Он был сильно и непоколебимо привязан к чиновникам и клеркам своего двора, которым позже он был трогательно предан, как, например, к пользующемуся дурной репутацией Уолтеру Рейнолдсу, сыну виндзорского булочника, которого Эдуард сделал архиепископом Кентерберийским, или еще более низкого происхождения Уильяму де Мельтону, позже ставшему архиепископом Йоркским. Его товарищами были конюхи и садовники, кузнецы и лодочники, шуты, фокусники, актеры и певцы.
«Прекрасный телом и великий силой», Эдуард остался ребенком, легкомысленным и эмоционально неуравновешенным. Полностью отказавшись от участия в работе советов своего отца, от чьих приступов ярости его охватывал благоговейный трепет, он стремился только к одному – жить так, как хочется. Еще в бытность подростком он почувствовал необычную тягу к красивому, но бедному гасконскому рыцарю по имени Пирс или Петр Гавестон, который был старше его на несколько лет. Ко двору наследника Петр был причислен благодаря храбрости его отца, проявленной во время англо-французских войн. Влияние, оказанное этим остроумным, воспитанным, но высокомерным авантюристом, стало головной болью старого короля и его министров. Дважды его изгоняли из королевства – в последний раз всего лишь за несколько месяцев до смерти Эдуарда, когда принц пытался даровать ему свое родовое имение Понтье с материнской стороны, это настолько возмутило умирающего короля, что тот в ярости вырвал клок волос с головы сына.
Первое, что сделал Эдуард II, вступив на престол, – вернул обратно своего фаворита. Проигнорировав просьбу своего отца нести его кости перед армией, он совершил короткий формальный поход на юго-запад Шотландии. В начале сентября он вернулся в Лондон, где пожаловал Гавестону графство Корнуолл, принадлежавшее короне, и предложил ему руку своей племянницы, Маргариты, дочери принцессы Иоанны и сестры молодого графа Глостера. Одновременно он отстранил от занимаемой должности казначея отца, епископа Ленгтона Личфилдского, и заключил его в Тауэр.
Отсутствие нового короля на полях сражений дало Брюсу передышку, позволившую свести счеты со своими шотландскими недругами. Покинув Дуглас в холмах Галлоуэя, он повернул на север, чтобы разграбить земли сперва Дугала Макдауэла, а затем графа Бьюкена, главы дома Коминов. Долины кишели английскими войсками, и главные крепости находились в их руках, и в то же время половина шотландских аристократов, приверженцев либо Баллиоля, либо английского короля, противостояли притязаниям Брюса. Но мелкопоместное дворянство и простолюдины, страдающие от ущемления своих прав со стороны захватчиков, инстинктивно приняли сторону этого богоданного борца за их дело. Хотя он и был пока только королем вереска, в их глазах он являлся преемником Уоллеса. И, окруженный врагами Брюс, за голову которого было назначено вознаграждение, уже размышлял, как охотиться на своих охотников.
Слабая и раздробленная, все аристократические семьи которой, за исключением двух или трех, находились на содержании у Англии, Шотландия теперь удостоилась настоящего правителя. У Брюса были все черты, которые ассоциировались с шотландским характером, усиливавшиеся его гениальностью: отвага, настойчивость, непоколебимая преданность друзьям и безжалостность к врагам, нежность к женщинам, ирония и юмор, разумная бескомпромиссная жестокость в преследовании своих целей. История с пауком в его затворнической келье в Ратлине раскрывает этого человека. Король вересковых зарослей, эта горная лисица с туманом в бороде – «король Хобб в своем заточении», как презрительно называли его англичане, – был одним из величайших лидеров нации всех времен. Никогда не командовавший более чем несколькими тысячами человек, а сначала и вовсе несколькими сотнями, он ускользал от каждой попытки схватить его. Когда бы его враги ни думали, что победили его, он вновь появлялся и в конце концов выиграл решающий бой.
В начале зимы 1307 года он продвинулся на север в земли Морея, чтобы разобраться с графами Росса и Бьюкена. Последний, чьего кузена Роберт убил, и чья молодая жена короновала его и, по скандальным слухам, обещала ему другие милости, был его злейшим врагом. В ноябре Брюс заболел, находясь на границе графства Комина и в течение нескольких недель, казалось, что его дело обречено. Однако когда Бьюкен атаковал, считая его умирающим и, следовательно, находящимся в его руках, объявленный вне закона король и его партизаны повернулись к своим преследователям и разбили их наголову:
«Он гнал их по всему пути,
И некоторых взял в плен, а некоторых убил,
Оставшиеся в живых бежали прочь,
Первыми – те, у кого были хорошие лошади».
Вновь уцелев, Брюс исчез. Он и Джеймс Дуглас, который командовал такой же «неуловимой» кампанией против англичан на юго-западе, следовали правилам, унаследованным от Уоллеса, и усовершенствовали их. Посадив своих людей на низкорослых лошадок, они придали им удивительную мобильность. Они учили их расходиться после боя маленькими группами, чтобы затем вновь воссоединиться и в нужный момент напасть на врага, а затем вновь исчезнуть среди холмов. «Лучше слышать песни жаворонка, чем писк мышей», – сказал добрый сэр Джеймс, и его предводитель, знавший, что при захвате его ждет неминуемая смерть, придерживался той же философии. Когда же наступал благоприятный момент, не было человека более быстрого и отважного, а в несчастье – более хитроумного.
«Шотландское войско должно спешиться,
Чтобы сражаться за каждый холм и болото.
Пусть лес станет укреплением, лук, копье
И топорик – боевым снаряжением.
Такой враг не внушает страха,
Пусть они надежно хранят свои предания,
Пусть выжгут поле брани перед собой,
А потом разом погибнут.
Когда неприятелю останется лишь пустошь,
Полную подвохов, бессонные ночи
И непонятный шум на холмах,
Тогда пусть его войско развернется в диком страхе
Словно сами травы его преследуют.
Так завещал действовать
Славный король Роберт».
Когда наступил 1308 год, Брюс был немного более могущественным, чем лорд Морей; на востоке до сих пор находились превосходящие его силы Бьюкена, на севере и западе – враждебный Росс, его враги из Лорна и с островов – менаду ним и Дугласом на юго-западе. Англичане держали под контролем все значимые крепости в Шотландии. В феврале, доставив домой из Франции двенадцатилетнюю невесту, принцессу Изабеллу, Эдуард II был с помпой коронован в Вестминстере. Гавестон, его «брат Петр», со своей стороны «так нарядился, что более напоминал бога Марса, нежели простого смертного». Едва празднования подошли к концу, когда Брюс, оправившийся от лихорадки, нанес удар Бьюкену, разбив его при Инверари.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207
«Прекрасный телом и великий силой», Эдуард остался ребенком, легкомысленным и эмоционально неуравновешенным. Полностью отказавшись от участия в работе советов своего отца, от чьих приступов ярости его охватывал благоговейный трепет, он стремился только к одному – жить так, как хочется. Еще в бытность подростком он почувствовал необычную тягу к красивому, но бедному гасконскому рыцарю по имени Пирс или Петр Гавестон, который был старше его на несколько лет. Ко двору наследника Петр был причислен благодаря храбрости его отца, проявленной во время англо-французских войн. Влияние, оказанное этим остроумным, воспитанным, но высокомерным авантюристом, стало головной болью старого короля и его министров. Дважды его изгоняли из королевства – в последний раз всего лишь за несколько месяцев до смерти Эдуарда, когда принц пытался даровать ему свое родовое имение Понтье с материнской стороны, это настолько возмутило умирающего короля, что тот в ярости вырвал клок волос с головы сына.
Первое, что сделал Эдуард II, вступив на престол, – вернул обратно своего фаворита. Проигнорировав просьбу своего отца нести его кости перед армией, он совершил короткий формальный поход на юго-запад Шотландии. В начале сентября он вернулся в Лондон, где пожаловал Гавестону графство Корнуолл, принадлежавшее короне, и предложил ему руку своей племянницы, Маргариты, дочери принцессы Иоанны и сестры молодого графа Глостера. Одновременно он отстранил от занимаемой должности казначея отца, епископа Ленгтона Личфилдского, и заключил его в Тауэр.
Отсутствие нового короля на полях сражений дало Брюсу передышку, позволившую свести счеты со своими шотландскими недругами. Покинув Дуглас в холмах Галлоуэя, он повернул на север, чтобы разграбить земли сперва Дугала Макдауэла, а затем графа Бьюкена, главы дома Коминов. Долины кишели английскими войсками, и главные крепости находились в их руках, и в то же время половина шотландских аристократов, приверженцев либо Баллиоля, либо английского короля, противостояли притязаниям Брюса. Но мелкопоместное дворянство и простолюдины, страдающие от ущемления своих прав со стороны захватчиков, инстинктивно приняли сторону этого богоданного борца за их дело. Хотя он и был пока только королем вереска, в их глазах он являлся преемником Уоллеса. И, окруженный врагами Брюс, за голову которого было назначено вознаграждение, уже размышлял, как охотиться на своих охотников.
Слабая и раздробленная, все аристократические семьи которой, за исключением двух или трех, находились на содержании у Англии, Шотландия теперь удостоилась настоящего правителя. У Брюса были все черты, которые ассоциировались с шотландским характером, усиливавшиеся его гениальностью: отвага, настойчивость, непоколебимая преданность друзьям и безжалостность к врагам, нежность к женщинам, ирония и юмор, разумная бескомпромиссная жестокость в преследовании своих целей. История с пауком в его затворнической келье в Ратлине раскрывает этого человека. Король вересковых зарослей, эта горная лисица с туманом в бороде – «король Хобб в своем заточении», как презрительно называли его англичане, – был одним из величайших лидеров нации всех времен. Никогда не командовавший более чем несколькими тысячами человек, а сначала и вовсе несколькими сотнями, он ускользал от каждой попытки схватить его. Когда бы его враги ни думали, что победили его, он вновь появлялся и в конце концов выиграл решающий бой.
В начале зимы 1307 года он продвинулся на север в земли Морея, чтобы разобраться с графами Росса и Бьюкена. Последний, чьего кузена Роберт убил, и чья молодая жена короновала его и, по скандальным слухам, обещала ему другие милости, был его злейшим врагом. В ноябре Брюс заболел, находясь на границе графства Комина и в течение нескольких недель, казалось, что его дело обречено. Однако когда Бьюкен атаковал, считая его умирающим и, следовательно, находящимся в его руках, объявленный вне закона король и его партизаны повернулись к своим преследователям и разбили их наголову:
«Он гнал их по всему пути,
И некоторых взял в плен, а некоторых убил,
Оставшиеся в живых бежали прочь,
Первыми – те, у кого были хорошие лошади».
Вновь уцелев, Брюс исчез. Он и Джеймс Дуглас, который командовал такой же «неуловимой» кампанией против англичан на юго-западе, следовали правилам, унаследованным от Уоллеса, и усовершенствовали их. Посадив своих людей на низкорослых лошадок, они придали им удивительную мобильность. Они учили их расходиться после боя маленькими группами, чтобы затем вновь воссоединиться и в нужный момент напасть на врага, а затем вновь исчезнуть среди холмов. «Лучше слышать песни жаворонка, чем писк мышей», – сказал добрый сэр Джеймс, и его предводитель, знавший, что при захвате его ждет неминуемая смерть, придерживался той же философии. Когда же наступал благоприятный момент, не было человека более быстрого и отважного, а в несчастье – более хитроумного.
«Шотландское войско должно спешиться,
Чтобы сражаться за каждый холм и болото.
Пусть лес станет укреплением, лук, копье
И топорик – боевым снаряжением.
Такой враг не внушает страха,
Пусть они надежно хранят свои предания,
Пусть выжгут поле брани перед собой,
А потом разом погибнут.
Когда неприятелю останется лишь пустошь,
Полную подвохов, бессонные ночи
И непонятный шум на холмах,
Тогда пусть его войско развернется в диком страхе
Словно сами травы его преследуют.
Так завещал действовать
Славный король Роберт».
Когда наступил 1308 год, Брюс был немного более могущественным, чем лорд Морей; на востоке до сих пор находились превосходящие его силы Бьюкена, на севере и западе – враждебный Росс, его враги из Лорна и с островов – менаду ним и Дугласом на юго-западе. Англичане держали под контролем все значимые крепости в Шотландии. В феврале, доставив домой из Франции двенадцатилетнюю невесту, принцессу Изабеллу, Эдуард II был с помпой коронован в Вестминстере. Гавестон, его «брат Петр», со своей стороны «так нарядился, что более напоминал бога Марса, нежели простого смертного». Едва празднования подошли к концу, когда Брюс, оправившийся от лихорадки, нанес удар Бьюкену, разбив его при Инверари.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207