В риге, куда Колька привел пленного, бойцы встретили его как выходца с того света. Связисты не ожидали больше увидеть своего командира. Помкомвзода Грицай, здоровенный черниговский хохол, переминаясь с ноги на ногу, промямлил:
– Товарищ лейтенант, а мы вас того… Не ждали уже… сегодня.
– Грицай, мигом доложи начштаба, что я захватил пленного. А вы двое, – Колька указал на связистов, – быстро на линию, и чтоб через полчаса связь была. «Кукушек» перед нами больше нет, – он указал на пленного. – Я его спрашивал. Катушку подберете в поле. Их там целых две.
Через минуты в ригу зашел Сарафанов.
– Осипов?! Живой?! – обрадовался полковник. – Как же ты это ухитрился, я имею в виду финна?..
– Да так как-то, товарищ полковник, – будто оправдывался почему-то Колька. – Должно быть – со страху.
– Что, страшно было? Поди, полны штаны наложил, пока его поймал.
– Маленько есть, – честно признался Колька. – Но он больше.
– Ну, что ж, Осипов, – Сарафанов посмотрел на Кольку, потом на пленного. – Тебя за твой подвиг к ордену представим. А этого, – он показал на «кукушку». – Как говорится, по законам военного времени. В расход. Сам его пустишь или помощь нужна?
– Так, это… Товарищ полковник…
– Что еще? – недовольно спросил начштаба.
– Допросить бы его.
– Где ж я тебе переводчика найду? Через пять часов на штурм идти. Даже по команде сообщать о нем нет смысла, все равно не успеет до нас переводчик добраться.
Полковник хотел добавить, что и добираться, собственно, уже будет не к кому. Остаткам дивизии предстояло геройски погибнуть сегодня ночью, пытаясь совершить невозможное.
– Товарищ полковник, разрешите мне? Я могу, – попросил Колька.
– Что за чушь? Что ты можешь?
– Товарищ полковник, я, кажется, по-ихнему понимаю.
– Да ну? Интересно… Спроси у него, много ли еще «кукушек» в лесу?
– Спрашивал уже. Он говорит, что на два километра вправо и влево от того места, где я его поймал, никого нет.
– Тогда спроси, может ли он показать нам схему их обороны? Если покажет – останется жив.
Колька стал говорить с финном по-мокшански. Пленный закивал и с надеждой смотрел то на Кольку, то на полковника.
– Ну, тогда веди его в штаб, – подвел итог Сарафанов.
В штабе перед пленным финном расстелили карту. двухверстку, дали ему синий карандаш.
Сарафанов приказал:
– Рисуй.
Колька перевел. Пленный взял карандаш и стал наносить на карту значки и линии.
– Переведи ему, что если он что-то напутает или забудет нарисовать, то он пожалеет, что родился на свет. Смерть его будет мучительной и долгой.
Колька снова сказал несколько слов на мокшанском. Пленный кивнул и еще глубже погрузился в работу. Минут через десять он сказал, что все готово.
– Ну и что это за китайская грамота? – спросил Сарафанов.
Пленный залопотал, объясняя свои значки, а Колька переводил:
– Это, товарищ полковник, минные поля. Тут, тут и тут. А это – финские доты. Здесь и здесь. В этой деревне располагается батальон, который прикрывает этот участок обороны. Этот финн говорит, что можно пройти мимо минных полей и дотов и захватить деревню врасплох.
– Пусть покажет по карте.
Полковник Сарафанов полностью изменил заготовленную диспозицию. Когда в назначенное время прибыли командиры полков, он довел до них совсем другой план прорыва финской обороны. Исходя из сведений, полученных от пленного, были направлены две небольшие разведгруппы с задачей уничтожить доты противника. Пленный финн показал безопасные подходы к дотам. В это время остатки дивизии просачивались мимо минных полей. Взрыв дотов послужил сигналом к атаке. Финны не ожидали увидеть в своем расположении красноармейцев, да еще и ночью. Все было кончено в несколько минут. Линия обороны была прорвана, финский батальон взят в плен.
Оперативная сводка штаба Ленинградского военного округа от 6.12.39 года подтвердилась ранним утром седьмого декабря. По крайней мере, в части событий на Карельском перешейке. Но это был только первый эшелон линии Маннергейма. Впереди было сорок километров дотов, минных полей, надолбов и траншей, которые еще предстояло преодолеть.
XIII
Как всегда и везде, когда Красная армия терпела поражение или победа доставалась ей ценой огромных потерь, ордена и медали в войсках рассыпали корзинами. Надо было как-то заретушировать потери, понесенные огромной державой в пограничном конфликте с небольшим государством, и поднять моральное состояние войск. Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР 88 человек были награждены орденами Ленина, 1146 человек – орденом Красного Знамени, 3602 человека – орденом Красной Звезды, 3593 человека получили медаль «За отвагу», 4431 – «За боевые заслуги». 26 человек стали Героями Советского Союза. И это только в Красной армии! У флота был свой счет. А еще награждались железнодорожники – отдельным списком. Совпартруководители и гражданские служащие – тоже отдельным списком. Недавно учрежденные медали «За отвагу» и «За боевые заслуги» получили даже повара. Власть будто хотела заткнуть рты выжившим, вовлечь их в круговую поруку. Льготы и награды, тобой не заслуженные, вовлекают в заговор молчания. Награжденные становились как бы соучастниками государственного обмана.
Приезжал, допустим, награжденный красноармеец в свою деревню на побывку, и неловко становилось ему рассказывать односельчанам всю правду о потерях. О том, что медаль свою он получил не за подвиг, не за доблесть воинскую, а за то, что не замерз в карельских снегах, не подорвался на минном поле, не попал на прицел финского снайпера, что не его роту погнали на пулеметы по пояс в снегу. Что он просто выжил. Не это хотели услышать земляки. Простые люди, изнуренные работой, лишенные материального достатка, хотели знать, что их тяжелый труд и нищенское, полуголодное существование не напрасны. Это их трудом крепится Красная армия, в которой служат такие герои.
Разве этим людям можно было говорить правду?! Разве можно было развенчать их святую веру в высшую мудрость вождя, который сидит в Кремле? А если прибавить к этому горящие глаза девчонок и уши осведомителей НКВД, то станет понятно, что правду о той войне говорить было решительно невозможно. Вот и плел красноармеец доверчивым слушателям семь гор до Луны, заливал баки.
Ушли в Москву наградные листы на лейтенанта Осипова и полковника Сарафанова. Лейтенанту – на орден Красной Звезды, полковнику – Красного Знамени. Но в этом конкретном случае награды были заслуженными и справедливыми. Полковник Сарафанов действительно спланировал и провел талантливую операцию по захвату укреплений противника и разгрому его гарнизона, а выполнение этой операции стало возможным благодаря тому, что Коля захватил в плен финского снайпера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108