Черные тучи опускались все ниже. Как снег зимой, сыпались сверху зловонные перья золы и широкие клочья пепла. Стены храмов, стволы и кроны деревьев, плиты, которыми была вымощена площадь, лица и руки людей, убранство и амуниция их – все быстро приобретало бурый оттенок, покрывалось тягучим маслянистым слоем, теряло цвет и блеск и словно умирало. К вечеру уже невозможно было разглядеть, что находится впереди на расстоянии двух шагов. Зажженные в большом количестве факелы обильно источали смоляные пары, но светили тускло. Все строения монастыря напоминали обгоревшие на вселенском костре головешки. Казалось даже, что это уже не здания, а только жалкие остовы разрушенных некогда громад, зияющие окнами, как жерлами источающих нечистоты нагорных скал. Поднимавшийся время от времени ветер с озера превращал вяло тлеющий прахопад в мерцающую огненную вьюгу. На стенах монастыря ветер дул сильнее. Князь Григорий, не успев отвернуться, почувствовал, как бросилось ему в лицо искристое алое огниво, но не опалило, а наоборот, прохватило насквозь леденящим холодом векового терзанья.
Когда пришло время служить вечерю, защитники монастыря, оставив на башнях караульных, снова потянулись в церковь Архангела Гавриила. Взобравшись на колокольню, звонарь приготовился ударить благовест, призывающий к молитве, но глянув в сторону озера, остолбенел – с далекого противоположного берега Белого озера, где возвышался древний курган, в котором, по преданию, был захоронен пращур князя Глеба Васильковича, младший брат Рюрика, варяжский викинг Синеус, некогда властвовавший над Бе-лозерьем, к монастырю ползло целое сонмище бесов.
Даже на большом расстоянии можно было разглядеть злобный облик и каленые взгляды диавольского войска. Возглавлял его серебристый венценосный всадник на сером скакуне, очертания которого казались расплывчатыми и прозрачными. Они проступали более явно только при всполохах кровавых молний, сопровождавших шествие черной хвостатой рати, и тут же снова меркли.
Перепуганный звонарь опрометью бросился вниз по лестнице и, вбежав в церковь, кинулся в ноги отцу Геласию, не в силах вымолвить ни слова. Он только растерянно тыкал пальцем куда-то в потолок и вдруг рухнул на пол, потеряв сознание. К нему подбежали иноки и отнесли в сторонку, смачивая холодной водой лоб и виски. Геласий скорбно взглянул на Гришу. Еще не зная, что увидел на колокольне звонарь, оба без слов поняли – началось. Перекрестившись на иконы, Геласий поспешил на площадь.
Для того, чтобы увидеть бесовское войско, уже не требовалось подниматься на колокольню – оно стремительно приближалось к монастырю. Шерстистые уроды кривлялись, поигрывая косматыми черными крыльями, в когтистой лапе каждого сверкал ослепительно-белый луч – частица адского огня, уподобленная мечу. Рога, хвосты, клыки самых разнообразных форм мелькали в алых бликах зарниц.
На мгновение почти все защитники монастыря столпились на площади, в ужасе наблюдая за происходящим. Они не знали, что предпринять. К Геласию протиснулся ризничий.
– Ларец открылся, – сообщил он, бледный как полотно, – искры испускает, белый пламень льет..
– На стены! На стены! – раздался вдруг душераздирающий крик одного из ратников.
Опомнившись, князь Григорий кинулся на Свиточную башню. Под стенами монастыря цепями в три ряда стояли серые фигуры в балахонах, опоясанных веревками, и низко надвинутых капюшонах. Чуть впереди виднелся закованный в черные доспехи всадник на высоком скакуне с огненной гривой. В руке он держал кроваво-пылающий крест. Длинные черные волосы его свободно вились по ветру. А на шлеме его и на щите, привязанных к седлу, клубилось множество ползучих гадов.
– Дух Синеуса-язычника восстал, дабы отвратить нас от веры нашей, – первым обрел снова решимость Геласий, – шлет с ним на нас диавол полчища свои. Да укрепит Господь дух наш, братья! Отстоим землю родную и святую обитель нашу от нечисти поганой! – воззвал он к монахам и ополченцам. – Феофан, – попросил послушника, – иди в собор, выноси икону Заступницы нашей Богоматери! С крестом святым и словом Божиим встретим супостатов! Евлам-пий, – поручил другому, – на колокольню бегите! В колокола, в колокола звоните, чтоб каждый православный, где бы ни был, слышал наш зов и молитвой своею укрепил бы усилия наши!
Три инока сразу же кинулись на колокольню. Вскоре раздались первые надрывные вздохи колоколов, и полился над округой плач, полный тревоги, печали и праведного гнева. От страха ни жив ни мертв Феофан осторожно вынес из Успенского храма икону Одигитрии. Геласий с поклоном принял ее из рук послушника. Осенив себя трехперстием, прижал Богоматерь к груди и смело шагнул один-одинешенек навстречу адскому войску. Тысячи белокрылых стрел ринулись на него, но просвистели мимо. Оставив дымящиеся следы на куполах храмов, шипя, попадали в протекающую по территории монастыря речку и обратились в отвратительных двуглавых гадюк. Монахи и крестьяне попрятались, кто куда успел, и затаив дыхание, следили за отважным священником.
Отец Геласий не остановился, он продолжал идти навстречу бесам. Новый рой стрел устремился на него. И снова – мимо. Тогда возглавлявший демонову рать всадник остановился над стеной и воздел над головой копье ослепляющей яркости. В ответ Геласий поднял икону. Мгновение они стояли друг против друга, свет и тьма, и клубящийся зловониями чад разделял их, как море отверженных и погибших надежд. Всадник приподнялся в седле. Еще мгновение – и он пошлет смертоносное копье в иеромонаха. И тут – кто бы мог подумать? – никогда не отличавшийся храбростью послушник Феофан кинулся вперед, чтобы заслонить собой батюшку, и дьявольское копье пронзило его насквозь, оставив обожженные дыры величиной с крупное яблоко с обеих сторон его тощего тщедушного тельца. Потрясенные гибелью юноши, монахи и крестьяне, оставшиеся в монастыре, как один кинулись на стены, забрасывая бесов камнями, осыпая стрелами из луков, что князь Григорий раздал из арсенала накануне. Раздались беспорядочные выстрелы из пищалей, заговорила артиллерия, засвистели ядра.
Кое-где дошли и до рукопашной схватки. Молодцеватый удалец Макар, что имел кузницу в соседней деревне, запросто схватил за загривок двух чертенят, по одному в каждую руку, и как ни дергали они своими когтистыми ножками, больно стукнул их лбами, да и выбросил в озеро. И так еще парочку, а затем еще…
– Лети, лети, бесово отродье! – с удовольствием приговаривал кузнец, выплевывая набившиеся в рот клочья золы, которые как пух вились вокруг диаволь-ских воинов. – Неча по чужим домам лазить! Не про тебя тута столы накрыли! Вот, прости Господи, навязались, от работы ладной отрывают!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Когда пришло время служить вечерю, защитники монастыря, оставив на башнях караульных, снова потянулись в церковь Архангела Гавриила. Взобравшись на колокольню, звонарь приготовился ударить благовест, призывающий к молитве, но глянув в сторону озера, остолбенел – с далекого противоположного берега Белого озера, где возвышался древний курган, в котором, по преданию, был захоронен пращур князя Глеба Васильковича, младший брат Рюрика, варяжский викинг Синеус, некогда властвовавший над Бе-лозерьем, к монастырю ползло целое сонмище бесов.
Даже на большом расстоянии можно было разглядеть злобный облик и каленые взгляды диавольского войска. Возглавлял его серебристый венценосный всадник на сером скакуне, очертания которого казались расплывчатыми и прозрачными. Они проступали более явно только при всполохах кровавых молний, сопровождавших шествие черной хвостатой рати, и тут же снова меркли.
Перепуганный звонарь опрометью бросился вниз по лестнице и, вбежав в церковь, кинулся в ноги отцу Геласию, не в силах вымолвить ни слова. Он только растерянно тыкал пальцем куда-то в потолок и вдруг рухнул на пол, потеряв сознание. К нему подбежали иноки и отнесли в сторонку, смачивая холодной водой лоб и виски. Геласий скорбно взглянул на Гришу. Еще не зная, что увидел на колокольне звонарь, оба без слов поняли – началось. Перекрестившись на иконы, Геласий поспешил на площадь.
Для того, чтобы увидеть бесовское войско, уже не требовалось подниматься на колокольню – оно стремительно приближалось к монастырю. Шерстистые уроды кривлялись, поигрывая косматыми черными крыльями, в когтистой лапе каждого сверкал ослепительно-белый луч – частица адского огня, уподобленная мечу. Рога, хвосты, клыки самых разнообразных форм мелькали в алых бликах зарниц.
На мгновение почти все защитники монастыря столпились на площади, в ужасе наблюдая за происходящим. Они не знали, что предпринять. К Геласию протиснулся ризничий.
– Ларец открылся, – сообщил он, бледный как полотно, – искры испускает, белый пламень льет..
– На стены! На стены! – раздался вдруг душераздирающий крик одного из ратников.
Опомнившись, князь Григорий кинулся на Свиточную башню. Под стенами монастыря цепями в три ряда стояли серые фигуры в балахонах, опоясанных веревками, и низко надвинутых капюшонах. Чуть впереди виднелся закованный в черные доспехи всадник на высоком скакуне с огненной гривой. В руке он держал кроваво-пылающий крест. Длинные черные волосы его свободно вились по ветру. А на шлеме его и на щите, привязанных к седлу, клубилось множество ползучих гадов.
– Дух Синеуса-язычника восстал, дабы отвратить нас от веры нашей, – первым обрел снова решимость Геласий, – шлет с ним на нас диавол полчища свои. Да укрепит Господь дух наш, братья! Отстоим землю родную и святую обитель нашу от нечисти поганой! – воззвал он к монахам и ополченцам. – Феофан, – попросил послушника, – иди в собор, выноси икону Заступницы нашей Богоматери! С крестом святым и словом Божиим встретим супостатов! Евлам-пий, – поручил другому, – на колокольню бегите! В колокола, в колокола звоните, чтоб каждый православный, где бы ни был, слышал наш зов и молитвой своею укрепил бы усилия наши!
Три инока сразу же кинулись на колокольню. Вскоре раздались первые надрывные вздохи колоколов, и полился над округой плач, полный тревоги, печали и праведного гнева. От страха ни жив ни мертв Феофан осторожно вынес из Успенского храма икону Одигитрии. Геласий с поклоном принял ее из рук послушника. Осенив себя трехперстием, прижал Богоматерь к груди и смело шагнул один-одинешенек навстречу адскому войску. Тысячи белокрылых стрел ринулись на него, но просвистели мимо. Оставив дымящиеся следы на куполах храмов, шипя, попадали в протекающую по территории монастыря речку и обратились в отвратительных двуглавых гадюк. Монахи и крестьяне попрятались, кто куда успел, и затаив дыхание, следили за отважным священником.
Отец Геласий не остановился, он продолжал идти навстречу бесам. Новый рой стрел устремился на него. И снова – мимо. Тогда возглавлявший демонову рать всадник остановился над стеной и воздел над головой копье ослепляющей яркости. В ответ Геласий поднял икону. Мгновение они стояли друг против друга, свет и тьма, и клубящийся зловониями чад разделял их, как море отверженных и погибших надежд. Всадник приподнялся в седле. Еще мгновение – и он пошлет смертоносное копье в иеромонаха. И тут – кто бы мог подумать? – никогда не отличавшийся храбростью послушник Феофан кинулся вперед, чтобы заслонить собой батюшку, и дьявольское копье пронзило его насквозь, оставив обожженные дыры величиной с крупное яблоко с обеих сторон его тощего тщедушного тельца. Потрясенные гибелью юноши, монахи и крестьяне, оставшиеся в монастыре, как один кинулись на стены, забрасывая бесов камнями, осыпая стрелами из луков, что князь Григорий раздал из арсенала накануне. Раздались беспорядочные выстрелы из пищалей, заговорила артиллерия, засвистели ядра.
Кое-где дошли и до рукопашной схватки. Молодцеватый удалец Макар, что имел кузницу в соседней деревне, запросто схватил за загривок двух чертенят, по одному в каждую руку, и как ни дергали они своими когтистыми ножками, больно стукнул их лбами, да и выбросил в озеро. И так еще парочку, а затем еще…
– Лети, лети, бесово отродье! – с удовольствием приговаривал кузнец, выплевывая набившиеся в рот клочья золы, которые как пух вились вокруг диаволь-ских воинов. – Неча по чужим домам лазить! Не про тебя тута столы накрыли! Вот, прости Господи, навязались, от работы ладной отрывают!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86