И мы сами могли бы поделиться ею с королями. Привези мне
Ларец Балкиды, Джованна, и тогда мы продолжим в Лазурном замке наш спор.
– Я привезу Ларец, – потухшим голосом откликнулась герцогиня. —¦ Я привезу вам душу графини Алинор, чего бы мне не стоило это. Но мне казалось, мой Маршал, что именно вы должны понять меня. Скажите, как полагаете вы, мессир, – с тех пор, как армии Бибарса стояли под Акрой, стало ли Мужество другим? Стала ли Гордость другой? Стала ли иной Любовь?
Она снова подняла на Аквитана свои малахито-во-зеленые очи. Они были сухи. Но как тоскливы ветви иссохшей смоковницы в пустыне Галилейской, так были пронзительны ее глаза печальным беспредельным одиночеством.
При упоминании имени Алинор ярко-синий неумолимый взгляд Маршала стал глубже и темнее, но гордый рыцарь ничем не выдал своих чувств.
– Я полагаю, сестра Джованна, что и Гордость, и Мужество, и Любовь не мельчают с годами. Как хорошее вино, они становятся только крепче и надежней. Приезжайте в замок, – заключил он, – и привезите Великому Магистру столь долгожданный Ларец Луны. А Ридфора больше не опасайтесь. С его существованием покончено, я обещаю. Все. Я жду вас, Командор.
Маршал де Аре отвернулся от зеркала. Мистический желтый свет потух. Как-то неловко, словно каждое движение давалось ей с трудом, Джованна опустила крышку ларца.
Вздохнув с облегчением, Витя отпустил руку Рыбкина. И в это время бывший сержант, распираемый любопытством, скользнул к ларцу, чтобы снова открыть его и потрогать рукой зеркало.
Витя едва успел перехватить не в меру осмелевшего подчиненного:
– Ты что, сбрендил, что ли? – накинулся он на Леху. – Я же говорил тебе, ничего руками не трогать! Мало ли что! Тебе храмовники эти, тамплиеры, быстро зубы начистят, будут как у бобра в рекламе, так что и спросить не успеешь, зачем бобру такие зубы! А потом насадят на штык, как шашлык. Не понимаешь, что ли?
– На меч, – поправил его Рыбкин. – На меч насадят, товарищ майор
– Смотри, какой грамотный! – съязвил Витя. – Ты куда почапал-то? Что тебе приспичило?
– Я… Я посмотреть. А что это было? – Рыбкин заговорщицки кивнул в сторону ларца. – Местный телек?
– Ага, телек-видик. Клуб кинопутешествий. Ты бы уж помалкивал, горе луковое, – напустился на него Витя.
– Товарищ майор, – прошептал вдруг прямо Вите в ухо Рыбкин, – а не опасно нам тут находиться?
– А что ты шепчешь? – возмутился в полный голос Витя. – Конечно, опасно, всем ясно. Ты сомневался?
– Да я не в том смысле… – продолжал свое бывший сержант.
– А в каком еще, извините, смысле? – уставился на него Растопченко. – Ты меня прямо пугаешь, Рыбкин, своей многогранностью! Прямо бриллиант мысли, да и только!
– Ну, я в том смысле, товарищ майор… – Рыбкин замялся, поковыряв пальцем в ухе. – В общем, душу-то у нас тут не отнимут, а?
– Чего-чего? – ошарашенно переспросил Витя.
– А ты дорожишь своей душой, свен? – ответила вместо Растопченко герцогиня Джованна. – Не бойся, свен. Никто не отнимет у человека душу, если он сам того не захочет. – Она приблизилась к Лехе. – Никто даже не попросит его об этом. Человек сам делает выбор и в нетерпении своем призывает дьявола. И тогда ему кажется, что все его желания сбываются в миг, и он находится на пике своей судьбы. Но слепящие мечты быстро рассеиваются. Все оказывается обманом. И никто, делая свой выбор, не знает, что душу ему назад уже не вернут. Помни об этом здесь, младший свен, но лучше помни об этом там, в своем времени, когда вернешься домой.
– А я вернусь? – с сомнением спросил ее Рыбкин.
– Теперь уже наверняка – да.
Исполненные тоски зеленые глаза герцогини скользнули по лицу Вити, и он, сам не зная отчего, вдруг сказал, желая утешить ее:
– Никита найдет вас, ваше сиятельство, где бы вы ни были. Он вас простит. Он даже дьявола пригвоздит, если нужно будет. Уничтожит, точно говорю.
– Дьявола нельзя уничтожить, – печально улыбнулась на его слова Джованна. – Дьявол рождается вместе с нами и, так же, как и Господь, следует за нами по пятам всю жизнь. Дьявол в каждом из нас, как и Бог. И в тебе он тоже существует, свен. Бог и сатана борются между собой за каждую душу, и нельзя человеку в этой борьбе перепрыгнуть через барьер от одного к другому, а затем вернуться обратно, откуда ушел. Но все в своей жизни человек выбирает сам. И дьявола тоже. Только мечтая о преходящем и сиюминутном, не все знают, что истинная слава и истинное геройство – плоды высокого духа, а не лживых махинаций обмена и торга.
– Но хорошо, наверное, жить вечно, – произнес вдруг не к месту Рыбкин, мечтательно закатив глаза к потолку.
– Наивное неведение. Я тоже так думала прежде, – вздохнула Джованна. – Но теперь знаю, что нет большей муки, чем жить вечно и провожать в безвозвратную дорогу всех, кто был дорог. Покой – это избавление, а заблудшие души не ведают покоя.
– А можно спросить, ваше сиятельство, вот тамплиеры эти самые… Они разве не умерли? – робко поинтересовался Леха, и Витя снова толкнул его локтем под бок.
– Я же объяснял тебе уже, – прошипел он Лехе.
– Тамплиеры никогда не умрут, – ответила ему герцогиня, – даже в твоем времени, свен, они еще будут вполне живы и здоровы. – И, видя округлившиеся глаза бывшего сержанта, пояснила: – «Слезы пифона», волшебный напиток, который они добыли во время своих войн в Сирии и Палестине, позволяет им обманывать время и вовсе не замечать его. Но действие чудесного эликсира основано не на бессмертии тела, как действие многих магических смесей до него, о которых люди сложили немало сказок. «Слезы пифо-на» – не сказка, не миф о том, чего нет. «Слезы пи-фона» – это истинное воплощение бессмертия, данного человеку и всякой твари живой природой. Потому что бессмертие напитка, сотворенного из слезинок древней змеи, – это бессмертие духа, способного бесчисленное количество раз под воздействием собственной сильной воли уплотниться в прежнюю оболочку, а растворив ее – снова умчаться на просторы Вселенной. Такая привилегия дается только мужественным, сильным, гордым. Тем, кто не прожигает жизнь в удовольствиях и пустой болтовне, а способен словом, жаром сердца своего, и, если потребуется, мечом, не щадя себя, раздвигать духовные горизонты человечества, родня его с небесами. Потому что только на таких действует эликсир пифона, а слабакам и занудам нет от него проку.
Конечно, в том смысле, что ты имеешь в виду, свен, рыцари Храма давно уже умерли. Но тамплиеры – это не только конкретные люди со своей особой судьбой. Тамплиеры – это вечный дух. Их бессмертие, дарованное каменьями Балкиды, состоит в том, что своей борьбой за Христову веру они проложили пути, которыми вечно с тех самых пор будет ходить человечество. От времен Великого Магистра де Сент-Амана и до твоих дней, свен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Ларец Балкиды, Джованна, и тогда мы продолжим в Лазурном замке наш спор.
– Я привезу Ларец, – потухшим голосом откликнулась герцогиня. —¦ Я привезу вам душу графини Алинор, чего бы мне не стоило это. Но мне казалось, мой Маршал, что именно вы должны понять меня. Скажите, как полагаете вы, мессир, – с тех пор, как армии Бибарса стояли под Акрой, стало ли Мужество другим? Стала ли Гордость другой? Стала ли иной Любовь?
Она снова подняла на Аквитана свои малахито-во-зеленые очи. Они были сухи. Но как тоскливы ветви иссохшей смоковницы в пустыне Галилейской, так были пронзительны ее глаза печальным беспредельным одиночеством.
При упоминании имени Алинор ярко-синий неумолимый взгляд Маршала стал глубже и темнее, но гордый рыцарь ничем не выдал своих чувств.
– Я полагаю, сестра Джованна, что и Гордость, и Мужество, и Любовь не мельчают с годами. Как хорошее вино, они становятся только крепче и надежней. Приезжайте в замок, – заключил он, – и привезите Великому Магистру столь долгожданный Ларец Луны. А Ридфора больше не опасайтесь. С его существованием покончено, я обещаю. Все. Я жду вас, Командор.
Маршал де Аре отвернулся от зеркала. Мистический желтый свет потух. Как-то неловко, словно каждое движение давалось ей с трудом, Джованна опустила крышку ларца.
Вздохнув с облегчением, Витя отпустил руку Рыбкина. И в это время бывший сержант, распираемый любопытством, скользнул к ларцу, чтобы снова открыть его и потрогать рукой зеркало.
Витя едва успел перехватить не в меру осмелевшего подчиненного:
– Ты что, сбрендил, что ли? – накинулся он на Леху. – Я же говорил тебе, ничего руками не трогать! Мало ли что! Тебе храмовники эти, тамплиеры, быстро зубы начистят, будут как у бобра в рекламе, так что и спросить не успеешь, зачем бобру такие зубы! А потом насадят на штык, как шашлык. Не понимаешь, что ли?
– На меч, – поправил его Рыбкин. – На меч насадят, товарищ майор
– Смотри, какой грамотный! – съязвил Витя. – Ты куда почапал-то? Что тебе приспичило?
– Я… Я посмотреть. А что это было? – Рыбкин заговорщицки кивнул в сторону ларца. – Местный телек?
– Ага, телек-видик. Клуб кинопутешествий. Ты бы уж помалкивал, горе луковое, – напустился на него Витя.
– Товарищ майор, – прошептал вдруг прямо Вите в ухо Рыбкин, – а не опасно нам тут находиться?
– А что ты шепчешь? – возмутился в полный голос Витя. – Конечно, опасно, всем ясно. Ты сомневался?
– Да я не в том смысле… – продолжал свое бывший сержант.
– А в каком еще, извините, смысле? – уставился на него Растопченко. – Ты меня прямо пугаешь, Рыбкин, своей многогранностью! Прямо бриллиант мысли, да и только!
– Ну, я в том смысле, товарищ майор… – Рыбкин замялся, поковыряв пальцем в ухе. – В общем, душу-то у нас тут не отнимут, а?
– Чего-чего? – ошарашенно переспросил Витя.
– А ты дорожишь своей душой, свен? – ответила вместо Растопченко герцогиня Джованна. – Не бойся, свен. Никто не отнимет у человека душу, если он сам того не захочет. – Она приблизилась к Лехе. – Никто даже не попросит его об этом. Человек сам делает выбор и в нетерпении своем призывает дьявола. И тогда ему кажется, что все его желания сбываются в миг, и он находится на пике своей судьбы. Но слепящие мечты быстро рассеиваются. Все оказывается обманом. И никто, делая свой выбор, не знает, что душу ему назад уже не вернут. Помни об этом здесь, младший свен, но лучше помни об этом там, в своем времени, когда вернешься домой.
– А я вернусь? – с сомнением спросил ее Рыбкин.
– Теперь уже наверняка – да.
Исполненные тоски зеленые глаза герцогини скользнули по лицу Вити, и он, сам не зная отчего, вдруг сказал, желая утешить ее:
– Никита найдет вас, ваше сиятельство, где бы вы ни были. Он вас простит. Он даже дьявола пригвоздит, если нужно будет. Уничтожит, точно говорю.
– Дьявола нельзя уничтожить, – печально улыбнулась на его слова Джованна. – Дьявол рождается вместе с нами и, так же, как и Господь, следует за нами по пятам всю жизнь. Дьявол в каждом из нас, как и Бог. И в тебе он тоже существует, свен. Бог и сатана борются между собой за каждую душу, и нельзя человеку в этой борьбе перепрыгнуть через барьер от одного к другому, а затем вернуться обратно, откуда ушел. Но все в своей жизни человек выбирает сам. И дьявола тоже. Только мечтая о преходящем и сиюминутном, не все знают, что истинная слава и истинное геройство – плоды высокого духа, а не лживых махинаций обмена и торга.
– Но хорошо, наверное, жить вечно, – произнес вдруг не к месту Рыбкин, мечтательно закатив глаза к потолку.
– Наивное неведение. Я тоже так думала прежде, – вздохнула Джованна. – Но теперь знаю, что нет большей муки, чем жить вечно и провожать в безвозвратную дорогу всех, кто был дорог. Покой – это избавление, а заблудшие души не ведают покоя.
– А можно спросить, ваше сиятельство, вот тамплиеры эти самые… Они разве не умерли? – робко поинтересовался Леха, и Витя снова толкнул его локтем под бок.
– Я же объяснял тебе уже, – прошипел он Лехе.
– Тамплиеры никогда не умрут, – ответила ему герцогиня, – даже в твоем времени, свен, они еще будут вполне живы и здоровы. – И, видя округлившиеся глаза бывшего сержанта, пояснила: – «Слезы пифона», волшебный напиток, который они добыли во время своих войн в Сирии и Палестине, позволяет им обманывать время и вовсе не замечать его. Но действие чудесного эликсира основано не на бессмертии тела, как действие многих магических смесей до него, о которых люди сложили немало сказок. «Слезы пифо-на» – не сказка, не миф о том, чего нет. «Слезы пи-фона» – это истинное воплощение бессмертия, данного человеку и всякой твари живой природой. Потому что бессмертие напитка, сотворенного из слезинок древней змеи, – это бессмертие духа, способного бесчисленное количество раз под воздействием собственной сильной воли уплотниться в прежнюю оболочку, а растворив ее – снова умчаться на просторы Вселенной. Такая привилегия дается только мужественным, сильным, гордым. Тем, кто не прожигает жизнь в удовольствиях и пустой болтовне, а способен словом, жаром сердца своего, и, если потребуется, мечом, не щадя себя, раздвигать духовные горизонты человечества, родня его с небесами. Потому что только на таких действует эликсир пифона, а слабакам и занудам нет от него проку.
Конечно, в том смысле, что ты имеешь в виду, свен, рыцари Храма давно уже умерли. Но тамплиеры – это не только конкретные люди со своей особой судьбой. Тамплиеры – это вечный дух. Их бессмертие, дарованное каменьями Балкиды, состоит в том, что своей борьбой за Христову веру они проложили пути, которыми вечно с тех самых пор будет ходить человечество. От времен Великого Магистра де Сент-Амана и до твоих дней, свен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86