Гагрин потерял 4 человека убитыми, 12 ранеными.
Он вернулся в Кунгур. Затем пошел к Красноуфимску, где собралось до 4 тысяч восставших, в том числе и остатки разбитых под Кунгуром. Узнав о таких силах, Гагрин повернул в Кунгур, но, получив подкрепление (до 600 человек), снова направился к Красноуфимску. Восставших возглавлял новый предводитель — есаул Красноуфимской станичной избы Матвей Дмитриевич Чигвинцов. Он выставил посты, организовал разведку. Запросил помощь у Белобородова. Тот, занятый под Екатеринбургом, не мог этого сделать.
19 февраля Гагрин взял штурмом Красноуфимск. После трехчасового боя восставшие отступили, потеряв 40 человек убитыми и 55 пленными (в том числе в плен попали Мальцев, Чигвинцов и др.). Затем каратели взяли Ачитскую крепость, «замиряли» и другие места по Каме — селения и заводы, приводили к присяге жителей. Многие из восставших, понимая, что бороться с регулярными командами невозможно, расходились по домам или окрестным лесам, спасаясь от возмездия.
Восточнее этих мест продолжалось движение в районе Екатеринбурга и Челябинска, Шадринска и Кургана. Сюда, к первому из названных городов, и направился Гагрин. Но еще до его прибытия здесь 15 февраля появился отряд подполковника Лазарева, посланный главнокомандующим. Посланный из города отряд секунд-майора Фишера (700 человек) разбил повстанцев на Шайтанском заводе. Другой отряд (около 100 человек) — подпоручика Озерова — у деревни Златогоровой встретился с повстанцами, но ввиду их численного превосходства отступил к Белоярской слободе для соединения с поручиком Костиным, шедшим ему на помощь.
Между тем подходил отряд Гагрина. 26 февраля он штурмовал снежные валы Уткинского завода и взял его. Повстанцы потеряли 15 человек, но «от страху» сдались 587 человек. Во время преследования каратели убили еще 45 человек, взяли в плен 308 человек. В их руки попали на заводе пять пушек, много другого оружия, два знамени.
На помощь разбитым уткинским повстанцам спешил Белобородов с 425 человеками (заводские работники). Он атаковал Гагрина «с превеликим криком при пушечной пальбе». Но контратака привела к тому, что «толпа» Белобородова «с тою же скоростию, с какою вперед стремилась, в бег обращена, оставя пушки» (из рапорта А.И. Бибикова). Разбитые белобородовцы бежали на Каслинский завод к югу от Екатеринбурга.
Как и в других местах, победы карателей приводили к раскаянию местных жителей. Они присягали императрице. Но при первой же возможности (уход карателей, появление повстанческих отрядов, эмиссаров) многие из них снова вставали под знамена Пугачева.
Наступление Гагрина продолжалось — 3 марта он вступил в Гробовскую крепость, 12 марта штурмом взял Каслинский завод (потери Белобородова — 57 убитых, 420 пленных). Вскоре вступил в Екатеринбург, который был освобожден от осады или даже, по словам Дубровина, «от предстоявшей ему гибели». Остатки отряда Белобородова через Верхние и Нижние Киги поспешили на соединение с Пугачевым, другие, разбежавшиеся по окрестностям, влились в отряд Грязнова под Челябинском.
Местность между Екатеринбургом, Челябинском и Шадринском в феврале продолжала оставаться в руках восставших — местных крестьян, башкир. Многие их отряды, появившиеся в это время, во главе с предводителями, объявлявшими себя полковниками «императора», действовали чаще всего самостоятельно, независимо от пугачевского центра и друг от друга. Один из таких предводителей, Матвей Евсевьев, назвавший себя капралом, вместе с шестью повстанцами явился в село Теченское. Ему навстречу вышли жители, в том числе и священники с иконами и церковным пением, звонили колокола. Евсевьев, не дойдя 200 сажен до церкви, остановился. То же сделали встречающие. В наступившей тишине писчик Лебедев дребезжащим голосом читал манифест Пугачева. Затем капрал вместе с жителями отмечал торжественное событие в питейном доме. Пройдя в мирскую избу, он приказал сжечь все дела, что и было сделано публично, на площади. Вместо снятых со своих должностей старосты и выборного Евсевьев назначил из местных крестьян новых представителей власти — атамана и есаула. Мирскую избу переименовали в станичную. Забрав казну и пушку, а также теченского целовальника, капрал, провожаемый крестьянами и казаками, возвратился в Миасскую крепость, где находился повстанческий отряд Михаила Ражева.
Подобные же события происходили и во многих других селениях этого и других районов, охваченных восстанием.
Продолжалась осада Долматова монастыря и Шадринска. Но второй из них в конце февраля освободил от осады отряд майора Жолобова. А 23 февраля в него вступил отряд генерал-поручика Деколонга. Он отсиживался в городе, опасаясь из-за многочисленности восставших, которые действовали вокруг, выйти из него, например к Долматову. «Я здесь, — писал он в рапорте Бибикову 27 февраля, — а вокруг меня и за мною в Сибирской губернии, по большой почтовой дороге к Тюмени, сие зло, прорвавшись, начинает пылать».
Осаду с Долматова повстанцы сняли 1 марта при известии о приближении трехтысячного войска Деколонга. Последний действительно посылал из Шадринска в разные стороны карательные отряды, которые разбивали небольшие партии повстанцев. Но сам на поход не решался.
Против отрядов, действовавших в районе Кургана и Краснослободска, Тюмени и Туринска, выслал карательные команды сибирский губернатор Чичерин. Один из них (1,9 тысячи человек во главе с майором Салмановым) занял Курганскую слободу. Но перешедшие на сторону восставших (их было до 3 тысяч) крестьяне из этого отряда выдали им всех офицеров (Салманова и других), которых тут же повесили. Подошедший вскоре майор Эртман с 13-й полевой командой, пришедший по распоряжению Чичерина из Кузнецка, в нескольких сражениях разбил их и 24 марта занял Курган.
Такая же судьба постигла отряды инсургентов под Краснослободском, Тюменью и Туринском. Оставшиеся в живых разбегались. Предводителей отсылали в Тобольск. Жители давали присягу. Каратели «навели порядок» на дальней восточной периферии движения.
Исетская провинция, север Оренбургской губернии еще не были «замирены». Бездеятельность и нерешительность местного военного командования в лице Деколонга, откровенно боявшегося повстанцев, имели важные последствия — именно в этот район устремились Пугачев и его сподвижники после мартовских поражений главной армии и войска Чики-Зарубина.
Трагический исход событий, связанных с осадой Уфы, был подготовлен концентрацией правительственных сил, их наступлением со стороны Казани, в районе Ново-Московской дороги. Здесь, помимо отрядов, подчиненных генералу Голицыну и двигавшихся на юг, к Оренбургу, действовали другие: на восток от Казани, севернее Камы вплоть до впадения в нее Вятки — отряд капитана Кардашевского;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Он вернулся в Кунгур. Затем пошел к Красноуфимску, где собралось до 4 тысяч восставших, в том числе и остатки разбитых под Кунгуром. Узнав о таких силах, Гагрин повернул в Кунгур, но, получив подкрепление (до 600 человек), снова направился к Красноуфимску. Восставших возглавлял новый предводитель — есаул Красноуфимской станичной избы Матвей Дмитриевич Чигвинцов. Он выставил посты, организовал разведку. Запросил помощь у Белобородова. Тот, занятый под Екатеринбургом, не мог этого сделать.
19 февраля Гагрин взял штурмом Красноуфимск. После трехчасового боя восставшие отступили, потеряв 40 человек убитыми и 55 пленными (в том числе в плен попали Мальцев, Чигвинцов и др.). Затем каратели взяли Ачитскую крепость, «замиряли» и другие места по Каме — селения и заводы, приводили к присяге жителей. Многие из восставших, понимая, что бороться с регулярными командами невозможно, расходились по домам или окрестным лесам, спасаясь от возмездия.
Восточнее этих мест продолжалось движение в районе Екатеринбурга и Челябинска, Шадринска и Кургана. Сюда, к первому из названных городов, и направился Гагрин. Но еще до его прибытия здесь 15 февраля появился отряд подполковника Лазарева, посланный главнокомандующим. Посланный из города отряд секунд-майора Фишера (700 человек) разбил повстанцев на Шайтанском заводе. Другой отряд (около 100 человек) — подпоручика Озерова — у деревни Златогоровой встретился с повстанцами, но ввиду их численного превосходства отступил к Белоярской слободе для соединения с поручиком Костиным, шедшим ему на помощь.
Между тем подходил отряд Гагрина. 26 февраля он штурмовал снежные валы Уткинского завода и взял его. Повстанцы потеряли 15 человек, но «от страху» сдались 587 человек. Во время преследования каратели убили еще 45 человек, взяли в плен 308 человек. В их руки попали на заводе пять пушек, много другого оружия, два знамени.
На помощь разбитым уткинским повстанцам спешил Белобородов с 425 человеками (заводские работники). Он атаковал Гагрина «с превеликим криком при пушечной пальбе». Но контратака привела к тому, что «толпа» Белобородова «с тою же скоростию, с какою вперед стремилась, в бег обращена, оставя пушки» (из рапорта А.И. Бибикова). Разбитые белобородовцы бежали на Каслинский завод к югу от Екатеринбурга.
Как и в других местах, победы карателей приводили к раскаянию местных жителей. Они присягали императрице. Но при первой же возможности (уход карателей, появление повстанческих отрядов, эмиссаров) многие из них снова вставали под знамена Пугачева.
Наступление Гагрина продолжалось — 3 марта он вступил в Гробовскую крепость, 12 марта штурмом взял Каслинский завод (потери Белобородова — 57 убитых, 420 пленных). Вскоре вступил в Екатеринбург, который был освобожден от осады или даже, по словам Дубровина, «от предстоявшей ему гибели». Остатки отряда Белобородова через Верхние и Нижние Киги поспешили на соединение с Пугачевым, другие, разбежавшиеся по окрестностям, влились в отряд Грязнова под Челябинском.
Местность между Екатеринбургом, Челябинском и Шадринском в феврале продолжала оставаться в руках восставших — местных крестьян, башкир. Многие их отряды, появившиеся в это время, во главе с предводителями, объявлявшими себя полковниками «императора», действовали чаще всего самостоятельно, независимо от пугачевского центра и друг от друга. Один из таких предводителей, Матвей Евсевьев, назвавший себя капралом, вместе с шестью повстанцами явился в село Теченское. Ему навстречу вышли жители, в том числе и священники с иконами и церковным пением, звонили колокола. Евсевьев, не дойдя 200 сажен до церкви, остановился. То же сделали встречающие. В наступившей тишине писчик Лебедев дребезжащим голосом читал манифест Пугачева. Затем капрал вместе с жителями отмечал торжественное событие в питейном доме. Пройдя в мирскую избу, он приказал сжечь все дела, что и было сделано публично, на площади. Вместо снятых со своих должностей старосты и выборного Евсевьев назначил из местных крестьян новых представителей власти — атамана и есаула. Мирскую избу переименовали в станичную. Забрав казну и пушку, а также теченского целовальника, капрал, провожаемый крестьянами и казаками, возвратился в Миасскую крепость, где находился повстанческий отряд Михаила Ражева.
Подобные же события происходили и во многих других селениях этого и других районов, охваченных восстанием.
Продолжалась осада Долматова монастыря и Шадринска. Но второй из них в конце февраля освободил от осады отряд майора Жолобова. А 23 февраля в него вступил отряд генерал-поручика Деколонга. Он отсиживался в городе, опасаясь из-за многочисленности восставших, которые действовали вокруг, выйти из него, например к Долматову. «Я здесь, — писал он в рапорте Бибикову 27 февраля, — а вокруг меня и за мною в Сибирской губернии, по большой почтовой дороге к Тюмени, сие зло, прорвавшись, начинает пылать».
Осаду с Долматова повстанцы сняли 1 марта при известии о приближении трехтысячного войска Деколонга. Последний действительно посылал из Шадринска в разные стороны карательные отряды, которые разбивали небольшие партии повстанцев. Но сам на поход не решался.
Против отрядов, действовавших в районе Кургана и Краснослободска, Тюмени и Туринска, выслал карательные команды сибирский губернатор Чичерин. Один из них (1,9 тысячи человек во главе с майором Салмановым) занял Курганскую слободу. Но перешедшие на сторону восставших (их было до 3 тысяч) крестьяне из этого отряда выдали им всех офицеров (Салманова и других), которых тут же повесили. Подошедший вскоре майор Эртман с 13-й полевой командой, пришедший по распоряжению Чичерина из Кузнецка, в нескольких сражениях разбил их и 24 марта занял Курган.
Такая же судьба постигла отряды инсургентов под Краснослободском, Тюменью и Туринском. Оставшиеся в живых разбегались. Предводителей отсылали в Тобольск. Жители давали присягу. Каратели «навели порядок» на дальней восточной периферии движения.
Исетская провинция, север Оренбургской губернии еще не были «замирены». Бездеятельность и нерешительность местного военного командования в лице Деколонга, откровенно боявшегося повстанцев, имели важные последствия — именно в этот район устремились Пугачев и его сподвижники после мартовских поражений главной армии и войска Чики-Зарубина.
Трагический исход событий, связанных с осадой Уфы, был подготовлен концентрацией правительственных сил, их наступлением со стороны Казани, в районе Ново-Московской дороги. Здесь, помимо отрядов, подчиненных генералу Голицыну и двигавшихся на юг, к Оренбургу, действовали другие: на восток от Казани, севернее Камы вплоть до впадения в нее Вятки — отряд капитана Кардашевского;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118