Вы пощадите меня, и море утихнет, и ветер
Станет попутным, — а я? Ссыльным останусь, увы!
75 Жадностью я не гоним, богатств не ищу непомерных,
Чтобы товары менять, в море бразды не веду;
Как в молодые года, учиться не еду в Афины
И не к азийским стремлюсь, виденным мной, городам.
Я не мечтаю, сойдя в Александровом городе славном,
80 Видеть услады твои, о жизнерадостный Нил.
Кто бы поверил, зачем ожидаю попутного ветра? —
Быть на Сарматской земле я у бессмертных молю.
Велено жить мне в дикарской стране, на западном Понте, —
Плачусь, что медленно так мчусь я от родины прочь.
85 Чтоб очутиться в глухих, бог весть где затерянных Томах,
Сам я изгнания путь, вышних моля, тороплю.
Если я вами любим, эти страшные воды смирите,
Божеской волей своей мой охраните корабль.
Если ж не мил, не спешите к земле, мне сужденной, причалить, —
90 Полнаказания в том, где мне приказано жить.
Мчите! Что делать мне здесь? Паруса надувайте мне, ветры!
Все ли мне вдоль берегов милой Авзонии плыть?
Цезарь не хочет того, — не держите гонимого богом!
Пусть увидит меня берег Понтийской земли.
95 Цезарь меня покарал, я виновен; блюдя благочестье,
Я преступлений своих и не берусь защищать.
Но коль деянья людей не вводят богов в заблужденье,
Знайте: хоть я виноват, нет злодеяний за мной.
Сами вы знаете: я совершил и вправду оплошность,
100 В этом не умысел злой — глупость повинна моя.
Если я Августов дом поддерживал, меньший из граждан,
Если я Цезарев суд волей всеобщей считал,
Ежели время его называл я счастливейшим веком,
Если я Цезарю жег ладан и цезарям всем,
105 Ежели все это так, меня пощадите, о боги!
Если же нет, — с головой пусть меня скроет волна.
Что это? Или редеть начинают набухшие тучи?
Или меняется вид моря, смирившего гнев?
То не случайно! То вы, в благовременье призваны, боги,
110 Не ошибаясь ни в чем, мне пожелали помочь.
ЭЛЕГИЯ III
Только представлю себе той ночи печальнейшей образ,
Той, что в Граде была ночью последней моей,
Только лишь вспомню, как я со всем дорогим расставался, —
Даже сейчас у меня капают слезы из глаз.
5 День приближался уже, в который Цезарь назначил
Мне за последний предел милой Авзонии плыть.
Чтоб изготовиться в путь, ни сил, ни часов не хватало;
Все отупело во мне, закоченела душа.
Я не успел для себя ни рабов, ни спутника выбрать,
10 Платья не взял, никаких ссыльному нужных вещей.
Я помертвел, как тот, кто, молнией Зевса сраженный,
Жив, но не знает и сам, жив ли еще или мертв.
И лишь когда моя боль прогнала помрачавшие душу
Тучи и чувства мои вновь возвратились ко мне,
15 Я наконец, уходя, к друзьям обратился печальным,
Хоть из всего их числа двое лишь было со мной.
Плакала горше, чем я, жена, меня обнимая,
Ливнем слезы лились по неповинным щекам.
Дочь в то время была в отсутствии, в Ливии дальней,
20 И об изгнанье моем знать ничего не могла.
Всюду, куда ни взгляни, раздавались рыданья и стоны,
Будто бы дом голосил на погребенье моем.
Женщин, мужчин и даже детей моя гибель повергла
В скорбь, и в доме моем каждый был угол в слезах.
25 Если великий пример применим к ничтожному делу, —
Троя такою была в день разрушенья ее.
Но и людей и собак голоса понемногу притихли,
И уж луна в небесах ночи коней погнала.
Я поглядел на нее, а потом и на тот Капитолий,
30 Чья не на пользу стена с Ларом сомкнулась моим.
«Вышние силы! — сказал, — чья в этих палатах обитель,
Храмы, которых моим впредь уж не видеть глазам,
Вы, с кем я расстаюсь, Квиринова гордого града
Боги, в сей час и навек вам поклоненье мое.
35 Пусть я поздно берусь за щит, когда уже ранен, —
Все же изгнанья позор, боги, снимите с меня.
Сыну небес, я молю, скажите, что впал я в ошибку,
Чтобы вину он мою за преступленье не счел.
То, что ведомо вам, пусть услышит меня покаравший.
40 Умилосердится бог, — горе смогу я избыть».
Так я всевышних молил; жены были дольше моленья.
Горьких рыданий ее всхлипы мешали словам.
К Ларам она между тем, распустив волоса, припадала,
Губы касались, дрожа, стывшей алтарной золы.
45 Сколько к Пенатам она, не желавшим внимать, обращала
Слов, бессильных уже милого мужа спасти!
Но торопливая ночь не давала времени медлить,
Вниз от вершины небес нимфа аркадская шла.535
Что было делать? Меня не пускала любимая нежно
50 Родина: но наступил крайний изгнания срок.
Сколько я раз говорил поспешавшим: «К чему торопиться?
Вдумайтесь только, куда нам и откуда спешить!»
Сколько я раз себе лгал, что нам назначили будто
Благоприятнейший день для отправления в путь.
55 Трижды ступил на порог я и трижды вернулся, — казалось,
Ноги в согласье с душой медлили сами идти.
Сколько я раз, простившись, опять разговаривал долго,
И уж совсем уходя, снова своих целовал.
Дав порученье, его повторял; желал обмануться,
60 В каждом предмете хотел видеть возврата залог.
И наконец: «Что спешить? — говорю. — Я в Скифию выслан,
Должен покинуть я Рим — медля, я прав, и вдвойне!
Я от супруги живой живым отторгаюсь навеки,
Дом оставляю и всех верных домашних своих.
65 Я покидаю друзей, любимых братской любовью, —
О, эта дружба сердец, верный Тесея завет!
Можно еще их обнять, хоть раз, — быть может, последний, —
Я упустить не хочу мне остающийся час».
Медлить больше нельзя. Прерываю речь на полслове,
70 Всех, кто так дорог душе, долго в объятьях держу.
Но между тем, как еще мы прощались и плакали, в небе
Мне роковая звезда, ярко денница зажглась.
Словно я надвое рвусь, словно часть себя покидаю,
Словно бы кто обрубил бедное тело мое.
75 Метий мучился так, когда ему за измену
Кони мстили, стремя в разные стороны бег.536
Стоны и вопли меж тем моих раздаются домашних,
И в обнаженную грудь руки печальные бьют.
Вот и супруга, вися на плечах уходящего, слезы
80 Перемешала свои с горечью слов, говоря:
«Нет, не отнимут тебя! Мы вместе отправимся, вместе!
Я за тобою пойду ссыльного ссыльной женой.
Путь нам назначен один, я на край земли уезжаю,
Легкий не будет мой вес судну изгнанья тяжел,
85 С родины гонит тебя разгневанный Цезарь, меня же
Гонит любовь, и любовь Цезарем будем моим».
Были попытки ее повторением прежних попыток,
И покорилась едва мысли о пользе она.
Вышел я так, что казалось, меня хоронить выносили,
90 Грязен, растрепан я был, волос небритый торчал.
Мне говорили потом, что, света не взвидя от горя,
Полуживая, в тот миг рухнула на пол жена.
А как очнулась она, с волосами, покрытыми пылью,
В чувства придя наконец, с плит ледяных поднявшись,
95 Стала рыдать о себе, о своих опустевших Пенатах,
Был, что ни миг, на устах силою отнятый муж.
Так убивалась она, как будто бы видела тело
Дочери или мое пред погребальным костром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135