А офицерство любой страны сродни осинному рою. Попробуй залезть в ульи — сотни, тысячи ядовитых жал вонзятся, до смерти закусают.
Но Собков сам от себя прятал действительную причину нежелания ликвидировать генерала-политика. Совсем недавно он дал себе слово покончить с киллерством. Больше — ни одного трупа. За исключением, конечно, Кузнеца и Ушатого.
— … генерала охраняют профессионалы, поэтому привычные, не раз опробованные способы ликвидации не пригодны. Нужно искать другие. Мы знаем присущую тебе ловкость и нестандартность и надеемся…
Интересно все же, кто это многозначительное «МЫ»? Если сопоставить задание с жесткой позицией генерала-оппозиционера — нет вопросов, все ясно. Не зря ведь сыскари при расследовании любого преступления ставят во главу угла единственный вопрос: кому выгодно? Несгибаемый генерал успел насолить правящей команде, так насолил, что при одном упоминании его фамилии у представителей власти начинается нервная трясучка.
— … сроки подготовки — минимальные. Понимаю, уложиться в них нелегко. Об этом я доложил руководству, в ответ получил упрек в непонимании. Так что, начинай прямо с сегодняшнего вечера. Включай в работу боевиков — по мере освобождения. Ну, и сам, конечно, не ленись. Основная надежда именно на твою опытность и характер…
Баянов подошел к двери, ведущей в другую комнату, осторожно приоткрыл ее, заглянул. Петька безмятежно спал, раскинувшись на диване. Полюбовавшись спящим мальчишкой, Николай Семенович возвратился на свое место.
— Итак, все ли тебе ясно?
Собков помедлил и вдруг тихо, едва слышно, проговорил.
— Нет, не все. За что решили замочить генерала?
Баянов всего ожидал, даже резкого отказа. За время службы в органах безопасности многого навидался и наслышался, но проявленный наемным убийцей интерес оглушил его.
— Не понял… Повтори, пожалуйста!
Киллер повысил голос, повторил предельно четко.
— За что я должен замочить генерала?
Баянов наклонился над столом, будто намеревался забодать идиота, невесть что возомнившего о себе. И ударил бы, не будь «идиот» спасителем сына.
— Значит, отказываешся?
Собков отлично понимал, что последует за его отказом. Служба безопасности не жалует «отказников», карает их мгновенно и жестоко. Для этого не требуется ни длительного разбирательства, ни суда. Приговор один: смерть.
Если бы Александр был один — ни на минуты не задумавшись, бросил бы в лицо капитану: да, отказываюсь! Но за его спиной — Ксана и Поленька, которую они решили удочерить. Приходится, смиряя гордыню, думать, в первую очередь, не о себе — о них.
— Нет, пока думаю…
— Заодно подумай и о последствиях своего отказа, — без угрозы, скорее
— жалостливо, посоветовал капитан. — Будь я на твоем месте — трижды подумал бы…
— Спасибо. Так и сделаю.
— Когда окончательное решение?
Сегодня — понедельник. Завтра, максимум послезавтра, Щедрый и Доска замочат Кузнеца. В среду Виковы выведут своего босса на Ушатого. Резерв — еще два дня.
— В конце недели…
За два дня до напряженной беседы с руководителем киллерской группы Баянова неожиданно вызвал генерал Рогов. Неожиданно потому, что обычно задания капитан получает от непосредственного своего начальника — полковника Фломина. Предстоящий визит на «насест» вызвал у него усиленное сердцебиение. Неужели аукнется прокол в Светлогорске? Или — вербовка гомика? Может быть, очередная кадровая перетряска? Когда еще одна группа опытных сотрудников выбрасывается на рынок труда. Пополняет армию безработных, число охранников криминальных и полукриминальных фирм.
С предельно деловым видом вышагивал Баянов по коридору и гадал. Был уверен только в одном: доклад Наседке ничего хорошего ему не сулит. Могут перебросить в другой отдел, либо послать в длительную командировку.
Ну, что ж, чем быстрей, тем лучше. Кураторство особосекретной группой день то дня становится опасным. Вдали маячит ее ликвидация. Дотошные журналисты не перестают копаться в обстоятельствах убийства Проколина. Все ближе и ближе подбираются к истине. Соответственно, руководство ФСБ постарается вымарать даже смутные данные о существование, по сути, незаконной организации, уберет всех людей, связанных с ней. В том числе, капитана Баянова…
Наседка сидел в обычной позе. Выставил над плешивой головой
неопрятный клок волос, постукивает по столу неочиненным концом карандаша,
смотрит не на собеседника — на люстру. Будто удивляется, почему из нее не
выкатывается очередное «яйцо». За приставным столиком пощелкивал
карандашами, будто кастаньетами, как всегда, угрюмый Фломин. Грызун.
— Присаживайтесь, Николай Семенович, — пригласил хозяин кабинета. — Разговор — долгий, устанете стоять.
Баянов присел в торце столика, положил перед собой прошнурованную тетрадь с грифом «Сов. секретно» и приготовился вписать в нее очередную ерунду, задуманную начальством. То-есть, изобразить служебное старание. Еще один вид подхалимажа.
— Слышал, у вас — неприятности с сыном? Юрий Львович доложил: пришлось задействовать ваших боевиков… Ну и как сработал знаменитый Пуля?
Под внешне благожелательной оберткой — скрытый упрек. На подобии острой иглы, обернутой шелковистой тканью. Дескать, использовал служебное положение в личных целях, скажи спасибо, если не подвергну тебя наказанию.
В ответ — склоненная голова, покаянный вздох. Умению Баянова маскироваться можно позавидовать. Видел бы сейчас своего куратора Собков — бессонная ночь ему обеспечена. По причине зависти.
— Пока ничего неизвестно, товарищ генерал.
— А что с женой? Выздоровела?
Сказал, будто воткнул в наболевшее сердце острую шпильку. Не замаскированную. С заусеницами. Не только воткнул — изобразив на полном лице этакое сочувствие, принялся поворачивать. Будто отыскивал наиболее болезненные места. Ведь знает, старый садист, о смерти Ларисы, обязательно доложили! Баянов — не та фигура в госбезопасности, о которой можно ничего не знать, тем более, когда это касается судьбы близких родственников.
— Похоронил жену, — кратко ответил вдовец. И набожно перекрестился. Лицо не дрогнуло, не покрылась испариной, вгляд нацелен на «Наседку». — Отпели Ларису…
— Примите наши соболезнования, — оторвал генерал толстый зад от полумягкого кресла, на секунду наклонил лобастую голову. Хохолок затрепетал и снова занял стоячее положение. — Примем все меры для покарания виновника, фактически — подлого убийцы. Юрий Львович займется.
— Спасибо, товарищ генерал…
— Меня зовут Серафим Всеволодович. Мы с вами не на плацу и не на параде… — Рогов внимательно выслушал очередную порцию благодарности, продолжил. — Даст Бог, вызволят вашего сына, хоть это послужит утешением… Не обижайся, Николай Семенович, служба у нас такая, нет времени для переживаний и слез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Но Собков сам от себя прятал действительную причину нежелания ликвидировать генерала-политика. Совсем недавно он дал себе слово покончить с киллерством. Больше — ни одного трупа. За исключением, конечно, Кузнеца и Ушатого.
— … генерала охраняют профессионалы, поэтому привычные, не раз опробованные способы ликвидации не пригодны. Нужно искать другие. Мы знаем присущую тебе ловкость и нестандартность и надеемся…
Интересно все же, кто это многозначительное «МЫ»? Если сопоставить задание с жесткой позицией генерала-оппозиционера — нет вопросов, все ясно. Не зря ведь сыскари при расследовании любого преступления ставят во главу угла единственный вопрос: кому выгодно? Несгибаемый генерал успел насолить правящей команде, так насолил, что при одном упоминании его фамилии у представителей власти начинается нервная трясучка.
— … сроки подготовки — минимальные. Понимаю, уложиться в них нелегко. Об этом я доложил руководству, в ответ получил упрек в непонимании. Так что, начинай прямо с сегодняшнего вечера. Включай в работу боевиков — по мере освобождения. Ну, и сам, конечно, не ленись. Основная надежда именно на твою опытность и характер…
Баянов подошел к двери, ведущей в другую комнату, осторожно приоткрыл ее, заглянул. Петька безмятежно спал, раскинувшись на диване. Полюбовавшись спящим мальчишкой, Николай Семенович возвратился на свое место.
— Итак, все ли тебе ясно?
Собков помедлил и вдруг тихо, едва слышно, проговорил.
— Нет, не все. За что решили замочить генерала?
Баянов всего ожидал, даже резкого отказа. За время службы в органах безопасности многого навидался и наслышался, но проявленный наемным убийцей интерес оглушил его.
— Не понял… Повтори, пожалуйста!
Киллер повысил голос, повторил предельно четко.
— За что я должен замочить генерала?
Баянов наклонился над столом, будто намеревался забодать идиота, невесть что возомнившего о себе. И ударил бы, не будь «идиот» спасителем сына.
— Значит, отказываешся?
Собков отлично понимал, что последует за его отказом. Служба безопасности не жалует «отказников», карает их мгновенно и жестоко. Для этого не требуется ни длительного разбирательства, ни суда. Приговор один: смерть.
Если бы Александр был один — ни на минуты не задумавшись, бросил бы в лицо капитану: да, отказываюсь! Но за его спиной — Ксана и Поленька, которую они решили удочерить. Приходится, смиряя гордыню, думать, в первую очередь, не о себе — о них.
— Нет, пока думаю…
— Заодно подумай и о последствиях своего отказа, — без угрозы, скорее
— жалостливо, посоветовал капитан. — Будь я на твоем месте — трижды подумал бы…
— Спасибо. Так и сделаю.
— Когда окончательное решение?
Сегодня — понедельник. Завтра, максимум послезавтра, Щедрый и Доска замочат Кузнеца. В среду Виковы выведут своего босса на Ушатого. Резерв — еще два дня.
— В конце недели…
За два дня до напряженной беседы с руководителем киллерской группы Баянова неожиданно вызвал генерал Рогов. Неожиданно потому, что обычно задания капитан получает от непосредственного своего начальника — полковника Фломина. Предстоящий визит на «насест» вызвал у него усиленное сердцебиение. Неужели аукнется прокол в Светлогорске? Или — вербовка гомика? Может быть, очередная кадровая перетряска? Когда еще одна группа опытных сотрудников выбрасывается на рынок труда. Пополняет армию безработных, число охранников криминальных и полукриминальных фирм.
С предельно деловым видом вышагивал Баянов по коридору и гадал. Был уверен только в одном: доклад Наседке ничего хорошего ему не сулит. Могут перебросить в другой отдел, либо послать в длительную командировку.
Ну, что ж, чем быстрей, тем лучше. Кураторство особосекретной группой день то дня становится опасным. Вдали маячит ее ликвидация. Дотошные журналисты не перестают копаться в обстоятельствах убийства Проколина. Все ближе и ближе подбираются к истине. Соответственно, руководство ФСБ постарается вымарать даже смутные данные о существование, по сути, незаконной организации, уберет всех людей, связанных с ней. В том числе, капитана Баянова…
Наседка сидел в обычной позе. Выставил над плешивой головой
неопрятный клок волос, постукивает по столу неочиненным концом карандаша,
смотрит не на собеседника — на люстру. Будто удивляется, почему из нее не
выкатывается очередное «яйцо». За приставным столиком пощелкивал
карандашами, будто кастаньетами, как всегда, угрюмый Фломин. Грызун.
— Присаживайтесь, Николай Семенович, — пригласил хозяин кабинета. — Разговор — долгий, устанете стоять.
Баянов присел в торце столика, положил перед собой прошнурованную тетрадь с грифом «Сов. секретно» и приготовился вписать в нее очередную ерунду, задуманную начальством. То-есть, изобразить служебное старание. Еще один вид подхалимажа.
— Слышал, у вас — неприятности с сыном? Юрий Львович доложил: пришлось задействовать ваших боевиков… Ну и как сработал знаменитый Пуля?
Под внешне благожелательной оберткой — скрытый упрек. На подобии острой иглы, обернутой шелковистой тканью. Дескать, использовал служебное положение в личных целях, скажи спасибо, если не подвергну тебя наказанию.
В ответ — склоненная голова, покаянный вздох. Умению Баянова маскироваться можно позавидовать. Видел бы сейчас своего куратора Собков — бессонная ночь ему обеспечена. По причине зависти.
— Пока ничего неизвестно, товарищ генерал.
— А что с женой? Выздоровела?
Сказал, будто воткнул в наболевшее сердце острую шпильку. Не замаскированную. С заусеницами. Не только воткнул — изобразив на полном лице этакое сочувствие, принялся поворачивать. Будто отыскивал наиболее болезненные места. Ведь знает, старый садист, о смерти Ларисы, обязательно доложили! Баянов — не та фигура в госбезопасности, о которой можно ничего не знать, тем более, когда это касается судьбы близких родственников.
— Похоронил жену, — кратко ответил вдовец. И набожно перекрестился. Лицо не дрогнуло, не покрылась испариной, вгляд нацелен на «Наседку». — Отпели Ларису…
— Примите наши соболезнования, — оторвал генерал толстый зад от полумягкого кресла, на секунду наклонил лобастую голову. Хохолок затрепетал и снова занял стоячее положение. — Примем все меры для покарания виновника, фактически — подлого убийцы. Юрий Львович займется.
— Спасибо, товарищ генерал…
— Меня зовут Серафим Всеволодович. Мы с вами не на плацу и не на параде… — Рогов внимательно выслушал очередную порцию благодарности, продолжил. — Даст Бог, вызволят вашего сына, хоть это послужит утешением… Не обижайся, Николай Семенович, служба у нас такая, нет времени для переживаний и слез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149