— Столков доложил: рубца на правом предплечье не обнаружено… Или ты перепроверил?
— Капитан поручил проверку стажеру Баниной. Той самой, которая, как я подозреваю, находится с «сибиряком» в любовной связи… Разве можно доверять любящей женщине?
— Нельзя, — миролюбиво согласился подполковник. — А как нам быть с «пальчиками»?
— Которые доставила Столкову Банина? Липа. Лично я не верю… К тому же, на банке много отпечатков принадлежат другому человеку. Предположительно, женщине…
— Прекрати катить бочку на коллег! — не выдержал Дядюшка. — Васька Столков не первый год служит в уголовке, понял? На его счету не один десяток задержанных, усек?. — помолчал, потирая щеку, и неожиданно продолжил спокойным голосом. — Ладно, вернемся к нашим овечкам… Значит, уверен, что в Москве промышляет российский терминатор, наводчицей у которого — твоя подопечная?
— Не наводчица — прикрытие. Что же касается Ксаны, полюбила девочка, вот и старается. Сама себя не помнит.
— Любит, не любит, плюнет — поцелует, — прокрипел подполковник и снова прижал ладонь к щеке. — О, черт, боль какая! — достал из ящика стола бутылку коньяка, пополоскал рот. — Тебе не положено, я это — от боли. Помогает… Ладно, сыскарь, примем твои басни в качестве очередной версии. Что предлагаешь?
— Выбросить меня вертолетом в какой-нибудь городишко, через который проследуют депутатские машины…
— М-да, я считал тебя умней. Собираешься пристроиться к колонне?
Узнает тебя Банина — похороны по первому разряду… Ни тебе, ни Столкову играть не придется — засвечены.
— Я не собираюсь лезть к депутатам. Прослежу издали. Подстрахую
местных сыскарей… Они — меня.
— Ладно, иди к себе. Думай. Я тоже поразмышляю. Через час встречаемся. Выходя из кабинета Славка услышал позади фырканье — Дядюшка вернулся к
любимой процедуре: полосканию больных зубов…
Теплая осень неожиданно сменилась зимними холодами. Циклон схватился с антициклоном или — сквозняк с севера. Интересно, в каком месте намечена встреча с избирателями? Вряд ли на природе.
— Ты куда свернул?
— На Профсоюзную. Хозяйка сказала: ты едешь в Калугу… Или — в
Самару?
— Никаких самар-калуг! Сейчас прихватим одну телку, подрулим к офису дупутата Пушкарева и вместе с ним — на юг! Понял? Дорогу к офису покажу. И не вздумай откровеничать со своей вонючей хозяйкой — мигом на пику залетишь!
Коротышка усмехнулся, но возражать не стал. Ограничился понимающим кивком: на юг — так на юг, никаких проблем. Кажется, угроза расправы не очень его напугала. Ну, что ж, поглядим на выражение лица Феликса, когда ему сунут под нос ствол пистолета. Еали он, конечно, успеет отреагировать.
Ксана уже топталась возле под"езда. Небольшого роста, пухленькая, в обтягивающих джинсах, она была чудо как хороша.
— Доброе утро, Сереженька?
— Доброе утро, Ксаночка? Как спалось?
— Плохо. До полуночи отец воспитывал, утром — мать. Я по самую
макушку набита нравоучениями и советами… Так что, берегись!
Всю дорогу до депутатского офиса они весело болтали. Собков исподволь следил за Феликсом. Ни малейшей гримасы, ни отсвета злости либо насмешки. Водитель напоминал изваянную скульптором фигуру человека, занятого своим делом, ему до фени болтовня пассажиров.
У тротуара возле входа в офис припаркованы пять легковушек. Конечно — иномарки. В стороне о чем-то судачат журналисты и телеоператоры. В машинах скучающе позевывают помощники и секретари депутатов Возле под"езда перекуривают могучие телохранители. Из окна «вольвы» обстреливает киллера обещающими улыбочками накрашенная Алиса.
Наконец появляются главные действующие лица. Демонстрируя дружбу и единство, под руку выходят из под"езда два депутата. Собков уверен — нет никакой дружбы, тем более, начисто отсутствует единство. Оба политика постоянно принюхиваются к малейшим изменениям ситуации. Появится жирный кусок либо перспектива прыгнуть на следующую ступеньку, ведущую к вершине власти — мигом вцепятся в горло друг другу.
За ними — несколько толстяков. Опора власти, предприниматели. А им что делать в разыгрываемой постановке? Еще раз проверить надежность вложенных в политиков средств?
Увидев стоящих рядом со своей машиной «сибиряка» и его спутницу, Пушкарев перестал обнимать Рассказова и направился к ним.
— Доброе утро, дорогой соратник, — пожал он руку Поронина. Повернулся
к Баниной, плотоядно оглядел ее фигурку. — Доброе утро, госпожа Поронина.
Вы делаете честь изысканному вкусу нового моего друга. А поскольку жены моих друзей — мои…
— Жены? — звонко засмеялась Ксана. — Вы содержите гарем? Интересно,
как управляетесь с ним при вашем… болезненном состоянии? — прошлась она насмешливым взглядом по рыхлой фигуре депутата.
Собков не успел остановить подругу. Как бы издевательство не помешало расправе над ворюгой? Он хотел было вмешаться, но остановился. Любопытно, как отреагирует депутат?
Уязвленный откровенной насмешкой, Семен Григорьевич растерянно огляделся. Прекратить разговор, насупиться — означает поражение, а поражений он не терпел ни в личной жизни, ни в Думе. Притвориться глухим тоже не удастся — ехидное замечание слышали в соседних машинах.
Выкрутиться из неловкого положения Семену Григорьевичу помог изощренный опыт политического бойца.
— Мы с вами еще обсудим эти вопросы. Пора ехать. Избиратели с нетерпением ожидают своего избранника.
Пушкарев уселся на заднее сидение черной «ауди». Рядом с водителем — накачанный телохранитель.
— Ты вот что, Володя, будь на чеку. Особое внимание — новичку и его шлюшке. Подозрительные люди…
— Сделаем, — кивнул бочонкообразной башкой Володя. — Пригляжу.
С той поры, когда охваченный жаждой наживы кандидат в депутаты решился на рискованный шаг — кражу порученного его заботам криминального общага, покой покинул его. Кому поручено страшное наказание? Может быть, симпатичному сибиряк, с"умевшему втереться в доверие? Или — красивой супруге Рассказова. Или — не менее симпатичной спутнице Поронина?
Страх измучил Семена Григорьевича. Во всех окружающих он видел посланцев страшного эскадрона. Обзавелся солидной охраной, всегда держал под рукой оружие. Необ"яснимое доверие к незнакомому сибирскому предпринимателю, поименованное вслух некой «интуицией», заставило Пушкарева еще больше дрожать от страха. Но лучше держать подозрительных людей рядом с собой, контролировать их поведение и поступки, нежели рисковать получить пулю при выходе из дома либо из офиса.
Он не раз и не два намеревался возвратить украденные деньги, вымолить прощение. Сделать это мешала, во первых, гипертрофированная жадность, во вторых, отсутствие нужной суммы, добрую половину которой предприимчивый «казначей» успел израсходовать…
Машины двигались по центральной полосе, предназначенной для транспорта высокопоставленных особ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
— Капитан поручил проверку стажеру Баниной. Той самой, которая, как я подозреваю, находится с «сибиряком» в любовной связи… Разве можно доверять любящей женщине?
— Нельзя, — миролюбиво согласился подполковник. — А как нам быть с «пальчиками»?
— Которые доставила Столкову Банина? Липа. Лично я не верю… К тому же, на банке много отпечатков принадлежат другому человеку. Предположительно, женщине…
— Прекрати катить бочку на коллег! — не выдержал Дядюшка. — Васька Столков не первый год служит в уголовке, понял? На его счету не один десяток задержанных, усек?. — помолчал, потирая щеку, и неожиданно продолжил спокойным голосом. — Ладно, вернемся к нашим овечкам… Значит, уверен, что в Москве промышляет российский терминатор, наводчицей у которого — твоя подопечная?
— Не наводчица — прикрытие. Что же касается Ксаны, полюбила девочка, вот и старается. Сама себя не помнит.
— Любит, не любит, плюнет — поцелует, — прокрипел подполковник и снова прижал ладонь к щеке. — О, черт, боль какая! — достал из ящика стола бутылку коньяка, пополоскал рот. — Тебе не положено, я это — от боли. Помогает… Ладно, сыскарь, примем твои басни в качестве очередной версии. Что предлагаешь?
— Выбросить меня вертолетом в какой-нибудь городишко, через который проследуют депутатские машины…
— М-да, я считал тебя умней. Собираешься пристроиться к колонне?
Узнает тебя Банина — похороны по первому разряду… Ни тебе, ни Столкову играть не придется — засвечены.
— Я не собираюсь лезть к депутатам. Прослежу издали. Подстрахую
местных сыскарей… Они — меня.
— Ладно, иди к себе. Думай. Я тоже поразмышляю. Через час встречаемся. Выходя из кабинета Славка услышал позади фырканье — Дядюшка вернулся к
любимой процедуре: полосканию больных зубов…
Теплая осень неожиданно сменилась зимними холодами. Циклон схватился с антициклоном или — сквозняк с севера. Интересно, в каком месте намечена встреча с избирателями? Вряд ли на природе.
— Ты куда свернул?
— На Профсоюзную. Хозяйка сказала: ты едешь в Калугу… Или — в
Самару?
— Никаких самар-калуг! Сейчас прихватим одну телку, подрулим к офису дупутата Пушкарева и вместе с ним — на юг! Понял? Дорогу к офису покажу. И не вздумай откровеничать со своей вонючей хозяйкой — мигом на пику залетишь!
Коротышка усмехнулся, но возражать не стал. Ограничился понимающим кивком: на юг — так на юг, никаких проблем. Кажется, угроза расправы не очень его напугала. Ну, что ж, поглядим на выражение лица Феликса, когда ему сунут под нос ствол пистолета. Еали он, конечно, успеет отреагировать.
Ксана уже топталась возле под"езда. Небольшого роста, пухленькая, в обтягивающих джинсах, она была чудо как хороша.
— Доброе утро, Сереженька?
— Доброе утро, Ксаночка? Как спалось?
— Плохо. До полуночи отец воспитывал, утром — мать. Я по самую
макушку набита нравоучениями и советами… Так что, берегись!
Всю дорогу до депутатского офиса они весело болтали. Собков исподволь следил за Феликсом. Ни малейшей гримасы, ни отсвета злости либо насмешки. Водитель напоминал изваянную скульптором фигуру человека, занятого своим делом, ему до фени болтовня пассажиров.
У тротуара возле входа в офис припаркованы пять легковушек. Конечно — иномарки. В стороне о чем-то судачат журналисты и телеоператоры. В машинах скучающе позевывают помощники и секретари депутатов Возле под"езда перекуривают могучие телохранители. Из окна «вольвы» обстреливает киллера обещающими улыбочками накрашенная Алиса.
Наконец появляются главные действующие лица. Демонстрируя дружбу и единство, под руку выходят из под"езда два депутата. Собков уверен — нет никакой дружбы, тем более, начисто отсутствует единство. Оба политика постоянно принюхиваются к малейшим изменениям ситуации. Появится жирный кусок либо перспектива прыгнуть на следующую ступеньку, ведущую к вершине власти — мигом вцепятся в горло друг другу.
За ними — несколько толстяков. Опора власти, предприниматели. А им что делать в разыгрываемой постановке? Еще раз проверить надежность вложенных в политиков средств?
Увидев стоящих рядом со своей машиной «сибиряка» и его спутницу, Пушкарев перестал обнимать Рассказова и направился к ним.
— Доброе утро, дорогой соратник, — пожал он руку Поронина. Повернулся
к Баниной, плотоядно оглядел ее фигурку. — Доброе утро, госпожа Поронина.
Вы делаете честь изысканному вкусу нового моего друга. А поскольку жены моих друзей — мои…
— Жены? — звонко засмеялась Ксана. — Вы содержите гарем? Интересно,
как управляетесь с ним при вашем… болезненном состоянии? — прошлась она насмешливым взглядом по рыхлой фигуре депутата.
Собков не успел остановить подругу. Как бы издевательство не помешало расправе над ворюгой? Он хотел было вмешаться, но остановился. Любопытно, как отреагирует депутат?
Уязвленный откровенной насмешкой, Семен Григорьевич растерянно огляделся. Прекратить разговор, насупиться — означает поражение, а поражений он не терпел ни в личной жизни, ни в Думе. Притвориться глухим тоже не удастся — ехидное замечание слышали в соседних машинах.
Выкрутиться из неловкого положения Семену Григорьевичу помог изощренный опыт политического бойца.
— Мы с вами еще обсудим эти вопросы. Пора ехать. Избиратели с нетерпением ожидают своего избранника.
Пушкарев уселся на заднее сидение черной «ауди». Рядом с водителем — накачанный телохранитель.
— Ты вот что, Володя, будь на чеку. Особое внимание — новичку и его шлюшке. Подозрительные люди…
— Сделаем, — кивнул бочонкообразной башкой Володя. — Пригляжу.
С той поры, когда охваченный жаждой наживы кандидат в депутаты решился на рискованный шаг — кражу порученного его заботам криминального общага, покой покинул его. Кому поручено страшное наказание? Может быть, симпатичному сибиряк, с"умевшему втереться в доверие? Или — красивой супруге Рассказова. Или — не менее симпатичной спутнице Поронина?
Страх измучил Семена Григорьевича. Во всех окружающих он видел посланцев страшного эскадрона. Обзавелся солидной охраной, всегда держал под рукой оружие. Необ"яснимое доверие к незнакомому сибирскому предпринимателю, поименованное вслух некой «интуицией», заставило Пушкарева еще больше дрожать от страха. Но лучше держать подозрительных людей рядом с собой, контролировать их поведение и поступки, нежели рисковать получить пулю при выходе из дома либо из офиса.
Он не раз и не два намеревался возвратить украденные деньги, вымолить прощение. Сделать это мешала, во первых, гипертрофированная жадность, во вторых, отсутствие нужной суммы, добрую половину которой предприимчивый «казначей» успел израсходовать…
Машины двигались по центральной полосе, предназначенной для транспорта высокопоставленных особ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149