Вот в старое время были брошюры: «Кто чем живет?» или «Что нужно знать каждому рабочему?». С этой брошюры начинали свое политэкономическое образование многие рабочие. Нам теперь нужны брошюры посерьезнее, поглубже, но такие популярные брошюры нужны.
В наших лекциях мало глубины, но они кое-что дают. Надо для лекций выезжать иногда и на места. Вообще для идеологической работы, для проверок надо выезжать на места, недели на две.
В идеологическую комиссию надо включить Шепилова, Чеснокова, Румянцева, Юдина, Суслова. Кого ещё? И надо создать секретариат комиссии…
На этом совещание в 23 часа вечера закончилось. Вслед за этим состоялось назначение меня Председателем Постоянной комиссии по идеологическим вопросам ЦК КПСС. В силу неисповедимости путей господних мне отвели на пятом этаже в ЦК кабинет, который, после реконструкции этого здания, числился кабинетом Сталина. Но Сталин постоянно работал в Кремле, здесь не бывал. Теперь, видимо, считаясь с тем большим значением, которое Сталин придавал Идеологической комиссии, его пустовавший кабинет отдали комиссии.
Началась новая полоса моей жизни. Я по-прежнему жил в «партизанском домике» в Пушкино и занимался учебником политической экономии. Но теперь приходилось отлучаться в Москву для организации аппарата комиссии и проведения ее текущей работы. Я делал это с нелегким сердцем: научная работа очень ревнива, она требует всей полноты мысли и чувств к себе и не хочет делить их ни с кем. Но долг есть долг. И я часть времени должен был отдавать теперь новой, очень важной и прекрасной даме — Идеологической комиссии, хотя сердце влекло меня в «партизанский домик».
Как-то в середине ноября 1952 года М. Суслов сказал мне, что на Президиуме ЦК снова обсуждался вопрос о «Правде».
— Л. Ильичев явно не соответствует требованиям главного редактора, и его решено снять. Имеется в виду назначить на этот пост вас.
Я в самых энергичных тонах высказал свои возражения и просьбу не решать таким образом вопрос обо мне. Но М. Суслов сказал, что очень сомневается, что намерение в отношении меня может быть пересмотрено.
Воспользовавшись представившимся в эти дни случаем переговорить со Сталиным, я настойчиво просил его не назначать меня на работу в «Правду». Изложив несколько, как мне казалось, убедительных общих доводов, я сказал:
— Мне оказана великая честь работать над учебником политической экономии. Вы говорили, какое огромное значение придает партия созданию этого учебника. Я — автор целого ряда глав. Кроме того, мы с товарищем Островитяновым выполняем работу по сведению воедино и редактированию глав, написанных другими авторами. Мой уход из авторского коллектива может задержать сдачу учебника в срок.
— Никто не собирается освобождать вас от работы над учебником. Зачем это? Работайте и над учебником, и в «Правде».
— Боюсь, что это окажется практически невозможным. «Правда» — дело серьезное. Нужно отвечать за каждое слово.
— Конечно, серьезное. Но разве быть редактором «Правды» — это значит торчать в редакции день и ночь? Это совсем не нужно. Редактор должен обеспечить правильную политическую линию в газете. Направление. Задавать тон. Лично редактировать лишь самое главное и решающее. Остальное должен делать секретариат редакции. Секретариат — это генштаб. Подберите хороший секретариат. Можно иметь не одного секретаря, а двух, посменно. Секретариат — душа редакции, а вы — дирижируйте.
Я сказал, что есть ряд товарищей, которые гораздо лучше, чем я, подготовлены для этой высокой роли.
— Например?
— Например, товарищ Поспелов. Он, помимо всего прочего, старый газетчик, долго работал в «Правде».
— Кто? Поспелов?!
Сталин скрестил кисти рук в нижней части живота, запрокинул голову назад и долго, отрывисто и глухо смеялся.
— Предлагать Поспелова — значит не понимать, что такое «Правда». Ведь он весь протух. Он смотрит назад, а не вперед. Как можно повседневно руководить идеологической, политической (и не только политической) работой такой большой партии, как наша? Только через печать. Как можно руководить самой печатью? Только через «Правду». Это — газета газет. Должна быть газетой газет. А «Правда» совсем измельчала. На ряде фактов мы убедились, что Ильичев — марксистски неграмотный человек. Невежественный человек. Ему нужно поучиться в партшколе. Так что придется вам браться за «Правду». А чтобы трудно не было, подберите себе толковых помощников. Поспелов вам нравится? — иронически сказал Сталин. — Ну, что же, пожалуйста, возьмите себе Поспелова помощником, заместителем… Кого ещё хотите? Можно иметь в «Правде» двух редакторов: один — главный, другой — редактор. Подумайте… И внесите на ЦК свои предложения: как нам улучшить «Правду».
Всё было кончено. С тяжелым чувством принимался я за новое дело. У меня не было влечения к газетной работе. Я ушел добровольцем на фронт с научной работы. Считал её своим призванием. И мечтал снова вернуться в лоно Академии наук. У меня был задуман и начат ряд экономических исследований. И мне очень хотелось их завершить… Но долг есть долг. И я со всей добросовестностью принялся за налаживание дел в «Правде». Вскоре я представил на рассмотрение Президиума проект постановления ЦК о «Правде»: задачи, структуры, персональные назначения членов редколлегии и редакторов по отделам. Вопрос на Президиуме прошел как-то легко и быстро. Сталин хорошо выглядел и почему-то был очень весел: шутил, смеялся и был очень демократичен.
— Вот Шепилов говорил мне, что «Правду» трудно вести. Конечно, трудно. Я думал, что может назначить двух редакторов?
Здесь все шумно начали возражать:
— Нет, будет двоевластие… Порядка не будет… Спросить будет не с кого…
— Ну, я вижу, народ меня не поддерживает. Что ж, куда народ — туда и я.
Сталин вынул при этом изо рта трубку и мундштуком сделал движения вправо и влево, демонстрируя, что он готов идти за народом и туда, и сюда.
Смеялись все…
— Ну, давайте примем то, что написано в проекте: редактор — один, секретаря — два: один выпускает номер, другой готовит следующий. Как, тут не будет оппортунизма? Нет? Тогда приняли.
Так началась моя новая и, надо сказать, трудная жизнь. Прошло совсем немного времени, и вот однажды я сидел в своем рабочем кабинете в «Правде». Готовили очередной номер газеты на 6-е марта 1953 года.
Около 10 часов вечера зазвонил кремлевский телефон. Я взял трубку и услышал ту фразу, о которой уже говорил в начале:
— Товарищ Шепилов? Говорит Суслов. Только что скончался Сталин. Мы все на «ближней» даче. Приезжайте немедленно сюда. Свяжитесь с Чернухой и приезжайте возможно скорей…
Схватка
Почему при Сталине снижали цены. Падение короля Фарука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
В наших лекциях мало глубины, но они кое-что дают. Надо для лекций выезжать иногда и на места. Вообще для идеологической работы, для проверок надо выезжать на места, недели на две.
В идеологическую комиссию надо включить Шепилова, Чеснокова, Румянцева, Юдина, Суслова. Кого ещё? И надо создать секретариат комиссии…
На этом совещание в 23 часа вечера закончилось. Вслед за этим состоялось назначение меня Председателем Постоянной комиссии по идеологическим вопросам ЦК КПСС. В силу неисповедимости путей господних мне отвели на пятом этаже в ЦК кабинет, который, после реконструкции этого здания, числился кабинетом Сталина. Но Сталин постоянно работал в Кремле, здесь не бывал. Теперь, видимо, считаясь с тем большим значением, которое Сталин придавал Идеологической комиссии, его пустовавший кабинет отдали комиссии.
Началась новая полоса моей жизни. Я по-прежнему жил в «партизанском домике» в Пушкино и занимался учебником политической экономии. Но теперь приходилось отлучаться в Москву для организации аппарата комиссии и проведения ее текущей работы. Я делал это с нелегким сердцем: научная работа очень ревнива, она требует всей полноты мысли и чувств к себе и не хочет делить их ни с кем. Но долг есть долг. И я часть времени должен был отдавать теперь новой, очень важной и прекрасной даме — Идеологической комиссии, хотя сердце влекло меня в «партизанский домик».
Как-то в середине ноября 1952 года М. Суслов сказал мне, что на Президиуме ЦК снова обсуждался вопрос о «Правде».
— Л. Ильичев явно не соответствует требованиям главного редактора, и его решено снять. Имеется в виду назначить на этот пост вас.
Я в самых энергичных тонах высказал свои возражения и просьбу не решать таким образом вопрос обо мне. Но М. Суслов сказал, что очень сомневается, что намерение в отношении меня может быть пересмотрено.
Воспользовавшись представившимся в эти дни случаем переговорить со Сталиным, я настойчиво просил его не назначать меня на работу в «Правду». Изложив несколько, как мне казалось, убедительных общих доводов, я сказал:
— Мне оказана великая честь работать над учебником политической экономии. Вы говорили, какое огромное значение придает партия созданию этого учебника. Я — автор целого ряда глав. Кроме того, мы с товарищем Островитяновым выполняем работу по сведению воедино и редактированию глав, написанных другими авторами. Мой уход из авторского коллектива может задержать сдачу учебника в срок.
— Никто не собирается освобождать вас от работы над учебником. Зачем это? Работайте и над учебником, и в «Правде».
— Боюсь, что это окажется практически невозможным. «Правда» — дело серьезное. Нужно отвечать за каждое слово.
— Конечно, серьезное. Но разве быть редактором «Правды» — это значит торчать в редакции день и ночь? Это совсем не нужно. Редактор должен обеспечить правильную политическую линию в газете. Направление. Задавать тон. Лично редактировать лишь самое главное и решающее. Остальное должен делать секретариат редакции. Секретариат — это генштаб. Подберите хороший секретариат. Можно иметь не одного секретаря, а двух, посменно. Секретариат — душа редакции, а вы — дирижируйте.
Я сказал, что есть ряд товарищей, которые гораздо лучше, чем я, подготовлены для этой высокой роли.
— Например?
— Например, товарищ Поспелов. Он, помимо всего прочего, старый газетчик, долго работал в «Правде».
— Кто? Поспелов?!
Сталин скрестил кисти рук в нижней части живота, запрокинул голову назад и долго, отрывисто и глухо смеялся.
— Предлагать Поспелова — значит не понимать, что такое «Правда». Ведь он весь протух. Он смотрит назад, а не вперед. Как можно повседневно руководить идеологической, политической (и не только политической) работой такой большой партии, как наша? Только через печать. Как можно руководить самой печатью? Только через «Правду». Это — газета газет. Должна быть газетой газет. А «Правда» совсем измельчала. На ряде фактов мы убедились, что Ильичев — марксистски неграмотный человек. Невежественный человек. Ему нужно поучиться в партшколе. Так что придется вам браться за «Правду». А чтобы трудно не было, подберите себе толковых помощников. Поспелов вам нравится? — иронически сказал Сталин. — Ну, что же, пожалуйста, возьмите себе Поспелова помощником, заместителем… Кого ещё хотите? Можно иметь в «Правде» двух редакторов: один — главный, другой — редактор. Подумайте… И внесите на ЦК свои предложения: как нам улучшить «Правду».
Всё было кончено. С тяжелым чувством принимался я за новое дело. У меня не было влечения к газетной работе. Я ушел добровольцем на фронт с научной работы. Считал её своим призванием. И мечтал снова вернуться в лоно Академии наук. У меня был задуман и начат ряд экономических исследований. И мне очень хотелось их завершить… Но долг есть долг. И я со всей добросовестностью принялся за налаживание дел в «Правде». Вскоре я представил на рассмотрение Президиума проект постановления ЦК о «Правде»: задачи, структуры, персональные назначения членов редколлегии и редакторов по отделам. Вопрос на Президиуме прошел как-то легко и быстро. Сталин хорошо выглядел и почему-то был очень весел: шутил, смеялся и был очень демократичен.
— Вот Шепилов говорил мне, что «Правду» трудно вести. Конечно, трудно. Я думал, что может назначить двух редакторов?
Здесь все шумно начали возражать:
— Нет, будет двоевластие… Порядка не будет… Спросить будет не с кого…
— Ну, я вижу, народ меня не поддерживает. Что ж, куда народ — туда и я.
Сталин вынул при этом изо рта трубку и мундштуком сделал движения вправо и влево, демонстрируя, что он готов идти за народом и туда, и сюда.
Смеялись все…
— Ну, давайте примем то, что написано в проекте: редактор — один, секретаря — два: один выпускает номер, другой готовит следующий. Как, тут не будет оппортунизма? Нет? Тогда приняли.
Так началась моя новая и, надо сказать, трудная жизнь. Прошло совсем немного времени, и вот однажды я сидел в своем рабочем кабинете в «Правде». Готовили очередной номер газеты на 6-е марта 1953 года.
Около 10 часов вечера зазвонил кремлевский телефон. Я взял трубку и услышал ту фразу, о которой уже говорил в начале:
— Товарищ Шепилов? Говорит Суслов. Только что скончался Сталин. Мы все на «ближней» даче. Приезжайте немедленно сюда. Свяжитесь с Чернухой и приезжайте возможно скорей…
Схватка
Почему при Сталине снижали цены. Падение короля Фарука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112