Да и других проблем поубавится, а то я слыхал, вам уже без бронежилета и в «Дворянском собрании» не появиться?
«Ну вот и конец загадки,» – подумал папа, – «А то покушавшийся не выдержал, когда Толстый Толян сел ему на рожу. Издох раньше, чем раскололся, кто заказчик. А может, и правда не знал, вербовался в слепую?» А михаил ведь думал и на тех, и на этих. Но никак не на Вензеля. Вензель вообще из высокого далека себя никак не проявлял. Михаил подозревал даже Шрама, что тот ради орденов домашний театр устроил.
Папа сидел с лицом каменным, как Стена плача. Его сейчас не волновала судьба документов «Венком-капитала». Его не взволновало, что Вензель почти внагляк взял на себя эксцесс в «Дворянском собрании». Типа не всерьез собирался жизни лишить, а пошугал, чтоб Хазаров знал свое место – именно это договорил Вензель уже не словами, а одними глазами. Плевать. Папа гадал, останется ли он сегодня живой, или Вензель – человек с крайне черной славой в мире папы – выжмет из Михаила свет Геннадьевича то, за чем явился, и даст команду камердинерам произвести влажную уборку помещения.
– Я таки хочу предложить сотрудничество, – проскрипел дедушка, ковыряясь пальцами в кошачьем пухе, – Знаете, чем нынче занимается бывший второй секретарь Ленинградского обкома? Издает в Калифорнии специализированный журнал. Что-то вроде «Химии и жизни», только для специалистов. Тираж – пять тысяч экземпляров. Но бывшему второму секретарю хватает, потому что за экземпляр он спрашивает двести американских долларов. И ведь платят. Еще и с руками отрывают! – дедушка только на секунду запнулся, а уже шустрый камердинер, вытряхнув из бокалов на пол обмылки оплывшего льда, учредил три порции «Белой Лошади» со свежим льдом.
– Это я за то говорю, что нынче очень интересные деньги с Запада можно получить за некоторые наши технологии. Типа, как изготовить пенку для рта или одноразовые котлеты из осиновых опилок. Естественно в оборонку лезть не стоит, но на любом заводе рацпредложений столько в шкафу заперто, что в Детройте производительность впятеро увеличить можно.
В перспективы сбыта на загнивающий Запад российских технологий Михаил Геннадьевич верил. У него самого годика четыре тому был случай на эту тему. Доценты с кандидатами одного захудалого НИИ решили срубить быструю деньгу и предложили таможне разработать для нее приборчик, позволяющий унюхивать инородные тела внутри цистерн с жидким грузом. Михаилу пришлось спешно отправлять в НИИ бригаду, чтоб пошугала неведающих, что творят, изобретателей. А вот верить ли тому, что Вензель зовет в долю? Нафига козе баян?
Повинуясь приглашению, Михаил Хазаров взял бокал и выпил. При всем напряге руки папы не дрожали ни грамма. Папа задействовал режим «Айсберг» и собрался таять очень осторожными порциями.
– Мне нравится ваша хватка, и я хочу работать с вами рука об руку по жизни, – клацнул вставной челюстью ископаемый ящер, – Бум вместе работать?
– Будем, – ответил Михаил Хазаров, потому что не ответить было нельзя. И отказаться было никак не можно. В этот момент Михаил молил и черта, и Бога, чтоб Алина правильно прочитала расклад и не распустила язык не в ту сторону.
– Будем!? – обрадовался, будто допускал возможность услышать другой ответ, Вензель и вонзил коготки в спину кота так, что кот даже зашипел. Впрочем, не открывая глаз, – Ну а если будем, то вы должны узнать незыблимое мое правило. Я сотрудничаю только с беззаветно порядочными людьми. Вот вы, например, Михаил Геннадьевич Хазаров, директор «Венком-капитала», соучредитель многих фирм, и вдруг содержите три подпольных цеха. На одном французские духи бадяжите, а на двух других стиральный порошок «Ариэль».
Соучредитель многих фирм не покраснел, не до этого. Компьютер в голове Михаила Геннадьевича пиликал, пыхтел и дымил в холостую, никак не мог Михаил Геннадьевич вьехать, чего же надобно этому старче на самом деле?
– Будем сотрудничать? – опять спросил старикашка, как тот матрос, которому мало, чтоб шлюха отдалась. Ему еще надо, чтоб в постели стонала от липового восторга.
– Будем, – старался Михаил не выказать свое слабое место неосторожным взглядом в сторону Алины.
– Ну а коли будем, перво-наперво от цехов надо избавиться. Как говорится – одна дырка в зубе изо всего рта воняет. Не такого ранга наша будущая «Химия и жизнь», чтоб на малолетские шалости отвлекаться. Вот если б вы там красную ртуть гнали, тогда милости просим. Понятно?
– Понятно.
– Месяц сроку. И если все путем, то можете всюду хвастаться, что вы – мой соратник и лучший друг. Мы заключим пакт по принципу «Не херь, не ройся, не гаси». Ах, склероз! Чуть не забыл один пустячок. Человек ваш большую волну поднял. Во всех приличных домах об этом только и разговоры. Хотелось бы мне с этим человеком познакомиться в пиковой обстановке.
– Это кто такой? – включил дурака генеральный папа. Пусть старая лиса более конкретно обрисует, зачем взяла папу в клещи? И из того, как именно Вензель будет спрашивать, папа выстроит линию своего дальнейшего поведения.
Старик улыбнулся уважительно, дескать Михаил Геннадьевич находится в таком интересном положении и смеет еще вопросы с подковыркой задавать.
– Меня не колышит подлинная история без вести пропавшего Ртути. Но вот всякий, кто хоть намеки слыхал про Эрмитажные списки, мне интересен. Хотелось бы мне с вашим Шрамом познакомиться. Можно это организовать?
Генеральный папа убито молчал.
– Как вы считаете, – продолжил добродушно старичок, – Имеет ли мне смысл тратить время на этого вашего Шрама-Храма?
Папа задницей осознал, что от его следующих слов зависит, уйдет ли он отсюда целый-невредимый?
– А Виршевский нефтекомбинат?
– Голубчик, не надо думать, что чем шире рот, тем короче отрыжка. Кто на чужое пасть раскроет, тот от чужой пасти и погибнет. Комбинат – ваш. Никто не в претензии. Вы столько сил на него потратили... А если совесть гложет, предъявите Шраму заначивание чемодана неучтенных баков, не доехавшего до «Семи слонов». Тут он с вами реально не поделился.
– Скажи ему, – тогда коротко приказал папа ни живой, ни мертвой Алине.
– Шрам в ресторане «Квебек» одного моего знакомого чиновника стращал, что есть фотокопии Эрмитажных списков, – мертвым, лишенным нот голосом выдала послушная Алина. Нет, не сейчас она предала Сергея, а гораздо раньше. Когда по папиной указке поспешила на улицу за еще незнакомым Шрамовым из «Дворянского собрания».
– Очень интересный человек этот Шрам, – почесал кота за ушком дедушка, – Зашлите его ко мне в самое ближайшее время. Бить можно, но не до смерти. А нефтекомбинат вам в нашем совместном химическом направлении очень пригодится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
«Ну вот и конец загадки,» – подумал папа, – «А то покушавшийся не выдержал, когда Толстый Толян сел ему на рожу. Издох раньше, чем раскололся, кто заказчик. А может, и правда не знал, вербовался в слепую?» А михаил ведь думал и на тех, и на этих. Но никак не на Вензеля. Вензель вообще из высокого далека себя никак не проявлял. Михаил подозревал даже Шрама, что тот ради орденов домашний театр устроил.
Папа сидел с лицом каменным, как Стена плача. Его сейчас не волновала судьба документов «Венком-капитала». Его не взволновало, что Вензель почти внагляк взял на себя эксцесс в «Дворянском собрании». Типа не всерьез собирался жизни лишить, а пошугал, чтоб Хазаров знал свое место – именно это договорил Вензель уже не словами, а одними глазами. Плевать. Папа гадал, останется ли он сегодня живой, или Вензель – человек с крайне черной славой в мире папы – выжмет из Михаила свет Геннадьевича то, за чем явился, и даст команду камердинерам произвести влажную уборку помещения.
– Я таки хочу предложить сотрудничество, – проскрипел дедушка, ковыряясь пальцами в кошачьем пухе, – Знаете, чем нынче занимается бывший второй секретарь Ленинградского обкома? Издает в Калифорнии специализированный журнал. Что-то вроде «Химии и жизни», только для специалистов. Тираж – пять тысяч экземпляров. Но бывшему второму секретарю хватает, потому что за экземпляр он спрашивает двести американских долларов. И ведь платят. Еще и с руками отрывают! – дедушка только на секунду запнулся, а уже шустрый камердинер, вытряхнув из бокалов на пол обмылки оплывшего льда, учредил три порции «Белой Лошади» со свежим льдом.
– Это я за то говорю, что нынче очень интересные деньги с Запада можно получить за некоторые наши технологии. Типа, как изготовить пенку для рта или одноразовые котлеты из осиновых опилок. Естественно в оборонку лезть не стоит, но на любом заводе рацпредложений столько в шкафу заперто, что в Детройте производительность впятеро увеличить можно.
В перспективы сбыта на загнивающий Запад российских технологий Михаил Геннадьевич верил. У него самого годика четыре тому был случай на эту тему. Доценты с кандидатами одного захудалого НИИ решили срубить быструю деньгу и предложили таможне разработать для нее приборчик, позволяющий унюхивать инородные тела внутри цистерн с жидким грузом. Михаилу пришлось спешно отправлять в НИИ бригаду, чтоб пошугала неведающих, что творят, изобретателей. А вот верить ли тому, что Вензель зовет в долю? Нафига козе баян?
Повинуясь приглашению, Михаил Хазаров взял бокал и выпил. При всем напряге руки папы не дрожали ни грамма. Папа задействовал режим «Айсберг» и собрался таять очень осторожными порциями.
– Мне нравится ваша хватка, и я хочу работать с вами рука об руку по жизни, – клацнул вставной челюстью ископаемый ящер, – Бум вместе работать?
– Будем, – ответил Михаил Хазаров, потому что не ответить было нельзя. И отказаться было никак не можно. В этот момент Михаил молил и черта, и Бога, чтоб Алина правильно прочитала расклад и не распустила язык не в ту сторону.
– Будем!? – обрадовался, будто допускал возможность услышать другой ответ, Вензель и вонзил коготки в спину кота так, что кот даже зашипел. Впрочем, не открывая глаз, – Ну а если будем, то вы должны узнать незыблимое мое правило. Я сотрудничаю только с беззаветно порядочными людьми. Вот вы, например, Михаил Геннадьевич Хазаров, директор «Венком-капитала», соучредитель многих фирм, и вдруг содержите три подпольных цеха. На одном французские духи бадяжите, а на двух других стиральный порошок «Ариэль».
Соучредитель многих фирм не покраснел, не до этого. Компьютер в голове Михаила Геннадьевича пиликал, пыхтел и дымил в холостую, никак не мог Михаил Геннадьевич вьехать, чего же надобно этому старче на самом деле?
– Будем сотрудничать? – опять спросил старикашка, как тот матрос, которому мало, чтоб шлюха отдалась. Ему еще надо, чтоб в постели стонала от липового восторга.
– Будем, – старался Михаил не выказать свое слабое место неосторожным взглядом в сторону Алины.
– Ну а коли будем, перво-наперво от цехов надо избавиться. Как говорится – одна дырка в зубе изо всего рта воняет. Не такого ранга наша будущая «Химия и жизнь», чтоб на малолетские шалости отвлекаться. Вот если б вы там красную ртуть гнали, тогда милости просим. Понятно?
– Понятно.
– Месяц сроку. И если все путем, то можете всюду хвастаться, что вы – мой соратник и лучший друг. Мы заключим пакт по принципу «Не херь, не ройся, не гаси». Ах, склероз! Чуть не забыл один пустячок. Человек ваш большую волну поднял. Во всех приличных домах об этом только и разговоры. Хотелось бы мне с этим человеком познакомиться в пиковой обстановке.
– Это кто такой? – включил дурака генеральный папа. Пусть старая лиса более конкретно обрисует, зачем взяла папу в клещи? И из того, как именно Вензель будет спрашивать, папа выстроит линию своего дальнейшего поведения.
Старик улыбнулся уважительно, дескать Михаил Геннадьевич находится в таком интересном положении и смеет еще вопросы с подковыркой задавать.
– Меня не колышит подлинная история без вести пропавшего Ртути. Но вот всякий, кто хоть намеки слыхал про Эрмитажные списки, мне интересен. Хотелось бы мне с вашим Шрамом познакомиться. Можно это организовать?
Генеральный папа убито молчал.
– Как вы считаете, – продолжил добродушно старичок, – Имеет ли мне смысл тратить время на этого вашего Шрама-Храма?
Папа задницей осознал, что от его следующих слов зависит, уйдет ли он отсюда целый-невредимый?
– А Виршевский нефтекомбинат?
– Голубчик, не надо думать, что чем шире рот, тем короче отрыжка. Кто на чужое пасть раскроет, тот от чужой пасти и погибнет. Комбинат – ваш. Никто не в претензии. Вы столько сил на него потратили... А если совесть гложет, предъявите Шраму заначивание чемодана неучтенных баков, не доехавшего до «Семи слонов». Тут он с вами реально не поделился.
– Скажи ему, – тогда коротко приказал папа ни живой, ни мертвой Алине.
– Шрам в ресторане «Квебек» одного моего знакомого чиновника стращал, что есть фотокопии Эрмитажных списков, – мертвым, лишенным нот голосом выдала послушная Алина. Нет, не сейчас она предала Сергея, а гораздо раньше. Когда по папиной указке поспешила на улицу за еще незнакомым Шрамовым из «Дворянского собрания».
– Очень интересный человек этот Шрам, – почесал кота за ушком дедушка, – Зашлите его ко мне в самое ближайшее время. Бить можно, но не до смерти. А нефтекомбинат вам в нашем совместном химическом направлении очень пригодится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73