475 Добрые матери, вам (Матралии — это ваш праздник)
Желтый богине пирог надо фивянке нести.511
Рядом с мостами лежит и с Цирком известная площадь,
Что названа по быку, статуей ставшему там.
Здесь, в этот именно день, говорят, в старину был Матуте-
480 Матери храм посвящен Сервия царской рукой.
Что за богиня она, зачем служанок от храма
Гнать ей (а гонит!), к чему надобны ей пироги, —
Ты объясни мне, о Вакх, завитой и плющом и лозою;
Если ж и твой это храм, песни поэта направь!
485 Внял Юпитер Семеле. Она сгорела, а Ино,
Взявши, младенец, тебя, грудью кормить начала.
В гневе Юнона была, что та от соперницы сына
Кормит, за то, что течет сестрина в мальчике кровь.
Фурий шлет к Афаманту она и мутительный призрак —
490 И от отцовской руки пал ты, младенец Леарх.
Горем убитая мать схоронила Леарховы тени
И совершила обряд должный над прахом его;
А схоронив, стала волосы рвать на себе, горемычной,
Из колыбели тебя выхватила, Меликерт;
495 Узкая есть полоса земли между морем и морем,
Там, где бушует прибой с той и другой стороны,
Здесь-то она обняла в безумном объятии сына
И с возвышавшейся там бросилась в море скалы.
Тут невредимыми их Панопея и все ее сестры,
500 К ней потихоньку скользнув, царством своим понесли.
Не Левкотея еще и мальчик, еще не Палемон,
Устья достигли реки Тибра в пучинах его.
Роща священная есть, то ли Стимулы, то ли Семелы:
Там авзонийских менад было жилье, говорят.
505 Ино спросила у них, какой здесь народ? «Аркадийцы, —
Слышит она, — и Эвандр этой земли властелин».
Но завлекает в обман дочь Сатурна латинских вакханок —
Скрывши свое божество, так им хитро говорит:
«О легковерные, вы поддались обольщению сердца!
510 То не подруга пришла к вам хороводы водить —
Хочет коварно она проникнуть в обрядные тайны;
Но у нее есть залог, чтобы ее наказать!»
И, не дослушав еще, завопили фиады, раскинув
Пряди волос по плечам, по ветру вопли пустив;
515 Ино хватают, ребенка хотят из рук ее вырвать;
И умоляет она ей еще чуждых богов:
«Боги и люди страны, помогите вы матери жалкой!»
Крик ее долетел до авентинских высот.
К берегу гнал тут этейский герой512 коров иберийских:
520 Он услыхал и на крик тотчас скорей поспешил.
А как пришел Геркулес, на насилье готовые жены,
Спины ему показав, в страхе пустились бежать.
«Матери Вакха сестра, — вопросил Геркулес, — что с тобою?
Или тебя, как меня, та же богиня гнетет?»
525 Тут рассказала она о себе, но иное и скрыла:
Стыдно при сыне вести речь о безумном грехе.
Слух разлетается по миру, мчась на порывистых крыльях,
Вот уже имя твое, Ино, у всех на устах.
В гости к себе, говорят, ее пригласила Кармента,
530 И утолить она тут голод свой долгий могла.
Быстро пирог испекла, говорят, тегейская жрица
На торопливом огне и поднесла угостить.
(Вот почему пироги она любит в праздник Матралий:
Всех ухищрений милей сельская ей простота.)
535 «Ты, говорит, открой мне мои, пророчица, судьбы,
Ежели можно, и тем гостеприимство умножь!»
Мало помедлив, к себе призывает пророчица силы
Неба и чует она: грудь ее богом полна;
Неузнаваемо вдруг она изменилась, и ростом
540 Выше она и святей став вдохновенным лицом.
«Радуйся ныне! Ликуй: твои муки окончились, Ино, —
Этот, сказала, народ ты осчастливь навсегда.
Оба, и ты, и твой сын, божествами вы будете моря;
Имя иное в водах ваших получите вы:
545 Ты Левкотеею будь для греков, для нас же — Матутой:
Сын твой, по всем берегам пристань блюдя и причал,
Будет у нас Портун, а на вашем наречье — Палемон;
Благоприятствуйте вы нашей, молю я, стране!»
Счастлива Ино. Ее наконец прекратилися муки:
550 Переменив имена, стали богами они.
Но отчего же она не пускает рабынь? Ненавидит.
А почему, я скажу, если она разрешит.
Было ведь так, что одна из служанок дочери Кадма
Часто, обнявшись, спала с мужем неверным ее;
555 И от нее-то узнал Афамант бесчестный украдкой,
Что земледельцам дают жженые лишь семена.
Ино сама отрицает все это, но слух такой ходит:
Вот почему она всех и ненавидит рабынь.
Все-таки нежная мать не должна ей молиться о детях,
560 Ибо несчастной сама в детях была эта мать.
Лучше потомство других ее поручать попечениям.
Ибо полезней была Вакху, чем детям своим.
«Что ты спешишь? — от нее, говорят, услышал Рутилий. —
Будешь ты, консул, убит в день мой марсийским врагом»,
565 Так и случилось по слову ее, и теченье Толена
Побагровело, приняв алую консула кровь.
А через год был убит при таком же восходе Авроры
Дидий и смертью своей силы умножил врагов.513
В тот же день тот же царь там же храм посвятил и Фортуне.
570 Кто же, однако, тут скрыт в храме под тогой двойной?
Сервий это, но вот почему так лицо его скрыто,
Точно не знает никто, так же не знаю и я.
Верно, богиню брал страх за ее потайные свиданья,
Верно, стыдилась своей связи со смертным она, —
575 Ибо пылала к царю она неуемной любовью,
Не оставаясь слепой лишь для него одного.
Ночью в свой храм пробиралась она чрез окошко, «фенестру» —
И «Фенестеллой» теперь в Риме ворота зовут.
Так и досель от стыда лик любовника скрыт покрывалом
580 И голова у царя тогой покрыта двойной.
Или, быть может, верней, что народ, пораженный кончиной
Туллия,514 был огорчен кроткого смертью вождя
И все сильней и сильней рыдал пред его изваяньем,
Не умолкая, пока тогой он не был прикрыт?
585 Есть и третья причина, пространной достойная песни,
Хоть и приходится мне сдерживать скачку коней,
Туллия, мужа себе получив ценой преступленья.
Все подстрекала его, так обращаясь к нему:
«Что в том, что оба под стать: моей сестры ты убийца,
590 Мной был убит твой брат, — коль добродетельны мы?
Ведь и мой муж, и твоя жена остались бы живы,
Если бы мы не рвались к большему руку поднять.
Служат приданым моим голова и царство отцовы:
Если ты муж — моего требуй приданого ты!
595 Дело царей — убивать. Убей же тестя и царствуй,
Кровью отца моего руки со мной обагрив!»
Этим подвигнутый, он взошел на престол, не венчаясь;
Сел, но во гневе толпа тут за оружье взялась;
Кровь и убийства кругом, старики слабосильные гибнут;
600 Скипетр тестя схватив, держит гордец его зять.
Под Эсквилинским холмом, перед царским чертогом, убитый,
Окровавленный лежит Сервий на твердой земле.
Дочь на повозке, в отцовский дворец прямиком направляясь,
Гордо и дерзко спешит по середине пути.
605 Тело увидел царя возница и горько заплакал,
Остановясь. На него грубо прикрикнула дочь:
«Едешь ты или ждешь за почтенье такое расплаты?
Правь и лицо колесом мне ненавистное мни!»
Так и случилось: зовут теперь улицу эту Проклятой,
610 И остается на ней это навеки клеймо.
Мало того: посмела она, когда время настало,
В храм отцовский вступить — трудно поверить, но так!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135