у русских геологов-де особая доля: познать планету, исключив познание России, невозможно, а ч е р е з Россию можно. Ибо отличается она «замечательными геологическими особенностями, изучение которых пролило новый свет на геологическую науку, вмещающую в себе, к слову сказать, выводы всех других наук, относящихся к нашей планете». Эти слова Карпинского очень актуальны теперь, когда взоры ученых и философов науки обратились к геологии, ибо в ней сходятся астрономия, биология, химия и физика, а кроме них, и еще нечто специфическое, что и есть наука о З е м л е. И в связи с этим с особой симпатией вспоминаются «Очерки» Карпинского, в которых используются данные различных наук и восстанавливается история Земли — не всей, и даже не всей России, лишь Европейской ее части, однако Европейская Россия, как показал Карпинский, может рассматриваться как своеобразный испытательный полигон геологии. Объясняется это тем, что Европейская Россия — от Урала до Карпат — испытала спокойное геологическое развитие. Карпинский выделяет две «области развития» земной коры: спокойную и активную, по тогдашней терминологии, столовые регионы и горные кряжи. Европейская Россия относится к первой. Для решения теоретических задач выделяет Карпинский «простоту ее геологического строения, вызываемую спокойным ходом геологических событий, не затемненных в большинстве случаев последующими явлениями, которые могли бы нарушить первоначальное взаимное отношение между геологическими образованиями различной древности или в сильной степени изменить их минеральный (петрографический) характер».
(В виде курьеза, а может быть, повода для серьезных размышлений укажем на то, что Карпинский склонен усматривать непосредственную связь между геологическим строением территории и «характером преобладающей деятельности живущего там населения». В самом деле, от геологического строения зависит распределение полезных ископаемых, растительности и сточных вод, а это не остается же без влияния на жизнь людей! Таким образом, спокойный характер славян не есть ли — пусть отдаленное — производное от спокойного характера геологического развития? Возможно, тут сказалось юношеское увлечение Боклем.)
Историческая геология — особый отдел науки, занятый реконструкцией геологической истории, начинал свое развитие и становление на глазах Карпинского, и он сам был деятельным участником этого процесса, результат которого имел неожиданные последствия для практической разведки, о чем поначалу даже трудно было подозревать. «Отдел этот старается восстановить все фазы или периоды развития нашей планеты, старается показать, какое в каждом из этих периодов было распределение суши и морей, какие возникали тогда горные и речные системы, стремится восстановить характер и размеры вулканической деятельности в течение каждого периода, выяснить все те явления, которыми обусловливались упомянутые физико-географические изменения; наконец, историческая геология имеет также целью восстановить климатические условия минувших периодов и показать, какой характер имели жившие тогда организмы и какое было распределение их по поверхности земли. Одним словом, то, что по отношению к современному состоянию земли составляет предмет изучения лиц весьма различных специальностей, то по отношению к минувшим временам стремится выяснить историческая геология». (Это классическое определение вошло в учебники геологии и без изменения сохраняется по сю пору.)
Грандиозная задача! И тут яснее становится, чем «Очерки» в свое время поразили ученых. «А.П.Карпинский, — пишет академик Д.В.Наливкин, — один из первых, если не первый, построил свою работу на двух основных положениях: 1) каждое геологическое явление представляет только этап, отдельное звено в непрерывно идущем и развивающемся историческом процессе; 2) каждое геологическое явление можно правильно понять, лишь изучая его во взаимоотношениях с другими смежными явлениями».
И далее: «Карпинский впервые с необыкновенной ясностью и полнотой показал развитие геологического процесса. Существовавшие ранее неподвижные, оторванные одно от другого построения сменились стройной картиной величественного процесса развития лика Земли, картиной непрерывной и поразительной смены морей и суши, картиной непрерывной борьбы двух противоположностей — трансгрессии и регрессии, наступания и отступания моря».
Историческая реконструкция, предпринятая Александром Петровичем, обнимает немыслимое количество времени — приблизительно тридцать миллионов лет; и Карпинский, разумеется, не может не задуматься о начале всех начал на Земле, то есть, переводя на язык геологии, о первоначальной коре и зарождении жизни. Собственно, если не ударяться в натурфилософские мистификации, следует решить вопрос, являются ли подлинно древнейшие из найденных пород остатками первоначальной коры, а древнейшие следы жизни — остатками первожизни? Вывод: не являются. Нелишне напомнить читателю, что вывод сделан в конце 80-х годов прошлого столетия, когда он вовсе не казался аксиоматичным, как сейчас. «С предположением, что основные (фундаментальные) породы представляют первичную земную кору, — спорит Карпинский, — нельзя согласиться. Первоначальная твердая оболочка Земли, судя по всему нам известному, не могла иметь характера гнейса и подобных пород. Оболочка эта уничтожена начисто...» То же самое произошло с первыми следами жизни. «Известный нам древнейший так называемый кембрийский органический мир отделяется от действительного первобытного населения Земли промежутком времени не меньшим, чем промежуток, протекший от кембрийского периода до настоящего времени. Но древнейшие органические остатки, эти наиболее ценные памятники давно минувшего прошедшего, исчезли, как не сохранились в нормальном виде и породы первичных (докембрийских) периодов. И едва ли не будет справедливо сказать, что до сих пор мы имели возможность изучать лишь последние страницы того большого тома, который составляет полную историю Земли. Нередко мы можем наблюдать, говоря фигурально, и более ранние части этой книги, но письмена в них уничтожились и самый материал, на котором они были написаны, изменился до неузнаваемости».
Этот кардинальный вывод не поколеблен до сих пор, а в свое время он спас науку от ненужных поисков (и спекуляций на таких поисках). Основываясь на нем, Карпинский различает «два больших периода: и с т о р и ч е с к и й и д о и с т о р и ч е с к и й (разрядка его. — Я.К.). Последний обнимает весь докембрийский период... Все попытки разъяснить физико-географические условия Земли в прошедшие геологические эпохи возможны только в пределах исторического периода».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
(В виде курьеза, а может быть, повода для серьезных размышлений укажем на то, что Карпинский склонен усматривать непосредственную связь между геологическим строением территории и «характером преобладающей деятельности живущего там населения». В самом деле, от геологического строения зависит распределение полезных ископаемых, растительности и сточных вод, а это не остается же без влияния на жизнь людей! Таким образом, спокойный характер славян не есть ли — пусть отдаленное — производное от спокойного характера геологического развития? Возможно, тут сказалось юношеское увлечение Боклем.)
Историческая геология — особый отдел науки, занятый реконструкцией геологической истории, начинал свое развитие и становление на глазах Карпинского, и он сам был деятельным участником этого процесса, результат которого имел неожиданные последствия для практической разведки, о чем поначалу даже трудно было подозревать. «Отдел этот старается восстановить все фазы или периоды развития нашей планеты, старается показать, какое в каждом из этих периодов было распределение суши и морей, какие возникали тогда горные и речные системы, стремится восстановить характер и размеры вулканической деятельности в течение каждого периода, выяснить все те явления, которыми обусловливались упомянутые физико-географические изменения; наконец, историческая геология имеет также целью восстановить климатические условия минувших периодов и показать, какой характер имели жившие тогда организмы и какое было распределение их по поверхности земли. Одним словом, то, что по отношению к современному состоянию земли составляет предмет изучения лиц весьма различных специальностей, то по отношению к минувшим временам стремится выяснить историческая геология». (Это классическое определение вошло в учебники геологии и без изменения сохраняется по сю пору.)
Грандиозная задача! И тут яснее становится, чем «Очерки» в свое время поразили ученых. «А.П.Карпинский, — пишет академик Д.В.Наливкин, — один из первых, если не первый, построил свою работу на двух основных положениях: 1) каждое геологическое явление представляет только этап, отдельное звено в непрерывно идущем и развивающемся историческом процессе; 2) каждое геологическое явление можно правильно понять, лишь изучая его во взаимоотношениях с другими смежными явлениями».
И далее: «Карпинский впервые с необыкновенной ясностью и полнотой показал развитие геологического процесса. Существовавшие ранее неподвижные, оторванные одно от другого построения сменились стройной картиной величественного процесса развития лика Земли, картиной непрерывной и поразительной смены морей и суши, картиной непрерывной борьбы двух противоположностей — трансгрессии и регрессии, наступания и отступания моря».
Историческая реконструкция, предпринятая Александром Петровичем, обнимает немыслимое количество времени — приблизительно тридцать миллионов лет; и Карпинский, разумеется, не может не задуматься о начале всех начал на Земле, то есть, переводя на язык геологии, о первоначальной коре и зарождении жизни. Собственно, если не ударяться в натурфилософские мистификации, следует решить вопрос, являются ли подлинно древнейшие из найденных пород остатками первоначальной коры, а древнейшие следы жизни — остатками первожизни? Вывод: не являются. Нелишне напомнить читателю, что вывод сделан в конце 80-х годов прошлого столетия, когда он вовсе не казался аксиоматичным, как сейчас. «С предположением, что основные (фундаментальные) породы представляют первичную земную кору, — спорит Карпинский, — нельзя согласиться. Первоначальная твердая оболочка Земли, судя по всему нам известному, не могла иметь характера гнейса и подобных пород. Оболочка эта уничтожена начисто...» То же самое произошло с первыми следами жизни. «Известный нам древнейший так называемый кембрийский органический мир отделяется от действительного первобытного населения Земли промежутком времени не меньшим, чем промежуток, протекший от кембрийского периода до настоящего времени. Но древнейшие органические остатки, эти наиболее ценные памятники давно минувшего прошедшего, исчезли, как не сохранились в нормальном виде и породы первичных (докембрийских) периодов. И едва ли не будет справедливо сказать, что до сих пор мы имели возможность изучать лишь последние страницы того большого тома, который составляет полную историю Земли. Нередко мы можем наблюдать, говоря фигурально, и более ранние части этой книги, но письмена в них уничтожились и самый материал, на котором они были написаны, изменился до неузнаваемости».
Этот кардинальный вывод не поколеблен до сих пор, а в свое время он спас науку от ненужных поисков (и спекуляций на таких поисках). Основываясь на нем, Карпинский различает «два больших периода: и с т о р и ч е с к и й и д о и с т о р и ч е с к и й (разрядка его. — Я.К.). Последний обнимает весь докембрийский период... Все попытки разъяснить физико-географические условия Земли в прошедшие геологические эпохи возможны только в пределах исторического периода».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92