Среди тех, кого защищало каноническое право, были студенты университетов – чрезвычайно буйный класс – учителя, профессионалы, например, доктора, и почти все школяры. Не только клерки малых орденов несли угрозу обществу. Каноник Уолсингема был признан виновным в краже вещей у келаря, вторжении в комнату ризничего в соседней церкви и изнасиловании.
Хотя в некотором отношении каноническое право было более милосердным, нежели законы королевского суда, в других случаях оно было менее справедливым. По гражданским законам человек считался невиновным, если не была доказана его вина свидетельскими показаниями. В христианском суде его могли заставить дать клятву очищения и тем самым осудить самого себя или прибегнуть к лжесвидетельству. Пойти против церкви и ее судебных чиновников не представлялось возможным. Церковные суды могли наложить штраф, заключить в темницу на всю жизнь, приговорить к порке кнутом и плетьми, отлучить от церкви – устрашающее наказание, влекущее за собой отстранение от причастия и от всех контактов с собратьями-христианами под угрозой подобного наказания для них самих, а в случаях стойкого упрямства – вечного проклятия. Церковь также могла налагать целый ряд епитимий. Единственное, что не могли делать духовные суды, – выносить смертный приговор, так как каноническое право запрещало церковнослужителям проливать чью-либо кровь. В случаях же, когда смерть представлялась единственно возможным наказанием, церковники могли передать преступника в руки светского правосудия и обратиться к Короне с просьбой разобраться с ним.
Именно инквизиторские методы христианских судилищ и вмешательство в повседневную жизнь людей вызывали негодование. Мирян могли осудить за драку в церковном дворе, за пропуск богослужения, за непочтительное поведение в церкви и неуважение к духовенству, за работу по воскресеньям и в дни церковных праздников. Даже работа на церковь не могла извинить оскорбления догмата о соблюдении священного дня отдохновения, в качестве свидетельства можно привести письмо, написанное в конце правления Эдуарда I ректором Харуэлла, Беркшир, своему архидьякону, с жалобой на то, что жнец епископа Винчестерского вызвал к себе всех держателей ректора утром в воскресенье, чтобы заготавливать сено в парке епископа.
«Для этой цели, в то время как мы завтракали, он вызвал их на работу, подав сигнал с помощью большого рога, пройдя по всей деревне, как он имел обыкновение делать по рабочим дням. Это показалось мне невыносимым, посему я не медля послал сэра Томаса, моего коллегу, приходского священника, дабы предотвратить это, но они не послушали его и не прекратили работу. Так я предупредил их три или четыре раза и затем угрожал им отлучением, если они продолжат, но напрасно; так вышеупомянутый Н... ответил мне насмешливо, что он будет собирать сено, нравится мне это или нет, что он не собирается прекращать работу, и не позволит другим прекратить из-за моих угроз или предупреждений. Посему я, встревоженный, собрал их и приказал... предстать перед Вами в Вашем собрании, назначенном на среду, накануне дня св. Джеймса, дабы выслушать и вынести решение, которое Ваша прозорливость справедливо провозгласит. По сей причине взываю к Вашей прозорливости вынести им соответствующий приговор, наказав таким образом, дабы другим не повадно было в свете приговора последовать их примеру, и позвольте жнецу принять наказание за обычную работу в святые праздники и поощрение к этому других. Он влиятельный человек».
Епитимьи, которым подвергали людей, были самыми унизительными. Человека могли приговорить к порке у дверей церкви, несколько воскресных дней подряд появляться босиком и в постыдных одеждах, стоять перед алтарем со свечой в руках, в то время как во всеуслышание объявляли о его преступлении. Так, за то, что они косили в праздник Св. Освальда, двух работников приговорили к четырем ударам хлыста и заставили ходить по деревне на следующий праздник одного из святых, нося с собой стог сена. А две женщины, стиравшие белье в день Св. Марии Магдалины, были наказаны «двумя ударами мотком пряжи для белья». За более серьезное преступление – нападение на священника с заступом в руках – мужчина из Taunton был отлучен и, когда он подчинился наказанию, был приговорен «в процессии идти с непокрытой головой и босиком, одетым только в рубашку и штаны, держа в руке заступ, вокруг церкви Св. Марии Магдалины в течение двух воскресных дней, а в следующее воскресенье обойти часовню Джеймса и также один раз обойти вокруг рынка, и когда он придет в его центр, стоять тихо некоторое время на усмотрение священника с кнутом в руках, кто следует за ним».
Чаще всего простому человеку приходилось сталкиваться с судом архидьякона. Никто особенно не любил архидьяконов – их называли «глазами епископа» – даже их собратья-церковнослужители; существовала старая церковная шутка по поводу того, может ли архидьякон попасть на Небеса. Обученный каноническому праву законовед, которому пришлось платить за долгое и дорогостоящее обучение в Болонье или какой-нибудь другой правовой школе, едва ли мог уклониться от совмещения службы в нескольких приходах. Остальную часть его дохода составляла прибыль от феодальных поместий, которую он, его заместители – если, как чаще всего и случалось, он был владельцем многих приходов – и поверенные, представлявшие его интересы в суде, как считали в народе, расширяли, разжигая тяжбы. Епископ нанимал его, дабы расследовать и наказывать случаи хищения и злоупотребления церковных средств, непристойного поведения церковнослужителей и мирян и нарушения христианских законов. Чосер нарисовал одного из таких должностных лиц за работой:
«...эрхедекен, человек высокой должности,
Который нагло вершил смертную казнь»
В расследовании дел, связанных с преступлениями на сексуальной почве, чиновники архидьяконов, если не сами архидьяконы, широко подозревались во взяточничестве. Это главным образом касалось дел, заведенных против сельского духовенства, представители которого зачастую вопреки каноническому праву, но в соответствии с древним английским обычаем, содержали незаконных жен, обычно под видом экономки – foccariaили домашняя подружка, как их называли. Хотя такие союзы в целом принимались общинами – так как редко был недостаток в прихожанах, предлагавших свои услуги в качестве свидетеля, дабы взять обратно обвинения в «распущенности» своего пастыря – они навлекали на своих пасторов обвинения путем шантажа через его недоброжелателей, особенно во время периодических визитов архидьякона. Не менее четверти приходских священников из семидесяти двух приходов епархии Херефорда, время от времени подвергавшиеся инспектированию, обвинялись в распущенности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207
Хотя в некотором отношении каноническое право было более милосердным, нежели законы королевского суда, в других случаях оно было менее справедливым. По гражданским законам человек считался невиновным, если не была доказана его вина свидетельскими показаниями. В христианском суде его могли заставить дать клятву очищения и тем самым осудить самого себя или прибегнуть к лжесвидетельству. Пойти против церкви и ее судебных чиновников не представлялось возможным. Церковные суды могли наложить штраф, заключить в темницу на всю жизнь, приговорить к порке кнутом и плетьми, отлучить от церкви – устрашающее наказание, влекущее за собой отстранение от причастия и от всех контактов с собратьями-христианами под угрозой подобного наказания для них самих, а в случаях стойкого упрямства – вечного проклятия. Церковь также могла налагать целый ряд епитимий. Единственное, что не могли делать духовные суды, – выносить смертный приговор, так как каноническое право запрещало церковнослужителям проливать чью-либо кровь. В случаях же, когда смерть представлялась единственно возможным наказанием, церковники могли передать преступника в руки светского правосудия и обратиться к Короне с просьбой разобраться с ним.
Именно инквизиторские методы христианских судилищ и вмешательство в повседневную жизнь людей вызывали негодование. Мирян могли осудить за драку в церковном дворе, за пропуск богослужения, за непочтительное поведение в церкви и неуважение к духовенству, за работу по воскресеньям и в дни церковных праздников. Даже работа на церковь не могла извинить оскорбления догмата о соблюдении священного дня отдохновения, в качестве свидетельства можно привести письмо, написанное в конце правления Эдуарда I ректором Харуэлла, Беркшир, своему архидьякону, с жалобой на то, что жнец епископа Винчестерского вызвал к себе всех держателей ректора утром в воскресенье, чтобы заготавливать сено в парке епископа.
«Для этой цели, в то время как мы завтракали, он вызвал их на работу, подав сигнал с помощью большого рога, пройдя по всей деревне, как он имел обыкновение делать по рабочим дням. Это показалось мне невыносимым, посему я не медля послал сэра Томаса, моего коллегу, приходского священника, дабы предотвратить это, но они не послушали его и не прекратили работу. Так я предупредил их три или четыре раза и затем угрожал им отлучением, если они продолжат, но напрасно; так вышеупомянутый Н... ответил мне насмешливо, что он будет собирать сено, нравится мне это или нет, что он не собирается прекращать работу, и не позволит другим прекратить из-за моих угроз или предупреждений. Посему я, встревоженный, собрал их и приказал... предстать перед Вами в Вашем собрании, назначенном на среду, накануне дня св. Джеймса, дабы выслушать и вынести решение, которое Ваша прозорливость справедливо провозгласит. По сей причине взываю к Вашей прозорливости вынести им соответствующий приговор, наказав таким образом, дабы другим не повадно было в свете приговора последовать их примеру, и позвольте жнецу принять наказание за обычную работу в святые праздники и поощрение к этому других. Он влиятельный человек».
Епитимьи, которым подвергали людей, были самыми унизительными. Человека могли приговорить к порке у дверей церкви, несколько воскресных дней подряд появляться босиком и в постыдных одеждах, стоять перед алтарем со свечой в руках, в то время как во всеуслышание объявляли о его преступлении. Так, за то, что они косили в праздник Св. Освальда, двух работников приговорили к четырем ударам хлыста и заставили ходить по деревне на следующий праздник одного из святых, нося с собой стог сена. А две женщины, стиравшие белье в день Св. Марии Магдалины, были наказаны «двумя ударами мотком пряжи для белья». За более серьезное преступление – нападение на священника с заступом в руках – мужчина из Taunton был отлучен и, когда он подчинился наказанию, был приговорен «в процессии идти с непокрытой головой и босиком, одетым только в рубашку и штаны, держа в руке заступ, вокруг церкви Св. Марии Магдалины в течение двух воскресных дней, а в следующее воскресенье обойти часовню Джеймса и также один раз обойти вокруг рынка, и когда он придет в его центр, стоять тихо некоторое время на усмотрение священника с кнутом в руках, кто следует за ним».
Чаще всего простому человеку приходилось сталкиваться с судом архидьякона. Никто особенно не любил архидьяконов – их называли «глазами епископа» – даже их собратья-церковнослужители; существовала старая церковная шутка по поводу того, может ли архидьякон попасть на Небеса. Обученный каноническому праву законовед, которому пришлось платить за долгое и дорогостоящее обучение в Болонье или какой-нибудь другой правовой школе, едва ли мог уклониться от совмещения службы в нескольких приходах. Остальную часть его дохода составляла прибыль от феодальных поместий, которую он, его заместители – если, как чаще всего и случалось, он был владельцем многих приходов – и поверенные, представлявшие его интересы в суде, как считали в народе, расширяли, разжигая тяжбы. Епископ нанимал его, дабы расследовать и наказывать случаи хищения и злоупотребления церковных средств, непристойного поведения церковнослужителей и мирян и нарушения христианских законов. Чосер нарисовал одного из таких должностных лиц за работой:
«...эрхедекен, человек высокой должности,
Который нагло вершил смертную казнь»
В расследовании дел, связанных с преступлениями на сексуальной почве, чиновники архидьяконов, если не сами архидьяконы, широко подозревались во взяточничестве. Это главным образом касалось дел, заведенных против сельского духовенства, представители которого зачастую вопреки каноническому праву, но в соответствии с древним английским обычаем, содержали незаконных жен, обычно под видом экономки – foccariaили домашняя подружка, как их называли. Хотя такие союзы в целом принимались общинами – так как редко был недостаток в прихожанах, предлагавших свои услуги в качестве свидетеля, дабы взять обратно обвинения в «распущенности» своего пастыря – они навлекали на своих пасторов обвинения путем шантажа через его недоброжелателей, особенно во время периодических визитов архидьякона. Не менее четверти приходских священников из семидесяти двух приходов епархии Херефорда, время от времени подвергавшиеся инспектированию, обвинялись в распущенности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207