— Ее губы прошлись вдоль его шеи.
Ремо Дзенони понимал, что будет правильнее вылить ей водку в декольте, отвесить пару оплеух и дать коленом под зад… Вместо этого, он, напротив, обнял ее. Рука Лидии легла ему на затылок, ласково перебирая волосы. Облако духов «кэлвин клайн обессон» обволокло его, словно магическое покрывало.
— Я хочу, чтобы ты простил меня, Ремо… Я очень этого хочу…
Лидия нагнулась и поцеловала его в губы, отчего он почувствовал себя поджариваемым в микроволновке.
Лидия оторвалась от него, давая придти в себя. Ремо встал, вынул из кармана смятую банкноту, бросил на стол и пошел к выходу, держа Лидию под руку. Они шли по бару, провожаемые похотливыми взглядами бармена и других клиентов.
Ремо распахнул перед ней дверцу «порше». Садясь в машину, Лидия продемонстрировала ему великолепие своих бедер, обтянутых черными чулками. У Ремо чуть не лопнула молния на брюках.
— Ах, Ремо…
— Что, Ремо?..
— Я хочу попросить тебя о маленьком одолжении…
— Каком еще?
— Я хотела бы, чтобы ты отвез меня к твоему другу.
— Какому еще?
— К тому, что делает фальшивые документы, — улыбнулась ему Лидия.
Скрипящий лифт, измордованный шедевр барочного искусства, медленно полз в решетчатой клетке кованного железа, вокруг которой, подобно изгибам гигантской змеи, закручивалась лестница шестиэтажного старинного здания на проспекте Италия.
Лидия стояла в углу кабины. Ремо прижав ее к стене, засунув одну руку ей между бедер, другой тискал ее грудь. — Я от тебя с ума схожу, Лидия, — повторял он между поцелуями в шею. — Ты знаешь это, бэби? Знаешь?
— Конечно, знаю, Ремо. И я тоже… от тебя…
Кабина резко остановилась, так, что Ремо едва не упал. С сожалением он оторвался от Лидии, распахнул створки двери кованного же железа, пропустил Лидию на лестничную площадку пятого этажа. Они остановились у дверей резного дерева одной из трех квартир, выходящих на площадку.
— Давай, Пи Джей, открывай! — Ремо жал на кнопку звонка. — Пришли нуждающиеся в твоей паскудной помощи! — Ремо дважды саданул по двери кулаком. — Шевелись! Открывай скорее!
За дверью послышалось лязганье тяжелых засовов, трех, одного за другим. Дверь приоткрылась ровно настолько, насколько позволяла цепочка. Сквозь щель, в полумраке прихожей, еле различалась физиономия хозяина дома.
— Если есть, что я не тегплю, Дзенони, — сопрано человека за дверью прозвучало с жутко картавым «р», — так это бесплатное плебейское хамство.
— Хорош болтать! Давай открывай калитку!
Дверь закрылась и, звякнув цепочкой, распахнулась во всю ширь.
— Не упускаешь случая пгодемонстгиговать свое безобгазное воспитание, Дзенони?
Увидел Лидию. Расплылся в улыбке.
— А кто эта мадмуазель?
Лидия протянула руку.
— Лидия.
— Очагован! — Пи Джей склонился к руке и поцеловал с галантностью кавалера королевского двора. — Пьег Джогджо Дела Говеге, князь Вогоди…
— Князь Вороди! — хохотнул Ремо. — Князь воров, ты хотел сказать? Сколько раз ты продал свой титул, князь хренов. Три, четыре раза? Или может, девять?
Ремо оттолкнул хозяина квартиры в сторону и прошел внутрь. У Пьера Джорджио Делла Ровере, сухощавого мужчины лет пятидесяти, были седые редкие волосы и точеный классический аристократический профиль. Его шелковый халат был потерт и заштопан во многих местах.
Квартира представляла собой образец патрицианского Милана: начищенные до блеска паркетные полы, пятиметровые потолки, штукатурка в цветочек, огромные двойные двери. И абсолютная пустота. Абсолютная. Концентрированная материализация сути вакуума. Отсутствовали даже картины, о которых напоминали только темные прямоугольные следы на голых стенах.
— Вы что, переезжаете?
— Ага, — поддакнул Ремо, — в королевский дворец.
Аристократическим жестом Делла Ровере пригласил Лидию пройти в гостиную. В ней стоял только стол, заваленный бумагами, деревянная табуретка и дешевый железный шкаф. Вот и все, не считая абсурдной пустоты.
— Видишь, Лидия, — Ремо закурил сигарету, — наш расчудесный князь перешел к аскезе.
— Я не допускаю тебя в мою частную жизнь, Дзенони. От тебя лишь одни убытки.
— От меня? Это я, что ли, заставляю тебя продуваться в рулетку, покер и баккара?
— Да, — признался Делла Ровере. — С некотогых пог судьба мне не улыбается в баккага…
— Да кончай ты заливать, князек. — Ремо стряхнул пепел на паркет. — Судьба держит тебя в непотребстве уже лет десять.
— Что такое десять лет? Всего лишь быстготечный момент. Я еще вегнусь. Вы еще увидите взгожденной славу моего года.
— Ага, не забудь сделать меня кардиналом, — хмыкнул Ремо, поворачиваясь в Лидии. — Он, видишь ли, возродит славу рода. Сто миллионов — туда, двести — сюда… Продает это, закладывает — то. В конце концов однажды он проснется и не найдет даже ночного горшка. И ему останется только делать фальшивые документы для вонючих косоваров. Я прав или не прав, уцененный князь?
— Спасибо за пояснения, Ремо. — Лидии надоела эта сцена. — Давай на этом закончим, о’кей?
— Не слушайте его, моя голубка. — На лице Дела Ровере появилась печальная улыбка. — Глупая болтовня чегни нас не тгогает.
— Боже, Пи Джей, когда ты несешь такую хреновину, мне хочется свернуть тебе шею.
— Заткнись, Ремо! — Лидия обожгла его взглядом и повернулась к титулованному фальшивомонетчику. — Мне нужен паспорт.
— Эта габота тгебует большой акугатности и тщательности, сладкий ангел. — Делла Ровере поднял палец. — Я не говогю уже о солидных инвестициях.
— Насколько солидных?
— Пятьдесят миллионов.
— Пятьдесят что? — взвился Ремо. — Ты что, совсем охренел? Тебе моча в голову ударила?
— Ремо! — крикнула Лидия.
— О’кей, о’кей, — Ремо выставил вперед ладонь. — Хочешь убедиться сама, что это за старый пидор? Пожалуйста.
— Я напоминаю тебе, Дзенони, что моя жизнь гедониста носит абсолютно частный хагактег, — с сухой галантностью ответил Делла Ровере.
— Никто в этом не сомневается, князь, — заметила успокаивающе Лидия. — Вернемся к нашей маленькой сделке.
— Газумеется, миледи.
— Я могу заплатить долларами.
— Доллагами? — в глазах князя мелькнул алчный огонек.
— Долларами? — удивился Ремо.
— Я заплачу вам десять тысяч. Наличными.
— По сегодняшнему курсу это… — калькулятор в мозгу Делла Ровере сделал мгновенный пересчет, — …двадцать тги миллиона четыгеста тысяч лиг. Боюсь, что этого недостаточно, мой нежный цветок. Я — великий мастег. Лучший из лучших. Двадцать тысяч.
— Двенадцать.
— Восемнадцать.
— Пятнадцать. И на этом закончим торг.
Делла Ровере еще раз поцеловал ей руку с придворной галантностью.
— Не могу не выгазить удовольствие от деловых пегеговогов с пгелесным соединением кгасоты и класса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Ремо Дзенони понимал, что будет правильнее вылить ей водку в декольте, отвесить пару оплеух и дать коленом под зад… Вместо этого, он, напротив, обнял ее. Рука Лидии легла ему на затылок, ласково перебирая волосы. Облако духов «кэлвин клайн обессон» обволокло его, словно магическое покрывало.
— Я хочу, чтобы ты простил меня, Ремо… Я очень этого хочу…
Лидия нагнулась и поцеловала его в губы, отчего он почувствовал себя поджариваемым в микроволновке.
Лидия оторвалась от него, давая придти в себя. Ремо встал, вынул из кармана смятую банкноту, бросил на стол и пошел к выходу, держа Лидию под руку. Они шли по бару, провожаемые похотливыми взглядами бармена и других клиентов.
Ремо распахнул перед ней дверцу «порше». Садясь в машину, Лидия продемонстрировала ему великолепие своих бедер, обтянутых черными чулками. У Ремо чуть не лопнула молния на брюках.
— Ах, Ремо…
— Что, Ремо?..
— Я хочу попросить тебя о маленьком одолжении…
— Каком еще?
— Я хотела бы, чтобы ты отвез меня к твоему другу.
— Какому еще?
— К тому, что делает фальшивые документы, — улыбнулась ему Лидия.
Скрипящий лифт, измордованный шедевр барочного искусства, медленно полз в решетчатой клетке кованного железа, вокруг которой, подобно изгибам гигантской змеи, закручивалась лестница шестиэтажного старинного здания на проспекте Италия.
Лидия стояла в углу кабины. Ремо прижав ее к стене, засунув одну руку ей между бедер, другой тискал ее грудь. — Я от тебя с ума схожу, Лидия, — повторял он между поцелуями в шею. — Ты знаешь это, бэби? Знаешь?
— Конечно, знаю, Ремо. И я тоже… от тебя…
Кабина резко остановилась, так, что Ремо едва не упал. С сожалением он оторвался от Лидии, распахнул створки двери кованного же железа, пропустил Лидию на лестничную площадку пятого этажа. Они остановились у дверей резного дерева одной из трех квартир, выходящих на площадку.
— Давай, Пи Джей, открывай! — Ремо жал на кнопку звонка. — Пришли нуждающиеся в твоей паскудной помощи! — Ремо дважды саданул по двери кулаком. — Шевелись! Открывай скорее!
За дверью послышалось лязганье тяжелых засовов, трех, одного за другим. Дверь приоткрылась ровно настолько, насколько позволяла цепочка. Сквозь щель, в полумраке прихожей, еле различалась физиономия хозяина дома.
— Если есть, что я не тегплю, Дзенони, — сопрано человека за дверью прозвучало с жутко картавым «р», — так это бесплатное плебейское хамство.
— Хорош болтать! Давай открывай калитку!
Дверь закрылась и, звякнув цепочкой, распахнулась во всю ширь.
— Не упускаешь случая пгодемонстгиговать свое безобгазное воспитание, Дзенони?
Увидел Лидию. Расплылся в улыбке.
— А кто эта мадмуазель?
Лидия протянула руку.
— Лидия.
— Очагован! — Пи Джей склонился к руке и поцеловал с галантностью кавалера королевского двора. — Пьег Джогджо Дела Говеге, князь Вогоди…
— Князь Вороди! — хохотнул Ремо. — Князь воров, ты хотел сказать? Сколько раз ты продал свой титул, князь хренов. Три, четыре раза? Или может, девять?
Ремо оттолкнул хозяина квартиры в сторону и прошел внутрь. У Пьера Джорджио Делла Ровере, сухощавого мужчины лет пятидесяти, были седые редкие волосы и точеный классический аристократический профиль. Его шелковый халат был потерт и заштопан во многих местах.
Квартира представляла собой образец патрицианского Милана: начищенные до блеска паркетные полы, пятиметровые потолки, штукатурка в цветочек, огромные двойные двери. И абсолютная пустота. Абсолютная. Концентрированная материализация сути вакуума. Отсутствовали даже картины, о которых напоминали только темные прямоугольные следы на голых стенах.
— Вы что, переезжаете?
— Ага, — поддакнул Ремо, — в королевский дворец.
Аристократическим жестом Делла Ровере пригласил Лидию пройти в гостиную. В ней стоял только стол, заваленный бумагами, деревянная табуретка и дешевый железный шкаф. Вот и все, не считая абсурдной пустоты.
— Видишь, Лидия, — Ремо закурил сигарету, — наш расчудесный князь перешел к аскезе.
— Я не допускаю тебя в мою частную жизнь, Дзенони. От тебя лишь одни убытки.
— От меня? Это я, что ли, заставляю тебя продуваться в рулетку, покер и баккара?
— Да, — признался Делла Ровере. — С некотогых пог судьба мне не улыбается в баккага…
— Да кончай ты заливать, князек. — Ремо стряхнул пепел на паркет. — Судьба держит тебя в непотребстве уже лет десять.
— Что такое десять лет? Всего лишь быстготечный момент. Я еще вегнусь. Вы еще увидите взгожденной славу моего года.
— Ага, не забудь сделать меня кардиналом, — хмыкнул Ремо, поворачиваясь в Лидии. — Он, видишь ли, возродит славу рода. Сто миллионов — туда, двести — сюда… Продает это, закладывает — то. В конце концов однажды он проснется и не найдет даже ночного горшка. И ему останется только делать фальшивые документы для вонючих косоваров. Я прав или не прав, уцененный князь?
— Спасибо за пояснения, Ремо. — Лидии надоела эта сцена. — Давай на этом закончим, о’кей?
— Не слушайте его, моя голубка. — На лице Дела Ровере появилась печальная улыбка. — Глупая болтовня чегни нас не тгогает.
— Боже, Пи Джей, когда ты несешь такую хреновину, мне хочется свернуть тебе шею.
— Заткнись, Ремо! — Лидия обожгла его взглядом и повернулась к титулованному фальшивомонетчику. — Мне нужен паспорт.
— Эта габота тгебует большой акугатности и тщательности, сладкий ангел. — Делла Ровере поднял палец. — Я не говогю уже о солидных инвестициях.
— Насколько солидных?
— Пятьдесят миллионов.
— Пятьдесят что? — взвился Ремо. — Ты что, совсем охренел? Тебе моча в голову ударила?
— Ремо! — крикнула Лидия.
— О’кей, о’кей, — Ремо выставил вперед ладонь. — Хочешь убедиться сама, что это за старый пидор? Пожалуйста.
— Я напоминаю тебе, Дзенони, что моя жизнь гедониста носит абсолютно частный хагактег, — с сухой галантностью ответил Делла Ровере.
— Никто в этом не сомневается, князь, — заметила успокаивающе Лидия. — Вернемся к нашей маленькой сделке.
— Газумеется, миледи.
— Я могу заплатить долларами.
— Доллагами? — в глазах князя мелькнул алчный огонек.
— Долларами? — удивился Ремо.
— Я заплачу вам десять тысяч. Наличными.
— По сегодняшнему курсу это… — калькулятор в мозгу Делла Ровере сделал мгновенный пересчет, — …двадцать тги миллиона четыгеста тысяч лиг. Боюсь, что этого недостаточно, мой нежный цветок. Я — великий мастег. Лучший из лучших. Двадцать тысяч.
— Двенадцать.
— Восемнадцать.
— Пятнадцать. И на этом закончим торг.
Делла Ровере еще раз поцеловал ей руку с придворной галантностью.
— Не могу не выгазить удовольствие от деловых пегеговогов с пгелесным соединением кгасоты и класса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60