По всем правилам, здесь должна была находиться комната номер 13, но Дядя Саша заявил с самого начала, что расположение кабинета его устраивает, однако его, Дяди-Сашина, тонкая натура не может работать под несчастливым числом. После этого номерки с небольшим скандальчиком перевесили, и роковая единица с тройкой достались бессловесному многосемейному Потанину, который все равно родился 13 апреля и жил в 13-й квартире. Так что терять ему уже определенно было нечего.
На стук мой никто не ответил, хотя Дядя Саша явно был на месте: его голос, доносившийся из-за двери, трудно было спутать с чем-то иным. Слов, впрочем, не было слышно, да они и не были нужны.
— Бу-бу-бу, — жалобно бубнил Филиков. — Бу-бу? Бу… бу… бу…
Несколько секунд я прислушивался к филиковскому бубнежу, простому, как мычание, потом заключил сам с собой пари, открыл дверь и сразу выиграл. Сидя верхом на столе, Дядя Саша с кем-то говорил по телефону. Увидев меня в дверях, он на мгновение зажал микрофон ладонью и прошептал фразу, которую давно следовало бы отлить в бронзе и повесить на двери комнаты номер 19. А именно: «Дай закурить!»
Сам я курю «Кэмел», но для Филикова специально держу дрянную «Приму» — тяжкое и вонючее наследие советского режима. В 90-м, когда с куревом было не просто туго, а хреново, нам отоваривали талоны именно такой отравой. Курить это я все равно не мог, но откладывал про запас, на черный день. И вот теперь с помощью этого горлодера пытался отучить коллегу от злостного попрошайничества. Но, похоже, впустую.
Я вытащил из кармана красную пачечку, выбрал сигаретку самого нетоварного вида и услужливо протянул ее Филикову. Не отрываясь от своей телефонной трубки, Дядя Саша скорчил зверскую гримасу, означающую «Жмот!», но подарочек принял. Я чиркнул спичкой, и комната стала наполняться мерзким дымом.
— Мы проверим… Будет сделано, не беспокойтесь… — говорил, между тем, Филиков своему невидимому собеседнику, дымя, как паровоз. — Что?… Два экземпляра?… Ах, чтобы прислали не меньше двух экземпляров в книжную экспедицию… Лично на ваше имя, а вы дальше сами передадите Руслану Имрановичу… Ну, разумеется… Ага… Всегда на страже!
Дядя Саша выдохнул клуб дыма, повесил трубку и, быстро перелистав потрепанный блокнот, принялся накручивать диск. Кнопочного телефона он принципиально не признавал.
— Это из Белого дома звонили? — не без сочувствия спросил я.
Опыт общения с депутатом Безбородко и его многочисленными помощниками приучил меня к одному: ничего, кроме неприятностей, от нашего парламента не дождешься. На редкость склочный народец — эти избранники народа. Они да МУРовцы — два сапога пара.
— Именно оттуда, — буркнул Филиков, прислушиваясь к гудкам. — Из рейхсканцелярии самого Имраныча… Алло! — крикнул он уже в трубку. — Вечерний новости? Наталью Михалну, будьте добры… По личному, по личному. Срочному и неотложному… — Дядя Саша с ожесточением затянулся моей «Примой», и комната еще больше стала напоминать газовую камеру. Кажется, мои педагогические эксперименты над Филиковым мне же и выходят боком. За что боролся, на то и…
— Наташа? — тем временем проговорил Филиков, переходя с делового тона на сладкое мурлыканье. — Узнали? Ага, тот самый бородатый чекист на проводе… Вот-вот, которого вы в первый раз еще приняли за налетчика… Помню, ха-ха… Наташа, тут у нас народ шибко интересуется той книжечкой, про которую ваша газета вчера написала… Ну, про воскрешение мертвецов… — Некоторое время Дядя Саша спокойно слушал, а затем вдруг стал совершенно неприлично повизгивать от смеха. — Понял, понял… — сообщил он, нахихикавшись вволю. — Ну, молодцы… Да из Белого дома… Угу, можете упомянуть в качестве анекдота… Ничего, от них не убудет… Ну, спасибо. Всех благ!…
На этих словах Дядя Саша бросил трубку и слез, наконец, со стола. Лицо его, поросшее клочковатой бородой, излучало буйную радость. Мне было ужасно любопытно, что так развеселило Филикова, но я предпочитал не торопить события. Захочет — сам все разобъяснит, не утерпит.
— Александр Вячеславич, — сказал я, — я тебя выручил сигареткой, теперь ты меня выручи. Что там нового, в ежедневных сводках?
Филиков разочарованно пожал плечами:
— Ты все еще этого взрывника ищешь? И не лень тебе? Придумал себе игру в войнушку. И козе понятно, что никакого такого Партизана просто не существует. С таким же успехом ты мог бы воображать, будто все карманные кражи в Москве совершаются одним человеком…
— А что, интересная мысль, — спокойно произнес я. — Надо подарить эту идею майору Окуню… Так есть что-нибудь новое по этой части?
С недовольной миной Дядя Саша обошел свой стол, присел за компьютер и зашелестел клавишами.
— Неймется тебе, — пробормотал он. — Повесили на тебя это убийство физика — вот им бы и занимался. В таком особняке на Алексея Толстого кого попало не ухлопают. Тут тебе и дедуктивный метод, и тридцать четыре удовольствия… А за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь. Народная, понимаешь ли, мудрость.
— Так я сверхурочно, — обнадежил я Филикова. — По утрам буду заниматься физиком, а после семнадцати тридцати — Партизаном. Или наоборот. Короче, не в ущерб службе. Можешь отметить этот факт в рапорте.
— Иди ты, — беззлобно огрызнулся Дядя Саша, вперившись в экран. После чего еще немного повозился за пультом и объявил: — Отдыхай. Ничего по этой части за ночь не было. Гранату РГД нашли в камере хранения на Казанском. Без запала. Может, правда, и ее твой Партизан оставил?
— Вряд ли, — ответил я серьезно. — Партизан гранатами пренебрегает. Он свои бомбочки лепит сам. Кружок «Умелые руки». И потом: не стал бы он ничего прятать в камере хранения, да еще без запала. Взрывать — так взрывать. У него, если хочешь знать, почерк…
— Уймись, Макс! — застонал Филиков. — С этим Партизаном ты меня достал. Слушай лучше свежую хохму.
— Слушаю, — немедленно согласился я.
Так и есть: Филиков не утерпел. Теперь послушаю его анекдот и поеду на встречу с господином Куликовым, искать его в чьей-то бороде. Авось достопочтенный Павел Валерьевич приоткроет мне тайну разорванной фотографии. Филиков, между прочим, в одном прав: кого попало не ухлопывают. И за что попало — тоже. Человеческая жизнь у нас, конечно, стоит дешево, зато смерть, если не под колесами и не в пьяной драке, — вещь по-прежнему дорогая.
— Короче, так, — начал Дядя Саша свой веселый рассказ, затушив, наконец, огрызочек сигареты о подвернувшееся под руку какое-то грязноватое блюдечко. — Звонят мне сейчас из Верховного Совета, из секретариата самого, представь, председателя. Какой-то тип по связям с внутренними органами. Значит, наши «Вечерние новости» вчера разродились огромадной статьей. Про то, как два американца написали сенсационную книженцию… Одним словом, все это оказалось туфта, ребята просто повеселились в свое удовольствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
На стук мой никто не ответил, хотя Дядя Саша явно был на месте: его голос, доносившийся из-за двери, трудно было спутать с чем-то иным. Слов, впрочем, не было слышно, да они и не были нужны.
— Бу-бу-бу, — жалобно бубнил Филиков. — Бу-бу? Бу… бу… бу…
Несколько секунд я прислушивался к филиковскому бубнежу, простому, как мычание, потом заключил сам с собой пари, открыл дверь и сразу выиграл. Сидя верхом на столе, Дядя Саша с кем-то говорил по телефону. Увидев меня в дверях, он на мгновение зажал микрофон ладонью и прошептал фразу, которую давно следовало бы отлить в бронзе и повесить на двери комнаты номер 19. А именно: «Дай закурить!»
Сам я курю «Кэмел», но для Филикова специально держу дрянную «Приму» — тяжкое и вонючее наследие советского режима. В 90-м, когда с куревом было не просто туго, а хреново, нам отоваривали талоны именно такой отравой. Курить это я все равно не мог, но откладывал про запас, на черный день. И вот теперь с помощью этого горлодера пытался отучить коллегу от злостного попрошайничества. Но, похоже, впустую.
Я вытащил из кармана красную пачечку, выбрал сигаретку самого нетоварного вида и услужливо протянул ее Филикову. Не отрываясь от своей телефонной трубки, Дядя Саша скорчил зверскую гримасу, означающую «Жмот!», но подарочек принял. Я чиркнул спичкой, и комната стала наполняться мерзким дымом.
— Мы проверим… Будет сделано, не беспокойтесь… — говорил, между тем, Филиков своему невидимому собеседнику, дымя, как паровоз. — Что?… Два экземпляра?… Ах, чтобы прислали не меньше двух экземпляров в книжную экспедицию… Лично на ваше имя, а вы дальше сами передадите Руслану Имрановичу… Ну, разумеется… Ага… Всегда на страже!
Дядя Саша выдохнул клуб дыма, повесил трубку и, быстро перелистав потрепанный блокнот, принялся накручивать диск. Кнопочного телефона он принципиально не признавал.
— Это из Белого дома звонили? — не без сочувствия спросил я.
Опыт общения с депутатом Безбородко и его многочисленными помощниками приучил меня к одному: ничего, кроме неприятностей, от нашего парламента не дождешься. На редкость склочный народец — эти избранники народа. Они да МУРовцы — два сапога пара.
— Именно оттуда, — буркнул Филиков, прислушиваясь к гудкам. — Из рейхсканцелярии самого Имраныча… Алло! — крикнул он уже в трубку. — Вечерний новости? Наталью Михалну, будьте добры… По личному, по личному. Срочному и неотложному… — Дядя Саша с ожесточением затянулся моей «Примой», и комната еще больше стала напоминать газовую камеру. Кажется, мои педагогические эксперименты над Филиковым мне же и выходят боком. За что боролся, на то и…
— Наташа? — тем временем проговорил Филиков, переходя с делового тона на сладкое мурлыканье. — Узнали? Ага, тот самый бородатый чекист на проводе… Вот-вот, которого вы в первый раз еще приняли за налетчика… Помню, ха-ха… Наташа, тут у нас народ шибко интересуется той книжечкой, про которую ваша газета вчера написала… Ну, про воскрешение мертвецов… — Некоторое время Дядя Саша спокойно слушал, а затем вдруг стал совершенно неприлично повизгивать от смеха. — Понял, понял… — сообщил он, нахихикавшись вволю. — Ну, молодцы… Да из Белого дома… Угу, можете упомянуть в качестве анекдота… Ничего, от них не убудет… Ну, спасибо. Всех благ!…
На этих словах Дядя Саша бросил трубку и слез, наконец, со стола. Лицо его, поросшее клочковатой бородой, излучало буйную радость. Мне было ужасно любопытно, что так развеселило Филикова, но я предпочитал не торопить события. Захочет — сам все разобъяснит, не утерпит.
— Александр Вячеславич, — сказал я, — я тебя выручил сигареткой, теперь ты меня выручи. Что там нового, в ежедневных сводках?
Филиков разочарованно пожал плечами:
— Ты все еще этого взрывника ищешь? И не лень тебе? Придумал себе игру в войнушку. И козе понятно, что никакого такого Партизана просто не существует. С таким же успехом ты мог бы воображать, будто все карманные кражи в Москве совершаются одним человеком…
— А что, интересная мысль, — спокойно произнес я. — Надо подарить эту идею майору Окуню… Так есть что-нибудь новое по этой части?
С недовольной миной Дядя Саша обошел свой стол, присел за компьютер и зашелестел клавишами.
— Неймется тебе, — пробормотал он. — Повесили на тебя это убийство физика — вот им бы и занимался. В таком особняке на Алексея Толстого кого попало не ухлопают. Тут тебе и дедуктивный метод, и тридцать четыре удовольствия… А за двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь. Народная, понимаешь ли, мудрость.
— Так я сверхурочно, — обнадежил я Филикова. — По утрам буду заниматься физиком, а после семнадцати тридцати — Партизаном. Или наоборот. Короче, не в ущерб службе. Можешь отметить этот факт в рапорте.
— Иди ты, — беззлобно огрызнулся Дядя Саша, вперившись в экран. После чего еще немного повозился за пультом и объявил: — Отдыхай. Ничего по этой части за ночь не было. Гранату РГД нашли в камере хранения на Казанском. Без запала. Может, правда, и ее твой Партизан оставил?
— Вряд ли, — ответил я серьезно. — Партизан гранатами пренебрегает. Он свои бомбочки лепит сам. Кружок «Умелые руки». И потом: не стал бы он ничего прятать в камере хранения, да еще без запала. Взрывать — так взрывать. У него, если хочешь знать, почерк…
— Уймись, Макс! — застонал Филиков. — С этим Партизаном ты меня достал. Слушай лучше свежую хохму.
— Слушаю, — немедленно согласился я.
Так и есть: Филиков не утерпел. Теперь послушаю его анекдот и поеду на встречу с господином Куликовым, искать его в чьей-то бороде. Авось достопочтенный Павел Валерьевич приоткроет мне тайну разорванной фотографии. Филиков, между прочим, в одном прав: кого попало не ухлопывают. И за что попало — тоже. Человеческая жизнь у нас, конечно, стоит дешево, зато смерть, если не под колесами и не в пьяной драке, — вещь по-прежнему дорогая.
— Короче, так, — начал Дядя Саша свой веселый рассказ, затушив, наконец, огрызочек сигареты о подвернувшееся под руку какое-то грязноватое блюдечко. — Звонят мне сейчас из Верховного Совета, из секретариата самого, представь, председателя. Какой-то тип по связям с внутренними органами. Значит, наши «Вечерние новости» вчера разродились огромадной статьей. Про то, как два американца написали сенсационную книженцию… Одним словом, все это оказалось туфта, ребята просто повеселились в свое удовольствие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103