Другой королевской уступкой был пожалованный в это же время статут о евреях, ордонанс, имевший своей целью предотвратить получение евреями более половины товаров и имущества своего должника и ограничивающий процентную ставку, теперь они могли взимать только 42 процента в три года. Ненавистные меры, благодаря которым предки Эдуарда получали для казначейства запрещенные доходы от ростовщичества, больше не являлись обязательными, ибо корона, которая до сих пор защищала их, обнаружила, что может получить более верный кредит от итальянских банкиров-купцов. В угоду правоверному островному народу эти когда-то привилегированные, а теперь беспомощные чужеземцы были вынуждены носить отличительный желтый знак на одежде.
Перечень дел английского короля показывает, как много своего времени он посвящал государственным спорам между советниками и представителями народа. Весь май и июнь 1275 года он находился в Вестминстерском дворце – обычном месте собраний, – а затем снова был там в октябре и ноябре. Часть мая и июнь, а также октябрь и ноябрь следующего года он провел там же. Между этими заседаниями парламента, за исключением случайного недолгого пребывания в Виндзоре, двор постоянно путешествовал. Ему приходилось так поступать, и чтобы прокормить себя, используя королевские маноры, и чтобы донести королевский закон и мир до каждого уголка страны, куда путешествие из столицы могло занимать неделю и даже больше времени. Тейм, Оксфорд и Вудсток, Кенилворт, Личфилд, Бертон-на-Тренте, Маклсфилд, Честер и Беркенхед и многие другие отдаленные местечки были посещены двором осенью 1275 года. Той же зимой король останавливался в Рединге и Мальборо, в Уимберне, Джиллингеме, Уоргеме и Кенфорде, в новом цистерианском аббатстве в Биндоне, лежащем посреди Фромских лугов, в Саутгемптоне, Винчестере и Котсволдсе. Следующей зимой он объехал всю южную Англию от Ярмута до Вустера. Неудобство таких путешествий, особенно пересечение утопающих в грязи дорог и рек без мостов, должно быть, было чрезвычайно велико. Поэтому они сглаживались охотой, в том числе соколиной (в Инглвуде в Стаффордширском лесу Эдуард и его спутники как-то убили за день две сотни оленей) и посещениями монастырей, мощей и святых мест. Устраивались также и случайные турниры, подобно великолепному турниру в Чипсайде осенью 1276 года; такого съезда молодых лордов и рыцарей еще никогда не видели в Англии. Но настоящей целью всех этих королевских путешествий являлось установление порядка и объединение королевства. Несмотря на грязь, туман, дождь и снег, этот высокий величественный король, окруженный рыцарями и воинами, судьями и клерками, церемониймейстерами и пажами, оруженосцами, шорниками, кузнецами и шатерничими, объезжал свое королевство, неся образ королевской власти разобщенному сельскому люду.
Глава II
ЗАВОЕВАНИЕ УЭЛЬСА
Древний и надменный народ, гордый своим оружием.
Мильтон
Погибни, лютый царь! – ты смертных стал отравой,
Да трепет, срам твои постигнут знамена,
Которые, гордясь победою кровавой,
Ручаясь воздухом, подъялись как стена.
Ни светлая броня, ниже твой щит блестящий,
От ужасов ночных тебя не оградят;
Внутри тебя вопит глас громкий и разящий,
Что Камбрия тебя в слезах клеймит стократ.
Томас Грей
Хотя в Англии быстрый осознанный рост государственности способствовал объединительной политике ее короля, на Британском острове (Альбионе, как его называли) оставались места, на которые не распространялись ни королевская власть, ни закон. Право своих предков, наследников античной Римской империи, на верховную власть над всеми правителями Британии, на которую некогда претендовала династия Вессекса, английские короли так и не реализовали на практике, но никто и не думал всерьез оспорить это право. Однако Эдуард придавал гораздо больше внимания этому притязанию, чем кто-либо из его непосредственных предшественников. Он никогда не разделял желаний отца и деда возвратить себе нормандские и анжуйские вотчины в Северной Франции, хоть и был наполовину французом. За исключением Гаскони, Эдуард жаждал установить свое господство только над Британскими островами. Воспитанный в утонченных традициях легендарного короля Артура и его рыцарей, которых почитали за защитников Британии и римского запада, король считал себя его наследником.
Однако настоящие потомки воинов Артура воспринимали Эдуарда совсем по-иному. Для кельтов западной Британии он был просто королем саксов, которые убивали и грабили их прародителей. Он был сеньором вооруженных французских всадников, которые, научив саксов дисциплине, воздвигли так много английских аванпостов в долинах центрального и южного Уэльса. Для свирепых племен, живших за Северном, каменные замки нормандцев были столь же чужими, как и лагеря римских легионеров тысячелетие назад.
При этом кельтам было чуждо осознание общих интересов, которое нормандские короли и Плантагенеты пробудили в своих английских подданных. Население уэльских и шотландских нагорий до сих пор хранило преданность племенам и их вождям. В низинах Шотландии англо-нормандские бароны, институты и династия способных князей создали в последнее столетие зародыш феодального королевства на незавоеванном полуострове, покрытом торфяными болотами и горными цепями, который римляне называли Каледонией. Наследники пиратских князей, вторгшихся в ее западные пределы из Ирландии, исконных пиктских вождей и мелких кельтских «королей» некогда романизированного юго-запада, преемники короля скотов Кеннета Мак-Альпина дали имя всему этому дикому, пропитанному туманами региону, а вместе с ним и начало сплоченности, прежде неизвестной. За последующие пятьдесят лет они захватили даже поселения викингов в Сазерленде и Западные острова, упрочив свое господство. В период их правления почти полностью прекратились набеги на фермы и монастыри северной Англии. Они вели дружественную политику со своими родственниками и номинальными сюзеренами Плантагенетами и, прикрываясь своим великодушным нейтралитетом, навязали порядок беспокойным племенам земель и островов далекого севера и запада.
В Уэльсе все было по-другому. Разделенные по племенному и династическому признаку и расположенные гораздо ближе к сердцу англо-нормандской военной мощи, его южные и центральные долины были колонизированы вскоре после завоевания нормандскими авантюристами, которые подчинили валлийцев владычеству королей Англии, хотя и не прямому. От верхних областей Северна в Поуис до древних княжеств Дехеубарт и Морганви вдоль Бристольского канала крупнейшие маркграфы – Клэры и Мортимеры, Боэны и Фитцаланы, Браозы, Чеуорты и Гиффарды – правили огнем и мечом, либо с королевского позволения, либо своим умом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207
Перечень дел английского короля показывает, как много своего времени он посвящал государственным спорам между советниками и представителями народа. Весь май и июнь 1275 года он находился в Вестминстерском дворце – обычном месте собраний, – а затем снова был там в октябре и ноябре. Часть мая и июнь, а также октябрь и ноябрь следующего года он провел там же. Между этими заседаниями парламента, за исключением случайного недолгого пребывания в Виндзоре, двор постоянно путешествовал. Ему приходилось так поступать, и чтобы прокормить себя, используя королевские маноры, и чтобы донести королевский закон и мир до каждого уголка страны, куда путешествие из столицы могло занимать неделю и даже больше времени. Тейм, Оксфорд и Вудсток, Кенилворт, Личфилд, Бертон-на-Тренте, Маклсфилд, Честер и Беркенхед и многие другие отдаленные местечки были посещены двором осенью 1275 года. Той же зимой король останавливался в Рединге и Мальборо, в Уимберне, Джиллингеме, Уоргеме и Кенфорде, в новом цистерианском аббатстве в Биндоне, лежащем посреди Фромских лугов, в Саутгемптоне, Винчестере и Котсволдсе. Следующей зимой он объехал всю южную Англию от Ярмута до Вустера. Неудобство таких путешествий, особенно пересечение утопающих в грязи дорог и рек без мостов, должно быть, было чрезвычайно велико. Поэтому они сглаживались охотой, в том числе соколиной (в Инглвуде в Стаффордширском лесу Эдуард и его спутники как-то убили за день две сотни оленей) и посещениями монастырей, мощей и святых мест. Устраивались также и случайные турниры, подобно великолепному турниру в Чипсайде осенью 1276 года; такого съезда молодых лордов и рыцарей еще никогда не видели в Англии. Но настоящей целью всех этих королевских путешествий являлось установление порядка и объединение королевства. Несмотря на грязь, туман, дождь и снег, этот высокий величественный король, окруженный рыцарями и воинами, судьями и клерками, церемониймейстерами и пажами, оруженосцами, шорниками, кузнецами и шатерничими, объезжал свое королевство, неся образ королевской власти разобщенному сельскому люду.
Глава II
ЗАВОЕВАНИЕ УЭЛЬСА
Древний и надменный народ, гордый своим оружием.
Мильтон
Погибни, лютый царь! – ты смертных стал отравой,
Да трепет, срам твои постигнут знамена,
Которые, гордясь победою кровавой,
Ручаясь воздухом, подъялись как стена.
Ни светлая броня, ниже твой щит блестящий,
От ужасов ночных тебя не оградят;
Внутри тебя вопит глас громкий и разящий,
Что Камбрия тебя в слезах клеймит стократ.
Томас Грей
Хотя в Англии быстрый осознанный рост государственности способствовал объединительной политике ее короля, на Британском острове (Альбионе, как его называли) оставались места, на которые не распространялись ни королевская власть, ни закон. Право своих предков, наследников античной Римской империи, на верховную власть над всеми правителями Британии, на которую некогда претендовала династия Вессекса, английские короли так и не реализовали на практике, но никто и не думал всерьез оспорить это право. Однако Эдуард придавал гораздо больше внимания этому притязанию, чем кто-либо из его непосредственных предшественников. Он никогда не разделял желаний отца и деда возвратить себе нормандские и анжуйские вотчины в Северной Франции, хоть и был наполовину французом. За исключением Гаскони, Эдуард жаждал установить свое господство только над Британскими островами. Воспитанный в утонченных традициях легендарного короля Артура и его рыцарей, которых почитали за защитников Британии и римского запада, король считал себя его наследником.
Однако настоящие потомки воинов Артура воспринимали Эдуарда совсем по-иному. Для кельтов западной Британии он был просто королем саксов, которые убивали и грабили их прародителей. Он был сеньором вооруженных французских всадников, которые, научив саксов дисциплине, воздвигли так много английских аванпостов в долинах центрального и южного Уэльса. Для свирепых племен, живших за Северном, каменные замки нормандцев были столь же чужими, как и лагеря римских легионеров тысячелетие назад.
При этом кельтам было чуждо осознание общих интересов, которое нормандские короли и Плантагенеты пробудили в своих английских подданных. Население уэльских и шотландских нагорий до сих пор хранило преданность племенам и их вождям. В низинах Шотландии англо-нормандские бароны, институты и династия способных князей создали в последнее столетие зародыш феодального королевства на незавоеванном полуострове, покрытом торфяными болотами и горными цепями, который римляне называли Каледонией. Наследники пиратских князей, вторгшихся в ее западные пределы из Ирландии, исконных пиктских вождей и мелких кельтских «королей» некогда романизированного юго-запада, преемники короля скотов Кеннета Мак-Альпина дали имя всему этому дикому, пропитанному туманами региону, а вместе с ним и начало сплоченности, прежде неизвестной. За последующие пятьдесят лет они захватили даже поселения викингов в Сазерленде и Западные острова, упрочив свое господство. В период их правления почти полностью прекратились набеги на фермы и монастыри северной Англии. Они вели дружественную политику со своими родственниками и номинальными сюзеренами Плантагенетами и, прикрываясь своим великодушным нейтралитетом, навязали порядок беспокойным племенам земель и островов далекого севера и запада.
В Уэльсе все было по-другому. Разделенные по племенному и династическому признаку и расположенные гораздо ближе к сердцу англо-нормандской военной мощи, его южные и центральные долины были колонизированы вскоре после завоевания нормандскими авантюристами, которые подчинили валлийцев владычеству королей Англии, хотя и не прямому. От верхних областей Северна в Поуис до древних княжеств Дехеубарт и Морганви вдоль Бристольского канала крупнейшие маркграфы – Клэры и Мортимеры, Боэны и Фитцаланы, Браозы, Чеуорты и Гиффарды – правили огнем и мечом, либо с королевского позволения, либо своим умом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207