«Китайцам вход воспрещен!»
Иностранные кварталы Шанхая — это роскошные особняки и небоскребы, комфортабельные магазины, кафе, клубы, бассейны, массажные, злачные заведения, рассчитанные на все прихоти и похоти. Но мы посмотрели и другой Шанхай, который не успел ещё за эти пять л сбросить с себя обличив тяжкого колониального прошлого, Шанхай мрачных закоулков с жалкими хибарками, слепленными из глины, кусков фанеры, жести, не убогими лавчонками и харчевнями. Недаром же по всему миру самые жуткие трущобы именуются «шанхаями».
Взрослые и дети не знали здесь ни чистого воздуха, ни зелени, ни чистой питьевой воды. Миллионы людей рождались в ужасающей нищете, несли на себе груз бесчисленных болезней и поколение за поколением сходили в могилу, не изведав никаких радостей жизни.
Здесь разбросаны были многочисленные курильни опиума, главными поставщиками которого были англичане; армии женщин, потерявших всякие надежды на трудовую жизнь, оказывались вовлеченными в проституцию. Здесь гнездились всяческие притоны преступников, и гангстерские шайки терроризировали беззащитное население.
Вечером Шанхайский горком партии устроил в честь нашей делегации торжественный ужин. Присутствовали городские власти и кое-кто из высшей интеллигенции. Хрущев много ел. Много пил. Как обычно, рассказывал анекдоты про Микояна. В разной связи упоминал, что в детстве он «пас скотину», а потом «работал шахтером».
На этом ужине я впервые столкнулся с богатствами и экзотичностью китайской кухни.
В Пекине у нас была особая резиденция и своя, независимая от китайцев, кухня. Всё готовилось своими поварами из продуктов, доставлявшихся самолетами из Москвы. Хрущев был большим гурманом с рассейским размахом.
Известно, насколько строг к себе и неприхотлив в еде был Ленин и его семья. Эту сторону быта Ленина наглядно отображает его квартира в Кремле. Друзья и соратники Ленина рассказывают, что даже после перехода к нэпу, когда голодные времена в стране миновали, суп и скромное второе на обед, чай с повидлом и бутерброд на ужин были нормой в семье Ленина. Гостям, своим и иностранным, с трудом наскребалось то же. Аналогичной строгостью к себе и большой воздержанностью отличались и соратники Ленина.
У Сталина на «ближней» даче во время довольно частых званых ужинов для зарубежных коммунистических лидеров, конструкторов, дипломатов, военных, писателей, других приглашенных лиц было побогаче, чем у Ленина. Но в общем всё было довольно скромно и просто. Не было особого обилия блюд. Не было никакой прислуги: каждый подходил к столу и накладывал себе на тарелку то, что ему хотелось.
У Хрущева еда занимала весьма важное место в жизни. С водворением его у кормила власти появилась большая армия специальной челяди, которая удовлетворяла аппетиты Хрущева не только у него на городской квартире и на даче, но и в любом общественном месте, где он был в данный момент.
Хрущев любил еду жирную, наваристую: борщи с мясом, сало, свинину в разных видах, блины со сметаной, вареники, галушки опять-таки с маслом и со сметаной, пельмени, всякие острые и жирные закуски. Ел он всё это помногу и так же щедро запивал водкой либо коньяком. Поэтому еда следовала за ним всюду. Где бы не был Хрущев, какими бы делами не был занят: в Кремле, на Пленуме ЦК, на заседании Политбюро, на сессии Верховного Совета, на трибуне Мавзолея, на стадионе в Лужниках, в Большом театре — всюду, на всякий случай, всегда его и его возможных спутников ожидала горячая, обильная пища и разнообразный набор напитков.
В Пекине хрущевский культ еды ничем не был нарушен. Один из домиков нашей резиденции был отведен под столовую. Сюда мы все, члены делегации, собирались на трапезы и здесь нам представлялись все изысканные яства по-московски. Заведовал нашим питанием министр государственной безопасности И.А. Серов. Этим он занимался и в последующих поездках, а также на всяких встречах в Москве. Хрущев был очень привередлив в еде и частенько покрикивал:
— Серов! Почему суп не горячий?
— Иван Александрович! Ты что, решил нас несолеными отбивными кормить?
—Серов! А вобла есть?
Серов, присаживавшийся обычно к краю стола, на окрик Хрущева срывался с места и мчался на кухню поправлять дело.
Я смотрел на эти сцены, слушал эти окрики и невольно думал: в какое холопское, унизительное положение ставит себя человек, являющийся членом ЦК, министром государственной безопасности, генералом армии! Разве мог бы допустить что-либо подобное в отношении себя Феликс Дзержинский хоть в тысячной доле? Впрочем, уже одно это сопоставление — Дзержинский и Серов — является оскорбительным для великого рыцаря революции Дзержинского.
Покидая Пекин, мы каждый раз становились потребителями китайской национальной кухни. И Хрущев, поглощая в достатке китайские блюда, не переставал поучать и нас:
— Довольно, довольно галушки да борщи есть. Надо приобщаться к национальной пище. Вот пускай Николай Михайлович (Шверник) попробует жареных змей, а Ядгар (Насриддинова) — тушеную собачку.
Мне было особенно трудно, т. к. из-за язвы желудка я много лет находился на строгой диете. А китайская кухня, помимо всего прочего, включает в себя и острое, и жирное, и ароматические пряности и травы.
Впрочем, некоторые наши посольские работники, жившие подолгу во Франции, Швейцарии, Америке и, как говорится, видавшие виды, уверяли меня, что китайская кухня — самая богатая, самая вкусная, самая изысканная в мире. Только первое время она настораживает своей необычностью, а вскоре-де познаются её неповторимые достоинства. Я и не помышлял сомневаться в этих оценках бывалых гурманов и, верный законам гостеприимства, вел себя безупречно.
Те же бывалые люди говорили мне, что на званых обедах китайского императора количество разных блюд исчислялось многими сотнями. Яне знаю, сколько блюд подавали нам на торжественном ужине в Шанхае, но некоторые из них я запомнил.
Среди закусок были разнообразные трепанги, блюда из овощей и рыбы. Из экзотических же закусок были предложены: куриные яйца, выдержанные специальным образом в земле несколько месяцев и ставшие от этого черно-мраморными; молодая люфа (мочалка) в маринаде; улитки с цветной капустой; корни морского лотоса; голубиные яйца с морской травой и другие.
Среди первых блюд мне понравился суп из ласточкина гнезда. Наши ласточки строят гнезда из глины. Строительным материалом для гнезд ласточек в Китае служат мелкие рыбешки. Суп, сделанный из таких гнезд, специально обработанных и приготовленных, — это вкусно и душисто. Из первых блюд китайская кухня знает и такие: суп из сухого бамбука; суп из морских лилий; суп из плавников акулы.
Бесконечно разнообразие вторых блюд:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Иностранные кварталы Шанхая — это роскошные особняки и небоскребы, комфортабельные магазины, кафе, клубы, бассейны, массажные, злачные заведения, рассчитанные на все прихоти и похоти. Но мы посмотрели и другой Шанхай, который не успел ещё за эти пять л сбросить с себя обличив тяжкого колониального прошлого, Шанхай мрачных закоулков с жалкими хибарками, слепленными из глины, кусков фанеры, жести, не убогими лавчонками и харчевнями. Недаром же по всему миру самые жуткие трущобы именуются «шанхаями».
Взрослые и дети не знали здесь ни чистого воздуха, ни зелени, ни чистой питьевой воды. Миллионы людей рождались в ужасающей нищете, несли на себе груз бесчисленных болезней и поколение за поколением сходили в могилу, не изведав никаких радостей жизни.
Здесь разбросаны были многочисленные курильни опиума, главными поставщиками которого были англичане; армии женщин, потерявших всякие надежды на трудовую жизнь, оказывались вовлеченными в проституцию. Здесь гнездились всяческие притоны преступников, и гангстерские шайки терроризировали беззащитное население.
Вечером Шанхайский горком партии устроил в честь нашей делегации торжественный ужин. Присутствовали городские власти и кое-кто из высшей интеллигенции. Хрущев много ел. Много пил. Как обычно, рассказывал анекдоты про Микояна. В разной связи упоминал, что в детстве он «пас скотину», а потом «работал шахтером».
На этом ужине я впервые столкнулся с богатствами и экзотичностью китайской кухни.
В Пекине у нас была особая резиденция и своя, независимая от китайцев, кухня. Всё готовилось своими поварами из продуктов, доставлявшихся самолетами из Москвы. Хрущев был большим гурманом с рассейским размахом.
Известно, насколько строг к себе и неприхотлив в еде был Ленин и его семья. Эту сторону быта Ленина наглядно отображает его квартира в Кремле. Друзья и соратники Ленина рассказывают, что даже после перехода к нэпу, когда голодные времена в стране миновали, суп и скромное второе на обед, чай с повидлом и бутерброд на ужин были нормой в семье Ленина. Гостям, своим и иностранным, с трудом наскребалось то же. Аналогичной строгостью к себе и большой воздержанностью отличались и соратники Ленина.
У Сталина на «ближней» даче во время довольно частых званых ужинов для зарубежных коммунистических лидеров, конструкторов, дипломатов, военных, писателей, других приглашенных лиц было побогаче, чем у Ленина. Но в общем всё было довольно скромно и просто. Не было особого обилия блюд. Не было никакой прислуги: каждый подходил к столу и накладывал себе на тарелку то, что ему хотелось.
У Хрущева еда занимала весьма важное место в жизни. С водворением его у кормила власти появилась большая армия специальной челяди, которая удовлетворяла аппетиты Хрущева не только у него на городской квартире и на даче, но и в любом общественном месте, где он был в данный момент.
Хрущев любил еду жирную, наваристую: борщи с мясом, сало, свинину в разных видах, блины со сметаной, вареники, галушки опять-таки с маслом и со сметаной, пельмени, всякие острые и жирные закуски. Ел он всё это помногу и так же щедро запивал водкой либо коньяком. Поэтому еда следовала за ним всюду. Где бы не был Хрущев, какими бы делами не был занят: в Кремле, на Пленуме ЦК, на заседании Политбюро, на сессии Верховного Совета, на трибуне Мавзолея, на стадионе в Лужниках, в Большом театре — всюду, на всякий случай, всегда его и его возможных спутников ожидала горячая, обильная пища и разнообразный набор напитков.
В Пекине хрущевский культ еды ничем не был нарушен. Один из домиков нашей резиденции был отведен под столовую. Сюда мы все, члены делегации, собирались на трапезы и здесь нам представлялись все изысканные яства по-московски. Заведовал нашим питанием министр государственной безопасности И.А. Серов. Этим он занимался и в последующих поездках, а также на всяких встречах в Москве. Хрущев был очень привередлив в еде и частенько покрикивал:
— Серов! Почему суп не горячий?
— Иван Александрович! Ты что, решил нас несолеными отбивными кормить?
—Серов! А вобла есть?
Серов, присаживавшийся обычно к краю стола, на окрик Хрущева срывался с места и мчался на кухню поправлять дело.
Я смотрел на эти сцены, слушал эти окрики и невольно думал: в какое холопское, унизительное положение ставит себя человек, являющийся членом ЦК, министром государственной безопасности, генералом армии! Разве мог бы допустить что-либо подобное в отношении себя Феликс Дзержинский хоть в тысячной доле? Впрочем, уже одно это сопоставление — Дзержинский и Серов — является оскорбительным для великого рыцаря революции Дзержинского.
Покидая Пекин, мы каждый раз становились потребителями китайской национальной кухни. И Хрущев, поглощая в достатке китайские блюда, не переставал поучать и нас:
— Довольно, довольно галушки да борщи есть. Надо приобщаться к национальной пище. Вот пускай Николай Михайлович (Шверник) попробует жареных змей, а Ядгар (Насриддинова) — тушеную собачку.
Мне было особенно трудно, т. к. из-за язвы желудка я много лет находился на строгой диете. А китайская кухня, помимо всего прочего, включает в себя и острое, и жирное, и ароматические пряности и травы.
Впрочем, некоторые наши посольские работники, жившие подолгу во Франции, Швейцарии, Америке и, как говорится, видавшие виды, уверяли меня, что китайская кухня — самая богатая, самая вкусная, самая изысканная в мире. Только первое время она настораживает своей необычностью, а вскоре-де познаются её неповторимые достоинства. Я и не помышлял сомневаться в этих оценках бывалых гурманов и, верный законам гостеприимства, вел себя безупречно.
Те же бывалые люди говорили мне, что на званых обедах китайского императора количество разных блюд исчислялось многими сотнями. Яне знаю, сколько блюд подавали нам на торжественном ужине в Шанхае, но некоторые из них я запомнил.
Среди закусок были разнообразные трепанги, блюда из овощей и рыбы. Из экзотических же закусок были предложены: куриные яйца, выдержанные специальным образом в земле несколько месяцев и ставшие от этого черно-мраморными; молодая люфа (мочалка) в маринаде; улитки с цветной капустой; корни морского лотоса; голубиные яйца с морской травой и другие.
Среди первых блюд мне понравился суп из ласточкина гнезда. Наши ласточки строят гнезда из глины. Строительным материалом для гнезд ласточек в Китае служат мелкие рыбешки. Суп, сделанный из таких гнезд, специально обработанных и приготовленных, — это вкусно и душисто. Из первых блюд китайская кухня знает и такие: суп из сухого бамбука; суп из морских лилий; суп из плавников акулы.
Бесконечно разнообразие вторых блюд:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112