Раненые и сестры наперебой просили неумолимого начальника простить Джульку – она, мол, больше не будет. Они за нее ручаются! Как можно такую красавицу прогнать? Ведь она сопровождает своих хозяев и друзей в госпиталь. Она с ними была на переднем крае. Это необычная собака. Это потомок псов, с которыми еще Тургенев ходил на охоту. Вот доберутся до места назначения, определят раненых в госпиталь, тогда разберутся также с Джулькой. Она здесь никому не мешает И ничье место не занимает. Наоборот, ребятам и персоналу с ней веселее в пути.
Но сердитый начальник был непоколебим, он и слышать не хотел всего этого. Его приказ был окончательным, не терпящим никаких возражений: выгнать из вагона Джульку и прекратить разговоры о ней!
Больше всех были огорчены Шика, Васо и дядя Леонтий. Столько пройдено пути, вот еще день, еще два – и они будут у цели. И вдруг такой злой приказ! Где же правда, где справедливость?
Не иначе, как Джулька поняла, что из-за нее идет спор, и надолго забралась под полку, в свое укрытие, спряталась, притаилась и уже старалась меньше бегать по коридору, меньше бросаться в глаза, а когда чувствовала, что приближается к купе сердитый начальник, замирала в своем укрытии и не дышала.
На следующий день начальник неожиданно отменил свой строгий приказ, выполняя просьбы сестер и раненых. Больше того, Джулька ему тоже начала нравиться; с опаской, правда, гладил ее, даже намекнул, что имеет большое желание вообще оставить собаку при себе. Джулька все время будет ездить в поезде на фронт, а оттуда в далекий тыл, сопровождая раненых, а когда война кончится – заберет ее к себе домой, в Тамбов.
Это заявление безмерно радовало всех обитателей вагона.
Все поняли, что туча, нависшая над Джулькой, рассеялась, и она мгновенно учуяла: ей больше нечего прятаться от начальника; она отныне является полноправным членом общества, и ни одна душа больше не отважится обидеть ее или прогнать.
Нужно добавить ко всему сказанному, что только лишь первые двое суток Джулька пряталась, боялась, ожидая каждый раз какой-то напасти – ее ведь могли в любую минуту вышвырнуть из вагона. Потом, почувствовав себя увереннее, она уже перестала прятаться, начала помогать раненым. Когда что-то падало с полок, она тут же подбегала, подбирала вещь зубами и относила неподвижно лежащему хозяину. Сопровождала сестер, когда они разносили раненым пищу, часто хватая в зубы кошелку или ведро и помогая нести по вагону. Она также охраняла ведра с едой и продуктами, дабы никто не хватал без разрешения сестер то, что не положено.
И, наблюдая, как Джулька старается всем помочь, как она суетится, окружающие весело смеялись, а этот смех лечил раненых, пожалуй, лучше, нежели все лекарства и уколы. Некоторые стали чувствовать себя намного лучше, глядя на это действительно необычное существо.
Когда Джулька ходила по длинному коридору вагона, она почему-то у всех вызывала добрую улыбку, добродушные шутки, остроты. Все к ней за эти дни так привыкли, что, казалось, они едут вместе уже давно и никогда не смогут расстаться.
Джулька, видя, что все сопровождающие раненых сильно озабочены, трудятся, что-то делают, и сама старалась не сидеть без дела, чем-нибудь быть полезной людям, не есть даром свой кусок хлеба с супом, что ей три раза в день, как всем раненым, подавали. Она стала неотделимой от всех в этом длинном составе с грохочущими вагонами, который мчался степями и полями России подальше от войны, на восток.
Глядя на Джульку, как она вписалась в эту необычную обстановку, как вольготно чувствует себя и как заслужила прочную симпатию у всех обитателей вагона и даже любовь к себе, трое друзей – Маргулис, Доладзе и дядя Леонтий – были рады и куда лучше себя чувствовали, чем раньше, когда ей угрожала суровая участь. Все они уже понимали, что, как бы там ни было, их уже не разлучат с этим преданным, добрым и верным другом.
15.
В один из вечеров, когда солнце, опускаясь за высокие горы, осветило своими закатными лучами вагон, как бы прощаясь с ехавшими в нем ранеными, лежащими на своих местах, Шика долго лежал, следя за ускользавшими лучами, вдруг тихонько затянул свою любимую «Катюшу».
Джулька сидела Возле него, уткнув холодный нос в подушку, смотрела на него влюбленными глазами, внимательно вслушиваясь в мотив.
Долго она слушала, поворачивая голову то влево, то вправо, И вдруг тихонько стала подвывать, с каждым разом все отчетливее, все красивее, в такт.
Циркач обалдел от восторга. Он подумал, что это она случайно стала подтягивать знакомый мотив, и утих. Утихла и Джулька.
Подождав немного, Шика снова стал тихонько напевать, а Джулька тут же подхватила мотив, но теперь это у нее получилось еще лучше, точнее.
И так повторялось несколько раз… Шика Маргулис обрадовался и размечтался: Джулька, видно, уже предчувствует конец войны, скоро отправится с ним в школу доучиваться. И он представил себе, как будет выступать с нею на манеже.
Свободной рукой он обнял Джульку, прижал к своей перебинтованной груди и стал ее ласкать, снова запел «Катюшу», а она тут же вторила ему.
Услышав этот необычный концерт, сошлись в купе сестры, ходячие раненые, пришла толстая докторша, они уселись где попало и с восторгом слушали, как Джулька подпевает Маргулису.
– Ты что, Шика, – спросил с верхней полки дядя Леонтий, – уже начинаешь репетировать с Джулькой? Хитрун! Научишь ее петь, и нам придется тебе уступить собаку.
– Что ж, батя, пора готовиться к мирной жизни, к мирному труду. Скоро уже войне конец,, – сказал Шика. – Только бы врачи нас поставили на ноги… – Он продолжал тихо петь, а Джулька на свой лад подпевала ему.
Слух о том, что собака, которая едет в этом поезде, поет «Катюшу», прошел по соседним вагонам, и все, кто мог ходить, пришли, чтобы послушать импровизированный концерт.
Сердитый начальник поезда тоже поспешил туда,, опустился на краешек полки, где лежал Шика Маргулис, внимательно вслушивался в знакомую мелодию.
Он покачал головой, и крупное, чисто выбритое лицо его расплылось в добродушной улыбке:
– Вот это номер! Таки правы ребята – необычная собака! Впервые вижу и слышу, чтобы собака пела песню, да так верно!
– Что ж вы хотите, товарищ начальник, – отозвался дядя Леонтий. – Кто-то из нашенских, говорят, даже когда-то блоху подковал всему миру на удивление. А вот Шика Маргулис, если вы его хорошо отремонтируете и поставите на ноги, когда-нибудь с этой Джулькой на манеже вам покажет, что такое толковый пес…
– Что ты! Правда? Кто же он, циркач? Дрессировщик? Акробат? – удивленно уставился на солдата начальник.
– А вы как думали! – важно ответил дядя Леонтий. – Это не простой парень, наш Шика. Можно' сказать – знаменитость. Вернее, – собирается после войны стать знаменитостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36