Мрачный тип, неразговорчивый. Держится особняком. Непонятно, зачем он поехал – может быть, настоящий унылый ортодокс? Хотя православные хором твердят, что их вера самая радостная. Но не похоже, судя по их постным физиономиям, – те же католики выглядят куда здоровее.
Оно и понятно. Католическую мессу, к примеру, можно слушать сидя, а православные выстаивают часами.
– Через час будем на месте, – проговорил Ваффензее в никуда. Это и без него все знали, он просто приглашал соседа к разговору.
Кнопф не ответил.
– Как вы думаете, в монастырском отеле будет постный стол?
Тот долго медлил, прежде чем отозваться:
– Русские жадны до денег. Чтобы привлечь инвестиции, они готовы нарушить все, в том числе и церковные правила.
– Все-таки монастырь, – сказал Ваффензее с сомнением. – В русских монастырях очень строгие правила. Однажды я посетил в Петербурге две литургии, потратил два дня. Первая состоялась в обычном храме, а вторая – на монастырском подворье. И вот последняя длилась намного дольше. У русских же не принято сидеть во время службы, и это стояние чрезвычайно утомительно. К концу я едва не потерял сознание... Там были пожилые женщины, и я удивлялся их выдержке.
Кнопф безучастно воззрился на него:
– Вас так интересуют вопросы религии?
– О да, я религиовед.
– А ваше собственное вероисповедание?
Клаус Ваффензее рассмеялся заразительным детским смехом и обреченно развел руками:
– Неловко сказать, но сам я до сих пор вне вероисповедания... Я вырос в протестантской семье и увлекся другими религиями, пожалуй, из чувства протеста. Простите за невольный каламбур. Мои родители были слишком строги... Вообразите – секли меня, как секли крепостных в России. Протест состоялся, а вот к Божественному как таковому во мне напрочь отбили интерес.
– Я протестант, – заметил Кнопф.
Ваффензее зарделся.
– Простите, – сказал он с чувством. – Я не хотел вас задеть. Это сугубо семейное дело, частный случай...
– Пустяки, – тот решительно оттолкнулся от перил. – Вынужден вас покинуть, мне немного нездоровится. Благодарю за компанию и приятную беседу.
Он проводил Кнопфа взглядом, раздумывая, на ком же остановиться.
Если все пойдет не так, как задумывалось, придется переводить стрелки. Ланг или Кнопф? Оба – темные лошадки. Но кто здесь не темная лошадь? Он сам не лучше и очень даже доволен этим обстоятельством. Ему нет никакого резона дополнительно выбеливаться, можно переборщить.
Эсминец на грунте – крепкий орешек. Если с изъятием материала ничего не получится, придется взрывать, и вполне вероятно, что не только эсминец. Пострадать могут русские плавсредства, а в наихудшем случае – не только они.
Возможен международный скандал.
Что там скандал – катастрофа.
Никто не знает, в каком состоянии материал и что с ним происходило после событий, о которых известно Клаусу Ваффензее и его руководству. Если это состояние хотя бы просто не претерпело изменений, то опасность представляется исключительно высокой. Но если все-таки претерпело, и не те благоприятные изменения, что связаны с временным фактором, а с другими, более неприятными вещами, то масштабы этой опасности трудно вообразить.
...Может быть, вообще послать к черту Ланга и Кнопфа? Остановиться, к примеру, на фон Кирстове. Скользкий тип. И отчасти похожий на него самого: лезет ко всем, всюду сует свой нос. Инициатива наказуема, чем бы она ни диктовалась, а потому наказать можно и Кирстова.
Клаус Ваффензее привык работать в одиночку, но сейчас испытывал острую потребность в союзнике. В группе он был не один, однако хотелось аборигена. Один уже имелся, но мало, мало... Нельзя исключить, что он найдет такового на острове. Времени в обрез, и на серьезную вербовку его не хватит, но для разовой акции можно попробовать подыскать и кого-то из местных...
Хотя достаточно того, что есть, подумал он. Не стоит злоупотреблять, можно здорово влипнуть.
Но мысли о новых кадрах продолжали кружиться в его голове.
Многое зависит от ситуации в монастырском отеле. Маловероятно, что Клаусу удастся договориться с кем-нибудь из монахов, зато среди паломников и заявившихся ради забавы праздных ротозеев вполне можно попробовать поискать.
Он, конечно, рискует угодить в крутую переделку. Заведомо ясно, что никому из постояльцев отеля ни в коей мере нельзя доверять. Там запросто может поселиться кто угодно. У русских есть собственный интерес, ради которого они и затеяли всю эту возню с подъемом мертвого корабля, а потому они, скорее всего, направили на остров агентов спецслужб.
Спецслужбы – да, именно во множественном числе.
Расклад такой, что в деле могут участвовать разные структуры, не только привычная госбезопасность. И очень может статься, что они действуют вразнобой, имея самые смутные представления о конкуренте.
Хорошо бы их столкнуть. Но опять же нет времени. Такие операции требуют долгой и тщательной подготовки. А связь с руководством практически невозможна; попытка связаться с заказчиками означает почти неминуемое разоблачение.
Созерцая пустынный горизонт, Клаус Ваффензее глубоко вздохнул. Он сунул руку в карман широких штанов: миниатюрное оружие, на вид ничем не отличавшееся от сигаретной пачки, было на месте и терпеливо ждало, когда же его, наконец, пустят в ход. Оно истомилось.
Хотя Клаус предпочел бы обойтись без огневых контактов.
Но он, несмотря на кажущуюся молодость, не первый год был замужем и понимал, что мирное развитие событий в данном случае – нечто из области ненаучной фантастики, прекрасная утопия.
Держа в уме тройку вероятных кандидатов, он прикрыл глаза и начал думать об остальных.
Четыре человека, и все они устраивали его меньше, чем Ланг, Кнопф и – с оговоркой – фон Кирстов.
У Ваффензее не было никаких разумных оснований предпочесть этих троих остальным шестерым, но он доверял интуиции. Чутье очень редко подводило его. Он чувствовал, так сказать, сцепление, улавливал флюиды. Очень полезное качество в ситуации, когда и в прочих отношениях приходится двигаться на ощупь.

Часть третья
ЭСМИНЕЦ «ХЮГЕНАУ»

Глава восьмая
ПЛАВУЧАЯ ЛАБОРАТОРИЯ

Эсминец – аббревиатура от «эскадренный миноносец».
Это многоцелевой боевой быстроходный маневренный корабль, предназначенный для уничтожения подводных лодок, самолетов и кораблей противника. Эсминцы издавна широко используются для обороны соединений кораблей и морских конвоев, а также для несения разведывательной и дозорной службы. Они оказывают эффективную артиллерийскую поддержку при высадке десанта, а также служат для постановки минных заграждений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62