225 То Паннонию ты, то Иллирию нам покоряешь,
То за Ретией вслед Фракия бредит войной,549
Мира ждет армянин, а вот возвращает знамена
Всадник парфянский и лук нам боязливо сдает.
В юном потомке тебя узнает Германия снова:550
230 Цезарь великий рукой Цезаря войны ведет.
Так что малейшую часть твоих небывалых владений
Вместе с державою всей ты неусыпно хранишь.
На попеченье твоем и Рим, и законы, и нравы,
Коими жаждешь всех ты уподобить себе.
235 Отдых тебе не знаком, который даруешь народам,
Ибо ради него частые войны ведешь.
Буду ли я удивлен, что среди подобных занятий
Времени нет у тебя шалости наши читать?
Ах, когда бы ты мог на час оказаться свободным,
240 Знаю, в «Науке» моей ты не нашел бы вреда.
Книга моя, признаюсь, не отмечена строгостью важной
И не достойна тобой, принцепс, прочитанной быть.
Все же не стоит считать, что она, противно законам,
Римских женщин могла б низким вещам обучать.
245 Чтобы тебя убедить, кому предназначена книга,
В первой книге прочти эти четыре стиха:551
«Прочь от этих стихов, целомудренно-узкие ленты,
Прочь, расшитый подол, спущенный ниже колен!
О безопасной любви я пишу, о дозволенном блуде,
250 Нет за мною вины и преступления нет».
Я ль не велел держаться вдали от «Науки» матронам,
Если препятствуют им ленты и платья до пят?
Но, мне скажут, жена познакомиться с книгою может
И, хоть стихи для других, хитрости все перенять.
255 Значит, женам читать стихов не следует вовсе,
Ибо любые стихи могут греху научить.
Что бы она ни взяла, имея склонность к пороку,
Ей отовсюду на ум новая хитрость придет.
Пусть «Анналы»552 возьмет — неуклюжей не знаю я чтенья
260 Тут же, как Илия вдруг матерью стала, прочтет.
«Рода Энеева мать»553 возьмет — про Венеру узнает,
Стала она отчего «рода Энеева мать».
Далее я прослежу по порядку, если сумею,
Как и кому повредить могут любые стихи.
265 Это не значит совсем, что всякая книга порочна:
В самых полезных вещах вредная есть сторона.
Что полезней огня? Но если кто о поджоге
Думает, — руку его вооружает огонь.
Лекари то возвратят, а то отнимут здоровье,
270 С пользою или во вред травы свои применив.
Носят на поясе меч разбойник и путник разумный,
Этот — в засаде таясь, тот — защищая себя.
А красноречье, чей смысл в защите правого дела,
Может невинность губить или вину покрывать.
275 Так и поэма моя никому повредить неспособна,
Если читатель ее с чистой душою прочтет.
Несправедлив, кто в стихах у меня порочное видит,
Без основания строг он к сочиненьям моим.
Если он в чем-то и прав, семена разврата найдутся
280 В играх. Тогда прикажи зрелища все отменить:
Многих уже на грех навели и ряды и арена,
Где кровавый песок твердую землю устлал.
Следует цирк запретить: опасна распущенность цирка,
Юная девушка там рядом сидит с чужаком.
285 Если женщины ждут, гуляя в портике, встречи
С милыми, то почему портики нам не закрыть?
Есть ли место святей, чем храм? Но оно не подходит
Женщине, если она устремлена не к добру!
Ступит к Юпитеру в храм, у Юпитера в храме припомнит,
290 Скольких женщин и дев он в матерей превратил.
В храм соседний придет молиться Юноне — и вспомнит,
Скольких соперниц пришлось этой богине терпеть.
Спросит, к Палладе придя, зачем это был Эрихтоний,
Плод незаконной любви, девою усыновлен.
295 К Мстителю в храм ли войдет, тобою построенный, — рядом
С Марсом Венера стоит, выставив мужа за дверь.
В храме Исиды задаст вопрос: почему же Юнона
Деву гнала за Босфор, за Ионийский простор.
Вспомнит Анхиза она по Венере, припомнит Церере
300 Иасиона554 ее, Эндимиона — Луне.
Это способно вредить неустойчивым душам, но в храмах
Статуи наших богов чинно стоят по местам.
С первых же строк удалил порядочных я от «Науки»,
Ибо ее написал лишь для забавы блудниц.
305 Та же, что хочет войти в святилище без разрешенья,
Будет виновна сама, если нарушит запрет.
Да не такой уж и вред — развернуть любовную книгу.
Можно о многом читать, но не всему подражать.
Строгой жене иногда приходится видеть готовых
310 Всех без разбора любить полураздетых блудниц.
Взоры весталок порой касаются тел непотребных,
Но за такую вину их не карает никто.
Что же Музу мою считают столь непристойной?
Разве мои лишь стихи всех побуждают любить?
315 Это ошибка моя, моя провинность — согласен.
В книге мне изменил вкус и талант заодно.
Ах, почему я тогда аргосским взятую войском
Трою не предпочел вновь потревожить стихом?
Фивы зачем не воспел и взаимное братоубийство,
320 И семерых вождей, семь защищавших ворот?
Мне и воинственный Рим предлагал немало предметов:
Подвиги родины петь есть благороднейший труд.
В жизни твоей, наконец, из многих подвигов, Цезарь,
Мог я для песен своих выбрать хотя бы один.
325 Словно солнце влечет глаза лучистым сияньем,
Так бы должны привлекать дух мой деянья твои.
Нет, не заслужен упрек: пашу я скудную ниву,
А для жатвы такой тучная пашня нужна.
Может ли вверить себя океану утлая лодка
330 Лишь потому, что с волной озера смеет играть?
Я сомневаюсь и в том, по плечу ли мне легкие строки,
Хватит ли сил у меня даже для скромных ладов.
Если бы ты повелел рассказать, как Юпитер гигантов
Молнией испепелил, я бы не вынес труда.
335 Чтоб отвечали стихи твоим великим деяньям,
Цезарь, тебя воспевать должен великий талант.
Я ведь пытался и сам, но понял, что неспособен.
Что святотатством могу славе твоей повредить.
Я возвратился опять к легкомысленным юности песням,
340 Мнимой любовью опять сердце свое возбудил.
Против желаний моих судьба меня увлекала,
Щедро для будущих кар поводы я измышлял.
Горе! Зачем я учен, зачем родители дали
Образование мне, буквы зачем я узнал!
345 Я ненавистен тебе моей сладострастной «Наукой».
Видишь к запретной любви в ней подстрекательство ты.
Не от уроков моих научились жены изменам,
Ибо не может учить тот, кто не опытен сам.
Правда, что я сочинял для других сладострастные песня,
350 Но ни одной обо мне басни молва не сплела.
Даже в гуще толпы не найти такого супруга,
Кто бы моею виной звался подложным отцом.
Верь мне, привычки мои на мои же стихи непохожи:
Муза игрива моя, жизнь — безупречно скромна.
355 Книги мои в большинстве — один лишь вымысел лживый
И позволяют себе больше создателя их.
Книга — не оттиск души, но просто дозволенный отдых.
Если бы целью ее не было ухо ласкать,
Аттий555 был бы жесток, блюдолизом был бы Теренций
360 И забияками — все, кто воспевает войну.
Кстати, я не один сочинял любовные песни,
А наказанье за них только один я понес.
Разве нас не учил сладкогласный старец теосский556
В песнях любовь сочетать с полною чашей вина?
365 Или подруги Сафо у нее любви не учились?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135