— Ты еще и куришь? — ответил я. — Довольно дикая привычка для девочки.
Ситуация начала меня забавлять. Кроме того, мне все равно надо было как-то убить время, и я решил разговорить свою новую знакомую.
— А мне-то казалось, — заметил я, снова садясь на кровать, — что в Канзас-Сити девушки более воспитанны и ведут себя, как сущие леди.
Ее зеленые глаза вспыхнули гневом, но внезапно она закрыла их рукой и горько расплакалась. Я почувствовал себя полным идиотом, растерялся, обнял ее за плечи, и она хлюпала носом мне в плечо, вцепившись в лацканы моего сюртука, словно я был ее последней надеждой в этой поганой жизни.
— Ну довольно, довольно, — бормотал я, по-отечески целуя ее упрямые рыжие вихры, — облегчи свою душу, поведай дяде Джеку свои печали.
Она вытерла свой мокрый нос о мою шею и ударилась в воспоминания:
— Я родилась и выросла в Солт-Лейк-Сити, в одной из самых уважаемых в городе семей. Моя ма в пятнадцать лет вышла замуж за очень влиятельного мормонского вождя Имя его очень известно, но дело не в этом. О мормонах ходит много всяких слухов, некоторые из них верны, другие нет, скажу лишь, что ма стала его одиннадцатой женой. Там, как и здесь, у Долли, мы, девочки, часто цапались, но я ни разу не слышала ни от одной из своих матерей бранного слова. У меня было пятнадцать сестер и двадцать один брат, и мы все жили в доме, больше похожем на гостиницу Жизнь наша состояла в работе и молитвах с раннего утра до поздней ночи.
Когда мне стукнуло четырнадцать, не было на земле дурочки несчастнее меня, поскольку я действительно верила, что тело человека — это храм Господен, и я хранила чистоту как в помыслах, так и в деяниях своих. Однажды матушка послала меня к соседям занять немного сахара. В том доме жила другая мормонская семья, у главы которой, Вудбайна-старшего, было всего лишь шесть жен и десять детей. Случилось так, что, когда я пришла, все женщины и дети уже отправились работать в поле и меня встретил сам хозяин, пятидесятилетний старик с большой черной бородой.
«Тебя ведь зовут Амелия, не так ли? — сказал он, закрывая за мной дверь — Какой красавицей ты стала! Сахар мы держим на кухне. Пойдем со мной». Мы прошли на кухню, где он указал на банку с сахаром, стоящую на самой верхней полке. «Я подниму тебя, и ты ее достанешь», — сказал чернобородый. Он подхватил меня за талию, подождал, пока я возьму банку, и поставил на место. Вот, собственно, и все, если не считать, что лицо его почему-то пошло багровыми пятнами и он тяжело дышал, хотя весила я тогда не больше перышка.
А дня через два мой па позвал меня к себе и сообщил, что Вудбайн-старший хочет на мне жениться. Спорить с отцом было совершенно бесполезно, и той ночью я сбежала из дома.
Что ж, — продолжала она, несколько раз всхлипнув, — мне не раз пришлось раскаиваться в совершенной глупости. За эти два года я видела только худшее, а именно мужчин ничуть не моложе и не краше Вудбайна-старшего, да еще и с телами волосатыми, как медвежья шкура. Чем быть утехой для любого бродяги с большой дороги, уж лучше бы я стала женой мормона…
Такую или почти такую историю можно услышать от любой шлюхи. Все они — блудные дочери знатных родителей. Поэтому я не очень-то ей поверил, хотя, не скрою, упоминание Солт-Лейк-Сити и мормонов пробудило мой интерес, ведь мой па собирался в свое время именно туда.
Пока Амелия сидела и рассказывала, я заметил у нее на шее чуть ниже затылка маленькую родинку. Самое интересное заключалось в том, что у моей сестры Сью-Эн, которой стукнуло тринадцать лет за день до того, когда шайены напали на наш караван, была точно такая же родинка и на том же самом месте. Я уже сказал, сэр, что девочка мне кого-то напоминала, но, уверяю вас, не сестру, та выглядела совсем по-другому.
— Знаешь, — сказал я Амелии, — и у меня в Солт-Лейк-Сити, кажется, есть родственники. Правда, последний раз я их видел много лет назад, но направлялись они именно туда. Может, ты слышала о них?
Она подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза. Слезы и частое соприкосновение с моим сюртуком смыли с нее всю краску. Ее кожа и волосы до странности походили на мои.
— Как, ты сказал, их звали? — спросила она внезапно изменившимся голосом.
— Да я и не говорил, но раз уж тебе интересно — скажу. Кребб. Матушка, сестра Сью-Эн, затем другая сестра — Маргарет…
— Сью-Эн! — вскричала Амелия. — Но так звали мою мать! — Она засмеялась, потом замотала головой и снова расплакалась, обхватив меня за шею.
Только теперь я понял наконец, кого именно она мне напоминала. Меня самого.
— Так ты и в самом деле мой настоящий дядя… дядя Джек?! — сквозь слезы еле выговорила она.
— Знаешь что, племянница, — ответил я, — тебе бы лучше одеться.
Глава 21. МОЯ ПЛЕМЯННИЦА АМЕЛИЯ
Встретить свою собственную племянницу, свою родную плоть и кровь после стольких бедствий! Это поразило меня в самое сердце. На душе стало как-то легко и радостно, ведь Бог свидетель, при всех моих пороках я никогда не был законченным мерзавцем.
Чем больше я смотрел на нее, тем явственнее видел семейное сходство. В детстве мне сломали нос, но память хранила его прежний облик, точную копию которого я и наблюдал теперь на лице своей юной племянницы. Наверняка само провидение остановило на ней мой выбор, а также, без сомнения, интуитивно вспыхнувшее родственное чувство и помешало возникновению во мне другого, отнюдь не родственного влечения.
Это — положительная сторона ситуации. Отрицательная же заключалась в том, что Амелия была шлюхой. От подобного факта не так-то просто отмахнуться, и мне внезапно стало стыдно. Не зная, как поступить, я повторил:
— Давай одевайся.
И, окончательно входя в роль доброго дядюшки, протянул ей платье, а сам повернулся спиной.
Потом меня начали мучить угрызения совести за то, что она может обо мне подумать, встретив в таком месте. Наверное, следовало как-то объясниться, и я сказал:
— Ты не думай, Амелия, я пришел сюда только потому, что хотел сделать приятное своему приятелю.
— Мистеру Хикоку? — отозвалась она. — Да он вечно здесь ошивается.
— Я намерен забрать тебя отсюда, — продолжил я. — С этой минуты ты больше не ш… э-э… не та, что была до сих пор. Через неделю весь этот кошмар забудется, а через полгода ты станешь настоящей леди.
Мысль вытащить ее из вертепа пришла мне в голову неожиданно, за секунду до того, как ее озвучил мой язык. Всю свою жизнь я стремился вырваться за пределы своего класса и вот теперь получил шанс в лице внезапно обретенной племянницы. Я отдам ее в одну из этих школ, которыми заправляют благородные дамы… Мой еще не до конца оскудевший карман поможет начать, а потом, как я слышал от двух охотников на бизонов, их профессией можно заколачивать от двух до трех тысяч долларов за сезон, с сентября по март.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111