларк. Сиди дома. Ты ничего не знаешь. К тебе заходил какой-то парень, предлагал краденые камни, но ты его послал подальше. И не отступай от этой версии. Если, паче чаяния, они тебя загребут, отказывайся говорить и требуй моего адвоката, Тоби Плендера. Понял?
– Да, Тоби Плендер, – повторил Ларк, к которому уже вернулось самообладание. – У вас еще есть шанс удрать отсюда, мистер Мэннеринг. Через погреб. Там, в глубине, есть маленькая дверца, она выходит во двор. Забор – не так чтоб очень высок, а по другую сторону строится дом. Только не медлите!
И, провожая Джона к погребу, Ларк уточнил:
– Стройка ведет на улицу, параллельную моей. Если поторопитесь, можете обогнать легавых. Не могу предложить вам оставить камешки тут – они перевернут все вверх дном и проверят каждую соринку... но главное, чтобы все это хозяйство не нашли у вас!
В дверь позвонили. Долгий, настойчивый звонок...
– Ишь, как этим господам не терпится! – возмутился Белка и сунул в руку Джона карманный фонарик.
Тот бросился в подвал, крича на ходу:
– Задержи их как можно дольше, Ларк, и спасибо!
Он без всяких сложностей нашел дверцу, взбежал на несколько ступенек, быстро перескочил кирпичную стену (она не остановила бы и пятилетнего ребенка!) и приземлился в будущем садике, а ныне – пустыре возле строящегося дома.
Мэннеринг не мешкая вошел в дом и при свете фонарика двинулся в ту сторону, где, по его расчетам, должен был находиться холл. Перед ним зияло большое овальное отверстие – вероятно, тут запланирован главный вход. Джон подошел, осторожно высунул нос на улицу и... увидел полицейского. Он мерно прохаживался туда-обратно метрах в пятидесяти от Мэннеринга.
Джон отскочил к стене, пытаясь собраться с мыслями. Полицейским явно не потребуется много времени, чтобы обнаружить в доме Ларка погреб, дверцу и дворик... а все это приведет их прямиком к нему, Мэннерингу, неподвижно замершему в темноте. Уж лучше попытаться выскользнуть, как только полисмен отвернется.
Да и в конце-то концов, чем он рискует, если вдруг "бобби", заметив его, позовет подкрепление? Ничем... при условии, что в карманах Джона не будет драгоценностей. Да, конечно, он раскрашен, как индеец, и не прихватил с собой никаких бумаг. Из участка позвонят Бристоу, тот разозлится, начнет метать громы и молнии, грозить самыми страшными карами... но – и только!
Значит, надо избавиться от драгоценностей!
Обойдя будущие комнаты первого этажа, Джон заметил в углу одной из них кучу строительного мусора. И быстренько один за другим он стал распихивать футляры под обломками кирпича и камня. Мэннеринг так торопился, что порвал перчатку и, оцарапав руку, выругался. Ему удалось спрятать все драгоценности так, что со стороны ничего не было заметно. Теперь можно и вернуться к входной двери!
Полисмен по-прежнему был на улице, но, по счастью, медленно удалялся спиной к Джону...
Мэннеринг как ошпаренный бросился в противоположном направлении, втянув голову в плечи и с минуты на минуту ожидая, что пронзительный свисток остановит его отчаянное бегство...
Но никто не засвистел, и вскоре Джон исчез в первой попавшейся улочке.
* * *
Примерно в половине третьего ночи Джон Мэннеринг вышел из туалетной комнаты на Пэддингтонском вокзале, неся в руке кожаный кейс с твидовым костюмом, шляпой и галстуком мистера Миллера, а заодно и ярко-зеленой коробкой для грима.
Джон более-менее смыл грим и теперь мечтал только о трех вещах: теплой ванне, большом бокале неразбавленного виски и улыбке Лорны.
Но на Пэддингтонском вокзале, как и на маленькой улочке Олдгейта, силы порядка не дремали... На сей раз Мэннеринг увидел не обычного полисмена в униформе, а куда более опасного, невзирая на весьма благодушную физиономию, инспектора Доусона из Уголовной полиции.
Мгновение поколебавшись, Джон вернулся в туалетную комнату – пожалуй, инспектора Доусона гораздо лучше повстречать без компрометирующих предметов в руках... Однако он сунул в карман резиновые шарики, раздувавшие щеки мистера Миллера, и его ужасающие вставные зубы, потом оставил костюм и зеленую коробку за дверью туалета и вышел, помахивая пустым кейсом.
Мэннерингу пришлось еще раз пройти через все здание вокзала. Доусон, погруженный в оживленную беседу с полисменом в форме, рассказывающим ему об убийстве на Чопмен-стрит, не обратил на Джона ни малейшего внимания, и тот поспешил улизнуть.
* * *
Еще ни разу в жизни дорога с Пэддингтонского вокзала до Челси не казалась Джону такой долгой. И все-таки он велел шоферу остановиться возле телефона-автомата и позвонил в Ярд, оставив дежурному сержанту срочное сообщение для Бристоу.
Гнусавым голосом с почти таким же сильным американским акцентом, как у Бада, Мэннеринг весьма энергично посоветовал:
– Можете вытащить вашего суперинтенданта хоть из постели, если понадобится! Только передайте ему, чтоб немедленно послал людей обыскать строящийся дом на Сент-Питер-стрит в Олдгейте. Кто говорит? Э-э-э... Да так, доброжелатель...
И Джон повесил трубку.
"С ума сойти, чьим только доброжелателем я ни побывал сегодня! А что, если теперь малость подумать и о себе?" – пробормотал он себе под нос.
И Мэннеринг, со спокойной совестью усевшись в такси, поехал домой.
Осуществление трех заветных желаний не заняло много времени: Джон получил наконец и горячую ванну, и бокал виски, и улыбку успокоившейся Лорны.
– Хочешь верь, хочешь не верь, любовь моя, но с этой историей покончено. И причем – за двадцать четыре часа, а это рекорд даже для меня! Завтра Бристоу отволочет старому мерзавцу Сванмору его драгоценную коллекцию... Представляю, какая у него будет при этом торжествующая и в то же время скромная физиономий!
– А как же Ларк?
– Ларк и сам отлично выпутается, можешь за него не беспокоиться. Наш приятель дотрагивался до драгоценностей только в перчатках, и у Билла нет против него ни единой улики. Что до Бада, то пусть им занимается Бристоу. Оставляю ему заботу отправить этого типа за решетку, а заодно разыскать остальные драгоценности, украденные в "Куинс". Для меня это слишком легкая работа, – закончил он, потягиваясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35