нориджские доминиканцы умерли все до одного. В Хеверингленде умерли все члены приорства; в небольшом маноре Корнард Парва исчезла сразу 21 семья. В Олд Ханстентоне умерли 172 держателя земель манора, 74 из них не оставили мужского потомства и 19 – вообще кровных родственников. Здесь, как и в других местах, если хоть одно домохозяйство было поражено чумой, тенденция была одна и та же. Центральные графства пострадали также сильно; Лестерский хронист зафиксировал, что в небольшом приходе Св. Леонарда умерли 380 человек, в приходе Св. Креста – 400, в приходе Св. Маргариты – 700. В Оксфорде, где школы были закрыты из-за недостатка студентов, два мэра умерли в течение месяца.
До того как закончилось лето, чума пересекла Хамбер. В Вест Ридинге священники почти половины приходов умерли; в Ист Ридинге примерно столько же. Крупное цистерцианское аббатство Мо в Холдернессе потеряло аббата и всех, кроме 10 из 42 монахов и 7 мирских братьев; Фаунтинс был настолько разрушен, что один из двух очагов в отапливаемой зале, где проходило кровопускание раз в три месяца, был постоянно замурован. Шотландия, защищенная сотнями миль болот, держалась до конца года. Сначала шотландцы приписывали несчастья соседей их слабости, клянясь «грязной смертью Англии» и поздравляя друг друга со своим своеобразным иммунитетом. Но когда они собрались в Селкиркском лесу, чтобы разорить пограничные земли, «их радость превратилась в плач, когда карающий меч Господень... обрушился на них яростно и неожиданно, поражая их не менее чем англичан гнойниками и прыщами». В следующем году наступила очередь Уэльских гор и долин, и «наконец, как будто плывя дальше, чума достигла Ирландии, поразив огромное количество англичан, проживавших там» и разрушая непрочную манориальную систему Ирландии. «Она едва затронула чистых ирландцев, которые проживали в горах и горных территориях до 1357 года, когда она неожиданного уничтожила их повсюду самым жестоким образом». Ибо Черная Смерть не разбирала национальности, вероисповедания, но несла несчастье всему человечеству. После того как она опустошила богатые города Рейнланда, масса евреев, выносимая из их домов суеверными и кровожадными толпами, бежала на Восток через Европу на польские равнины, где просвещенный король, менее жестокий, чем его товарищи христианские короли, предложил им убежище.
Хотя Черная Смерть посетила каждую часть Англии, ее действие было неравномерным. Некоторые деревни, такие, как Тилгарсли в Оксфордшире и Мидл Карлтон и Эмбион в Лестершире – место будущей битвы на Босвортском поле – настолько обезлюдели, что они так и не были снова заселены. Другие места, кажется, остались совсем нетронутыми. В Сент Олбансе умерли аббат, субприор и 46 монахов; а в Крайст Черч, Кентербери, только четыре. Больше всего пострадали бедняки, жившие в переполненных лачугах, и приходское и черное духовенство. Знать, жившая в сравнительно чистых и просторных условиях, легко отделалась; в Англии по крайней мере они получили огромное количество предупреждений об опасности. Изолировавшись в отдаленных имениях и строго охраняя себя от чужаков, они смогли заставить чуму обойти их стороной. Всего несколько человек заразились инфекцией; три архиепископа Кентерберийских умерли в тот ужасный год, один из них, Джон Стратфорд, в конце августа 1348 года, возможно, умер по естественным причинам, но двое других – точно от чумы. Остальные представители епископата, заточившись в своих манорах, избежали болезни, хотя Джинуэл, епископ Линкольнский, преданный великим традициям своего диоцеза, как обычно совершил объезд всех восьми графств, несмотря на эпидемию. Из приходского духовенства умерло почти сорок процентов, большинство из них, вероятно, при исполнении своих обязанностей, хотя отправление их вело к смерти. Другие, как мы знаем из свидетельства современника, поддались общей панике и бежали. Епископальные записи – самые полные и лучше всего сохранившиеся в Англии, нежели в других странах, – говорят о том, что, включая монахов и братьев, чума унесла почти половину служителей Господа.
Что касается остального населения, то невозможно точно подсчитать количество умерших; вердикт современной науки следующий: первая вспышка унесла каждого третьего жителя. Современные хронисты и свидетельства считают, что количество умерших гораздо больше: Томас Уолсингем из Сент Олбанса подсчитал, что «это почти половина всего человечества», другие считают, что две трети и даже три четверти. Поскольку авторы таких первичных обзоров в большинстве своем находились в тех местах, где чума была наиболее свирепой и из которых многие жители уже сбежали, уровень смертности тех, кто остался, возможно, и был таким высоким, как они полагали. Совершенно ясно то, что однажды попав в почву, чума оставалась здесь надолго, то есть становилась эндемической. Оставаясь в пассивном состоянии, возможно, и десяток лет, она могла внезапно вспыхнуть, сначала в одном городе, затем в другом, по крайней мере, раз в поколение. На протяжении трех сотен лет – ровно столько времени отделяет нас от последней вспышки чумы в царствование Карла II – красный крест на двери дома, пораженного чумой, повозка, полная трупов по пути к чумной яме, крик «Вытаскивайте ваших мертвецов!» формировали периодически повторяющуюся часть подоплеки существования англичанина. В течение трех столетий со времен норманнского завоевания население Англии, вероятно, удвоилось. Поколение, рожденное в середине царствования Эдуарда III, увидело его поредевшим в два раза.
Тому, кто не испытал этого, трудно осознать влияние катастрофы на цивилизованное общество, когда умирал каждый третий, возможно, даже каждый второй. Ее непосредственным последствием, так же, как и шока, и ужаса, который сопровождал эту ситуацию, явился хаос. В своем грязном и убогом средневековом существовании люди привыкли к инфекционным болезням, но эта не являлась обычной эпидемией. Пока она продолжалась, прекратились все формы деятельности. Урожай не собирался, налоги или ренты не взимались, рынки не устраивались, а правосудие не исполнялось. На суде гамота епископа Даремского в Хогтоне 14 июля 1349 года было записано, что «никто не желает платить пошлины ни за какие земли, которые находятся в руках лорда, из-за страха перед чумой; и все таким образом провозглашаются не выполнившими своих обязательств, пока Господь не принесет какое-нибудь избавление». По всей стране наблюдались незанятые и необработанные земли, в тот момент было почти невозможно что-нибудь продать. По словам лестерского хрониста, «все шло по низким ценам из-за страха смерти, ибо мало кто беспокоился о богатстве или о любом виде собственности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207
До того как закончилось лето, чума пересекла Хамбер. В Вест Ридинге священники почти половины приходов умерли; в Ист Ридинге примерно столько же. Крупное цистерцианское аббатство Мо в Холдернессе потеряло аббата и всех, кроме 10 из 42 монахов и 7 мирских братьев; Фаунтинс был настолько разрушен, что один из двух очагов в отапливаемой зале, где проходило кровопускание раз в три месяца, был постоянно замурован. Шотландия, защищенная сотнями миль болот, держалась до конца года. Сначала шотландцы приписывали несчастья соседей их слабости, клянясь «грязной смертью Англии» и поздравляя друг друга со своим своеобразным иммунитетом. Но когда они собрались в Селкиркском лесу, чтобы разорить пограничные земли, «их радость превратилась в плач, когда карающий меч Господень... обрушился на них яростно и неожиданно, поражая их не менее чем англичан гнойниками и прыщами». В следующем году наступила очередь Уэльских гор и долин, и «наконец, как будто плывя дальше, чума достигла Ирландии, поразив огромное количество англичан, проживавших там» и разрушая непрочную манориальную систему Ирландии. «Она едва затронула чистых ирландцев, которые проживали в горах и горных территориях до 1357 года, когда она неожиданного уничтожила их повсюду самым жестоким образом». Ибо Черная Смерть не разбирала национальности, вероисповедания, но несла несчастье всему человечеству. После того как она опустошила богатые города Рейнланда, масса евреев, выносимая из их домов суеверными и кровожадными толпами, бежала на Восток через Европу на польские равнины, где просвещенный король, менее жестокий, чем его товарищи христианские короли, предложил им убежище.
Хотя Черная Смерть посетила каждую часть Англии, ее действие было неравномерным. Некоторые деревни, такие, как Тилгарсли в Оксфордшире и Мидл Карлтон и Эмбион в Лестершире – место будущей битвы на Босвортском поле – настолько обезлюдели, что они так и не были снова заселены. Другие места, кажется, остались совсем нетронутыми. В Сент Олбансе умерли аббат, субприор и 46 монахов; а в Крайст Черч, Кентербери, только четыре. Больше всего пострадали бедняки, жившие в переполненных лачугах, и приходское и черное духовенство. Знать, жившая в сравнительно чистых и просторных условиях, легко отделалась; в Англии по крайней мере они получили огромное количество предупреждений об опасности. Изолировавшись в отдаленных имениях и строго охраняя себя от чужаков, они смогли заставить чуму обойти их стороной. Всего несколько человек заразились инфекцией; три архиепископа Кентерберийских умерли в тот ужасный год, один из них, Джон Стратфорд, в конце августа 1348 года, возможно, умер по естественным причинам, но двое других – точно от чумы. Остальные представители епископата, заточившись в своих манорах, избежали болезни, хотя Джинуэл, епископ Линкольнский, преданный великим традициям своего диоцеза, как обычно совершил объезд всех восьми графств, несмотря на эпидемию. Из приходского духовенства умерло почти сорок процентов, большинство из них, вероятно, при исполнении своих обязанностей, хотя отправление их вело к смерти. Другие, как мы знаем из свидетельства современника, поддались общей панике и бежали. Епископальные записи – самые полные и лучше всего сохранившиеся в Англии, нежели в других странах, – говорят о том, что, включая монахов и братьев, чума унесла почти половину служителей Господа.
Что касается остального населения, то невозможно точно подсчитать количество умерших; вердикт современной науки следующий: первая вспышка унесла каждого третьего жителя. Современные хронисты и свидетельства считают, что количество умерших гораздо больше: Томас Уолсингем из Сент Олбанса подсчитал, что «это почти половина всего человечества», другие считают, что две трети и даже три четверти. Поскольку авторы таких первичных обзоров в большинстве своем находились в тех местах, где чума была наиболее свирепой и из которых многие жители уже сбежали, уровень смертности тех, кто остался, возможно, и был таким высоким, как они полагали. Совершенно ясно то, что однажды попав в почву, чума оставалась здесь надолго, то есть становилась эндемической. Оставаясь в пассивном состоянии, возможно, и десяток лет, она могла внезапно вспыхнуть, сначала в одном городе, затем в другом, по крайней мере, раз в поколение. На протяжении трех сотен лет – ровно столько времени отделяет нас от последней вспышки чумы в царствование Карла II – красный крест на двери дома, пораженного чумой, повозка, полная трупов по пути к чумной яме, крик «Вытаскивайте ваших мертвецов!» формировали периодически повторяющуюся часть подоплеки существования англичанина. В течение трех столетий со времен норманнского завоевания население Англии, вероятно, удвоилось. Поколение, рожденное в середине царствования Эдуарда III, увидело его поредевшим в два раза.
Тому, кто не испытал этого, трудно осознать влияние катастрофы на цивилизованное общество, когда умирал каждый третий, возможно, даже каждый второй. Ее непосредственным последствием, так же, как и шока, и ужаса, который сопровождал эту ситуацию, явился хаос. В своем грязном и убогом средневековом существовании люди привыкли к инфекционным болезням, но эта не являлась обычной эпидемией. Пока она продолжалась, прекратились все формы деятельности. Урожай не собирался, налоги или ренты не взимались, рынки не устраивались, а правосудие не исполнялось. На суде гамота епископа Даремского в Хогтоне 14 июля 1349 года было записано, что «никто не желает платить пошлины ни за какие земли, которые находятся в руках лорда, из-за страха перед чумой; и все таким образом провозглашаются не выполнившими своих обязательств, пока Господь не принесет какое-нибудь избавление». По всей стране наблюдались незанятые и необработанные земли, в тот момент было почти невозможно что-нибудь продать. По словам лестерского хрониста, «все шло по низким ценам из-за страха смерти, ибо мало кто беспокоился о богатстве или о любом виде собственности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207