Из него торчало нечто длинное, нацеленное вверх. Изображение приблизилось, и теперь штуковину можно было разглядеть в деталях: крепкий ствол, похожий на бамбук, а на конце – укутанный темными лепестками снаряд. Формой снаряд напоминал огромное семя подсолнечника.
Изображение замерло, зафиксировав пусковую установку. Ее прочертили зеленые линии, показывая внутреннее устройство, которое выявил инстроскоп: несколько небольших, покрытых шипами ядрышек и массивное круглое ядро, примыкающее к соплу в нижней части снаряда.
– И что там внутри? – спросил Кребдюшин, который ничего не смыслил ни в ракетах, ни в виртуальных схемах.
– Никакой электроники, только биологические структуры в режиме спячки, – ответил «Оболтус». – Похоже на семена гиперпластичного растения, которое стремительно приспосабливается к внешним условиям. Большой запас энергии и питательных веществ. Имеет что-то вроде реактивного движка. При попадании в почву начинает бешено развиваться…
– Значит, именно ему предназначено заселить сушу и подготовить ее к выходу аборигенов из океана. Как только исчезнет Карантин, настанет черед бродячих джунглей, – домыслил за него муравейник. – Должно быть, эти семена веками находились в полной готовности.
– Часть пусковых уничтожена глубинными бомбами, но наверняка уцелело достаточно для хорошего залпа, – добавил корабельный мозг.
– Если головастики выжили после бомбежки, они не скоро оправятся. Вряд ли они станут нам мешать, – произнес Двунадесятый Дом.
– А может, этим залпом мы им поможем – выполним за них работу? – предположил Платон. – Вдруг самое время? Впрочем, плевать… Главное: сумеем ли мы запустить снаряды?
– Там есть рецепторы, способные уловить и распознать мельчайшие дозы криптона, которого в океане нет, – успокоил его «Оболтус». – Похоже, это и есть ключ на старт. Стоит распылить на дне залива криптон – и-и-и…
– Дело за малым, – взбодрился полукровка.
– Не такая уж это простая работа.
Работа была трудная, но они ее сделали. Кораблику пришлось потерять еще осьмушку своего веса, вырабатывая в ядерном синтезаторе криптон и выращивая для него радиоуправляемые контейнеры. Их предстояло разбросать на большой площади. «Ракеты» нужно запустить все разом – только тогда есть шанс, что термопсисы запаникуют и могут прозевать старт «Оболтуса».
Наступила ночь. Пуск назначили на утро, когда все будет хорошо видно.
Оставив напарника в рубке, Платон вернулся в каюту. Похлебал черепахового супчика из молодых доберманских панцырников и принялся за отбивную. Даже не стал спрашивать у «Оболтуса», из какого инопланетного зверя получили эту отличную телятину – не хотел портить аппетит. Запив отбивную парой бокалов вполне сносного аристейского «Каберне», археолог замурлыкал лекомысленную геянскую песенку. Настроение у него поднялось. Он принял душ, забрался в койку и включил «сонную машинку».
Платон терпеть не мог заказных сновидений, но сегодня решил задать тему: на волнах памяти его отнесло на «Эль-Гарду», в массажный салон. Стоило археологу закрыть глаза, как подушка и одеяло превратились в нежные объятия Зи-Зи. Девушка соскучилась по своему «пупсику» и не жалела усилий, чтобы доставить ему удовольствие. Археолог тоже старался как мог. А мог он почти все. Ночь была нескончаемой. Бурные ласки перемежались сладостным покоем, который был совсем недолог. И вот уже все начиналось сначала. Зи-Зи была просто ненасытна. Ее ласковые касания и требовательные поглаживания мертвого бы подняли из могилы. Ангел, а не хрупкая молоденькая девушка – с маленьким умишком, бурными чувствами, необъятным сердцем и поистине божественной фигуркой. Сущий ангел постели… Да и просто ангел.
Когда Рассольников проснулся, рядом с ним лежала вполне вещественная, жаркая и совершенно неутомимая женщина, готовая любить его беспрерывно ночь и день, день и ночь. Она прижималась к нему восхитительной грудью и тихонько ласкала Платона, не забывая целовать ему шею, ухо и щеку.
Никакой это был не сон. «Оболтус» дождался подходящей минуты и подловил археолога, и тот добровольно шагнул в ловушку. Корабельный мозг воспользовался слабостью Платона, тоской и одиночеством, ослепившими его, и подменил собой, своим телом нереальную, морфейную красотку с «Эль-Гарды». А остальное Рассольников творил сам…
– Ты не станешь меня выдавать, – голоском невинной девочки произнесла «Зи-Зи».
Да, именно ее алые губки раскрылись, чтобы породить этот нежный, чарующий голосок. Еще час назад эти звуки пьянили археолога почище самых изощренных ласок, а сейчас он только замычал от обиды. «Просочился-таки, мерзавец! Овладел, подлюка! Самое святое испоганил!..»
С фактами не поспоришь: чудесная, несравненная, божественная Зи-Зи выросла из теплой, шерстистой стены космического корабля и сейчас соединялась с ней тоненькой розовой пуповиной. Девочка была такой, как в жизни. Отличная память, которой всегда гордился Платон, дала «Оболтусу» всю необходимую информацию. А где чего не хватило, корабельный мозг достал из богатых воспоминаний археолога о других его любовных приключениях.
Память Рассольникова полнилась прошедшей любовью, сотни чудных женщин поселились в ней навсегда. Порой – когда Платона предавали друзья или обворовывали партнеры – ему казалось, что именно память – его главное богатство. Как бы крепко ни ударила его жизнь, он черпал силы, вспоминая счастливые мгновения прошлого, и всякий раз поднимался на ноги.
– Я тебя ненавижу, – тихо произнес археолог. Вернее, исторгла его оплеванная душа. – Чтоб ты сдох!
Платон не знал, даже не мог догадываться, насколько действенным окажется его проклятие.
«Оболтус» ничего не ответил. Он молча стирал следы преступления. Девушка начала сморщиваться и вскоре превратилась в ссохшуюся старушку. Зи-Зи рассасывалась, стремительно уменьшалась в размерах, и скоро в постели останется один Рассольников. Снова один…
Сколько бы ни ярился археолог, ни разжигал в себе злость и отвращение, в глубине души ему было жаль терять чудесную любовницу. Быть может, лучшую в его жизни.
Утром все вышло не так, как ожидалось. У головастиков был свой план и, хотя команду «пли!» сейчас отдали другие, он сработал, как эталонные атомные часы.
Кораблик дал сигнал. Разбросанные по дну контейнеры взорвались, словно детские хлопушки. Фонтаны, состоящие из пузырей криптона, устремились вверх. Рецепторы живых ракет сработали. Дрожь прошла по «бамбуковым» трубам, они начали нагреваться. В их основании пошел какой-то процесс, и взбаламученный ил стал подниматься со дна, скрыв пусковые установки.
Из синих вод залива Кабронес вырывались в небо сотни снарядов. Висящие на орбите корабли термопсисов встретили нежданную атаку шквальным огнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Изображение замерло, зафиксировав пусковую установку. Ее прочертили зеленые линии, показывая внутреннее устройство, которое выявил инстроскоп: несколько небольших, покрытых шипами ядрышек и массивное круглое ядро, примыкающее к соплу в нижней части снаряда.
– И что там внутри? – спросил Кребдюшин, который ничего не смыслил ни в ракетах, ни в виртуальных схемах.
– Никакой электроники, только биологические структуры в режиме спячки, – ответил «Оболтус». – Похоже на семена гиперпластичного растения, которое стремительно приспосабливается к внешним условиям. Большой запас энергии и питательных веществ. Имеет что-то вроде реактивного движка. При попадании в почву начинает бешено развиваться…
– Значит, именно ему предназначено заселить сушу и подготовить ее к выходу аборигенов из океана. Как только исчезнет Карантин, настанет черед бродячих джунглей, – домыслил за него муравейник. – Должно быть, эти семена веками находились в полной готовности.
– Часть пусковых уничтожена глубинными бомбами, но наверняка уцелело достаточно для хорошего залпа, – добавил корабельный мозг.
– Если головастики выжили после бомбежки, они не скоро оправятся. Вряд ли они станут нам мешать, – произнес Двунадесятый Дом.
– А может, этим залпом мы им поможем – выполним за них работу? – предположил Платон. – Вдруг самое время? Впрочем, плевать… Главное: сумеем ли мы запустить снаряды?
– Там есть рецепторы, способные уловить и распознать мельчайшие дозы криптона, которого в океане нет, – успокоил его «Оболтус». – Похоже, это и есть ключ на старт. Стоит распылить на дне залива криптон – и-и-и…
– Дело за малым, – взбодрился полукровка.
– Не такая уж это простая работа.
Работа была трудная, но они ее сделали. Кораблику пришлось потерять еще осьмушку своего веса, вырабатывая в ядерном синтезаторе криптон и выращивая для него радиоуправляемые контейнеры. Их предстояло разбросать на большой площади. «Ракеты» нужно запустить все разом – только тогда есть шанс, что термопсисы запаникуют и могут прозевать старт «Оболтуса».
Наступила ночь. Пуск назначили на утро, когда все будет хорошо видно.
Оставив напарника в рубке, Платон вернулся в каюту. Похлебал черепахового супчика из молодых доберманских панцырников и принялся за отбивную. Даже не стал спрашивать у «Оболтуса», из какого инопланетного зверя получили эту отличную телятину – не хотел портить аппетит. Запив отбивную парой бокалов вполне сносного аристейского «Каберне», археолог замурлыкал лекомысленную геянскую песенку. Настроение у него поднялось. Он принял душ, забрался в койку и включил «сонную машинку».
Платон терпеть не мог заказных сновидений, но сегодня решил задать тему: на волнах памяти его отнесло на «Эль-Гарду», в массажный салон. Стоило археологу закрыть глаза, как подушка и одеяло превратились в нежные объятия Зи-Зи. Девушка соскучилась по своему «пупсику» и не жалела усилий, чтобы доставить ему удовольствие. Археолог тоже старался как мог. А мог он почти все. Ночь была нескончаемой. Бурные ласки перемежались сладостным покоем, который был совсем недолог. И вот уже все начиналось сначала. Зи-Зи была просто ненасытна. Ее ласковые касания и требовательные поглаживания мертвого бы подняли из могилы. Ангел, а не хрупкая молоденькая девушка – с маленьким умишком, бурными чувствами, необъятным сердцем и поистине божественной фигуркой. Сущий ангел постели… Да и просто ангел.
Когда Рассольников проснулся, рядом с ним лежала вполне вещественная, жаркая и совершенно неутомимая женщина, готовая любить его беспрерывно ночь и день, день и ночь. Она прижималась к нему восхитительной грудью и тихонько ласкала Платона, не забывая целовать ему шею, ухо и щеку.
Никакой это был не сон. «Оболтус» дождался подходящей минуты и подловил археолога, и тот добровольно шагнул в ловушку. Корабельный мозг воспользовался слабостью Платона, тоской и одиночеством, ослепившими его, и подменил собой, своим телом нереальную, морфейную красотку с «Эль-Гарды». А остальное Рассольников творил сам…
– Ты не станешь меня выдавать, – голоском невинной девочки произнесла «Зи-Зи».
Да, именно ее алые губки раскрылись, чтобы породить этот нежный, чарующий голосок. Еще час назад эти звуки пьянили археолога почище самых изощренных ласок, а сейчас он только замычал от обиды. «Просочился-таки, мерзавец! Овладел, подлюка! Самое святое испоганил!..»
С фактами не поспоришь: чудесная, несравненная, божественная Зи-Зи выросла из теплой, шерстистой стены космического корабля и сейчас соединялась с ней тоненькой розовой пуповиной. Девочка была такой, как в жизни. Отличная память, которой всегда гордился Платон, дала «Оболтусу» всю необходимую информацию. А где чего не хватило, корабельный мозг достал из богатых воспоминаний археолога о других его любовных приключениях.
Память Рассольникова полнилась прошедшей любовью, сотни чудных женщин поселились в ней навсегда. Порой – когда Платона предавали друзья или обворовывали партнеры – ему казалось, что именно память – его главное богатство. Как бы крепко ни ударила его жизнь, он черпал силы, вспоминая счастливые мгновения прошлого, и всякий раз поднимался на ноги.
– Я тебя ненавижу, – тихо произнес археолог. Вернее, исторгла его оплеванная душа. – Чтоб ты сдох!
Платон не знал, даже не мог догадываться, насколько действенным окажется его проклятие.
«Оболтус» ничего не ответил. Он молча стирал следы преступления. Девушка начала сморщиваться и вскоре превратилась в ссохшуюся старушку. Зи-Зи рассасывалась, стремительно уменьшалась в размерах, и скоро в постели останется один Рассольников. Снова один…
Сколько бы ни ярился археолог, ни разжигал в себе злость и отвращение, в глубине души ему было жаль терять чудесную любовницу. Быть может, лучшую в его жизни.
Утром все вышло не так, как ожидалось. У головастиков был свой план и, хотя команду «пли!» сейчас отдали другие, он сработал, как эталонные атомные часы.
Кораблик дал сигнал. Разбросанные по дну контейнеры взорвались, словно детские хлопушки. Фонтаны, состоящие из пузырей криптона, устремились вверх. Рецепторы живых ракет сработали. Дрожь прошла по «бамбуковым» трубам, они начали нагреваться. В их основании пошел какой-то процесс, и взбаламученный ил стал подниматься со дна, скрыв пусковые установки.
Из синих вод залива Кабронес вырывались в небо сотни снарядов. Висящие на орбите корабли термопсисов встретили нежданную атаку шквальным огнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93