Обещания воли, освобождения от власти помещика, которых в случае сопротивления полагалось казнить, конфискации их имущества, добытого с помощью труда тех же крестьян, мало кого оставляли равнодушным, не поднимали на борьбу.
Один из пугачевских отрядов появился на Воскресенском медеплавильном заводе, принадлежавшем Твердышеву. Управляющий был убит, его дом сожжен. Большинство заводских крестьян повстанцы поверстали в казаки, и они тем самым стали свободными людьми. Казну, пушки, всякие припасы (порох, снаряды) пугачевцы увезли под Оренбург. Происходило это около середины октября. Несколькими днями позже, 18 октября, другой отряд (пять яицких казаков, 50 калмыков) подошел к Сорочинской крепости, в 170 верстах восточнее Оренбурга. Тимофей Чернов, сорочипский казак, тайком пробрался к восставшим и, вернувшись в крепость, заявил, что с ними идет сам «император». Он призывал встретить их за городом с иконами и колокольным звоном. Его поддержал атаман Никифор Чулошников, приехавший из Тоцкой крепости за порохом. А Петр Бабаев, отставной сержант Измайловского полка, проживавший в Сорочинской, убеждал всех, что он был в стане у Оренбурга, видел предводителя, который-де по лицу и росту — точно «император» Петр Федорович. Это свидетельство уверило всех. Смутило оно даже капитана Брейтигама, командира гарнизона — по его приказу сняли с крепостных стен все пушки и свезли на склад. Утром 20 октября пугачевский отряд под белым знаменем вступил в крепость. Звонили церковные колокола. Все жители с иконами и хоругвями во главе с Брейтигамом встретили повстанцев, вручили хлеб-соль. По распоряжению полковника — командира отряда в церкви отслужили молебен за здравие государя-императора. В его честь дали салют. Затем всех привели к присяге. Большим успехом закончилась миссия Хлопуши, посланного на уральские заводы, которые он очень хорошо знал по своим прошлым скитаниям. По приказу Пугачева его сыскал Шигаев:
— Снаряжайся-ка в дорогу!
— У меня хлеба нет.
— О хлебе не пекись, а пойдем-ка к государю.
Они пришли к Пугачеву в кибитку, и самозванец тут же дал ему инструкции:
— Возьми ты двух казаков да провожатого с Авзяно-Петрозского завода, крестьянина Дмитрия Иванова, поезжай туда и объяви заводским крестьянам указ. И если будут согласны мне служить, то посмотри: есть ли мастера лить мортиры? И если есть, то прикажи лить.
Авзяно-Петровский завод (основан в 1753 году на реке Авзяне), принадлежавший Демидову, одному из представителей знаменитой семьи заводовладельцев, отстоял от Оренбурга в 330 верстах. На нем работало около 300 собственных крестьян Демидова, которых перевезли на Урал из его вотчин, и более 4,7 тысячи приписных крестьян, всего около 5 тысяч человек. Хлопуша, которому выдали деньги на дорогу, выехал на завод. За ним туда же направился Шигаев с указом Пугачева, титул которого выглядел очень пышно: «Всем армиям государь, Российскою землею владетель, государь и великая светлость, император российский, царь Петр Федорович, ото всех государей и государыни отменный…» и т. д. Заводских работников указ призывал: «Никогда и никого не бойтесь и моего неприятеля, яко сущаго злодея, не слушайте; кто меня не послушает, тому за то учинена будет казнь».
Вскоре от Хлопуши пришли в повстанческий лагерь 83 крестьянина с Преображенского (Зилаирского) завода. Они привезли пять пушек, порох, много денег. Еще 100 человек привел Шигаев. Затем силы Пугачева пополнили 100 казаков, бежавших из Яицкого городка. Они привезли с собой сотника Копеечкина, который во время восстания против Траубенберга держал сторону старшинской партии, а затем, после появления Пугачева, по указанию властей ездил с целью его поимки. Теперь он оказался в стане Пугачева, и тот по просьбе казаков приказал его казнить четвертованием. Несколькими днями позже пришли 500 человек во главе с черемисским старшиной Мендеем, башкирским старшиной Алибаем Мурзагуловым и 600 человек, калмыцкий старшина с 300 ставропольскими калмыками.
Люди шли к Пугачеву со всех сторон, с сочувствием встречали его эмиссаров, призывы его манифестов. Того же Хлопушу с воодушевлением принимали на заводах Урала, в которых он появлялся. На Авзяно-Петровском заводе прочитали манифест Пугачева, раздались крики:
— Рады ему, государю, служить!
Работные люди решили собрать отряд («партию»); в нем насчиталось до 500 человек. Они же сковали приказчика и шесть расходчиков, повезли с собой в пугачевский лагерь. Рабочие выделили человека, который должен был сопровождать отряд; в постановлении об этом говорилось: «И притом избрали мы от себя для препровождения оной нашей партии тебя, Степана Понкина, ехать дорогой до своих жительств и в проезде нашем никаких обид, ни налогов в жительствах не чинить. В том тебя и утверждаем». Собравшихся в поход работников Хлопуша спросил:
— Есть ли у вас на заводе пушки?
Из 40 орудий, имевшихся на заводе, годными оказались только шесть, и их взяли с собой. Захватили также заводские деньги — 7 тысяч рублей из конторы, 120 лошадей, некоторое количество скота. Хлопуша с отрядом направился к Оренбургу.
Между тем под Оренбургом начались морозы, выпал снег. Лишения испытывали обе стороны — и осажденные и осаждающие. Повстанцы прятались по кустам, многие терпели холод в открытой степи. «Император» жил в калмыцкой кибитке. Так долго продолжаться не могло, и 18 октября Пугачев распорядился, чтобы его войско отошло от Яика к Сакмаре. Верстах в пяти от города, между Маячной горой и Бердской слободой, и расположились пугачевцы — одни в домах и сараях, другие в отрытых тут же землянках.
Рейнсдорп бездействовал, Пугачев же рассылал во все стороны воззвания и эмиссаров. Его повстанцы постоянно обстреливали город. По ночам они подвозили тайно пушки, подтягивали стрелков, и начиналась канонада с обеих сторон. Осаждающие из казаков кричали защитникам города, среди которых были и их земляки:
— Господа яицкие казаки! Пора вам одуматься и служить государю Петру Федоровичу!
— У нашего батюшки вина много!
— Приезжайте-ка вы к нам, — отвечали им с городского вала, — со своим царем обедать! У нас в городе вина больше!
— Погодите, приедем!
У Пугачева насчитывалось до 4 тысяч человек, а с башкирами еще больше; но «дельных и оружейных людей» было среди них не более 2 тысяч человек, остальные имели не огнестрельное, а разное холодное оружие — сабли, пики, тесаки и прочее. В его войске находились приведенные Хлопушей «заводские многие служители, в том числе несколько довольно обученных пушечной пальбе»; с заводов получили «более трех тысяч зарядов с ядрами, самого лучшего пороху и немалое число ружей».
…22 октября над землей расстилался сильный туман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Один из пугачевских отрядов появился на Воскресенском медеплавильном заводе, принадлежавшем Твердышеву. Управляющий был убит, его дом сожжен. Большинство заводских крестьян повстанцы поверстали в казаки, и они тем самым стали свободными людьми. Казну, пушки, всякие припасы (порох, снаряды) пугачевцы увезли под Оренбург. Происходило это около середины октября. Несколькими днями позже, 18 октября, другой отряд (пять яицких казаков, 50 калмыков) подошел к Сорочинской крепости, в 170 верстах восточнее Оренбурга. Тимофей Чернов, сорочипский казак, тайком пробрался к восставшим и, вернувшись в крепость, заявил, что с ними идет сам «император». Он призывал встретить их за городом с иконами и колокольным звоном. Его поддержал атаман Никифор Чулошников, приехавший из Тоцкой крепости за порохом. А Петр Бабаев, отставной сержант Измайловского полка, проживавший в Сорочинской, убеждал всех, что он был в стане у Оренбурга, видел предводителя, который-де по лицу и росту — точно «император» Петр Федорович. Это свидетельство уверило всех. Смутило оно даже капитана Брейтигама, командира гарнизона — по его приказу сняли с крепостных стен все пушки и свезли на склад. Утром 20 октября пугачевский отряд под белым знаменем вступил в крепость. Звонили церковные колокола. Все жители с иконами и хоругвями во главе с Брейтигамом встретили повстанцев, вручили хлеб-соль. По распоряжению полковника — командира отряда в церкви отслужили молебен за здравие государя-императора. В его честь дали салют. Затем всех привели к присяге. Большим успехом закончилась миссия Хлопуши, посланного на уральские заводы, которые он очень хорошо знал по своим прошлым скитаниям. По приказу Пугачева его сыскал Шигаев:
— Снаряжайся-ка в дорогу!
— У меня хлеба нет.
— О хлебе не пекись, а пойдем-ка к государю.
Они пришли к Пугачеву в кибитку, и самозванец тут же дал ему инструкции:
— Возьми ты двух казаков да провожатого с Авзяно-Петрозского завода, крестьянина Дмитрия Иванова, поезжай туда и объяви заводским крестьянам указ. И если будут согласны мне служить, то посмотри: есть ли мастера лить мортиры? И если есть, то прикажи лить.
Авзяно-Петровский завод (основан в 1753 году на реке Авзяне), принадлежавший Демидову, одному из представителей знаменитой семьи заводовладельцев, отстоял от Оренбурга в 330 верстах. На нем работало около 300 собственных крестьян Демидова, которых перевезли на Урал из его вотчин, и более 4,7 тысячи приписных крестьян, всего около 5 тысяч человек. Хлопуша, которому выдали деньги на дорогу, выехал на завод. За ним туда же направился Шигаев с указом Пугачева, титул которого выглядел очень пышно: «Всем армиям государь, Российскою землею владетель, государь и великая светлость, император российский, царь Петр Федорович, ото всех государей и государыни отменный…» и т. д. Заводских работников указ призывал: «Никогда и никого не бойтесь и моего неприятеля, яко сущаго злодея, не слушайте; кто меня не послушает, тому за то учинена будет казнь».
Вскоре от Хлопуши пришли в повстанческий лагерь 83 крестьянина с Преображенского (Зилаирского) завода. Они привезли пять пушек, порох, много денег. Еще 100 человек привел Шигаев. Затем силы Пугачева пополнили 100 казаков, бежавших из Яицкого городка. Они привезли с собой сотника Копеечкина, который во время восстания против Траубенберга держал сторону старшинской партии, а затем, после появления Пугачева, по указанию властей ездил с целью его поимки. Теперь он оказался в стане Пугачева, и тот по просьбе казаков приказал его казнить четвертованием. Несколькими днями позже пришли 500 человек во главе с черемисским старшиной Мендеем, башкирским старшиной Алибаем Мурзагуловым и 600 человек, калмыцкий старшина с 300 ставропольскими калмыками.
Люди шли к Пугачеву со всех сторон, с сочувствием встречали его эмиссаров, призывы его манифестов. Того же Хлопушу с воодушевлением принимали на заводах Урала, в которых он появлялся. На Авзяно-Петровском заводе прочитали манифест Пугачева, раздались крики:
— Рады ему, государю, служить!
Работные люди решили собрать отряд («партию»); в нем насчиталось до 500 человек. Они же сковали приказчика и шесть расходчиков, повезли с собой в пугачевский лагерь. Рабочие выделили человека, который должен был сопровождать отряд; в постановлении об этом говорилось: «И притом избрали мы от себя для препровождения оной нашей партии тебя, Степана Понкина, ехать дорогой до своих жительств и в проезде нашем никаких обид, ни налогов в жительствах не чинить. В том тебя и утверждаем». Собравшихся в поход работников Хлопуша спросил:
— Есть ли у вас на заводе пушки?
Из 40 орудий, имевшихся на заводе, годными оказались только шесть, и их взяли с собой. Захватили также заводские деньги — 7 тысяч рублей из конторы, 120 лошадей, некоторое количество скота. Хлопуша с отрядом направился к Оренбургу.
Между тем под Оренбургом начались морозы, выпал снег. Лишения испытывали обе стороны — и осажденные и осаждающие. Повстанцы прятались по кустам, многие терпели холод в открытой степи. «Император» жил в калмыцкой кибитке. Так долго продолжаться не могло, и 18 октября Пугачев распорядился, чтобы его войско отошло от Яика к Сакмаре. Верстах в пяти от города, между Маячной горой и Бердской слободой, и расположились пугачевцы — одни в домах и сараях, другие в отрытых тут же землянках.
Рейнсдорп бездействовал, Пугачев же рассылал во все стороны воззвания и эмиссаров. Его повстанцы постоянно обстреливали город. По ночам они подвозили тайно пушки, подтягивали стрелков, и начиналась канонада с обеих сторон. Осаждающие из казаков кричали защитникам города, среди которых были и их земляки:
— Господа яицкие казаки! Пора вам одуматься и служить государю Петру Федоровичу!
— У нашего батюшки вина много!
— Приезжайте-ка вы к нам, — отвечали им с городского вала, — со своим царем обедать! У нас в городе вина больше!
— Погодите, приедем!
У Пугачева насчитывалось до 4 тысяч человек, а с башкирами еще больше; но «дельных и оружейных людей» было среди них не более 2 тысяч человек, остальные имели не огнестрельное, а разное холодное оружие — сабли, пики, тесаки и прочее. В его войске находились приведенные Хлопушей «заводские многие служители, в том числе несколько довольно обученных пушечной пальбе»; с заводов получили «более трех тысяч зарядов с ядрами, самого лучшего пороху и немалое число ружей».
…22 октября над землей расстилался сильный туман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118