То быстро ходил по кабинету из угла в угол, размахивая руками, энергично втолковывая своим подчинённым суть очередного задания. Либо, наконец, он что-то писал, то и дело перечёркивая написанное, чертыхаясь, комкая бумагу, запуская пальцы в седую шевелюру… На этот раз он сидел, уставившись в небольшой клочок бумаги. Разговор с командующим фронтом, надо полагать, не выходил у него из головы. Я доложил о своём приходе.
— Садись, садись, подполковник, — сказал генерал. — Знаю, ты только что вернулся из поездки, устал, продрог и все такое. Но ничего не поделаешь, придётся вновь тебя отправить в подразделение.
— Благодарю за доверие, — произнёс я без всякого энтузиазма.
— А ты не ворчи, не ворчи… — Начальник штаба замахал на меня обеими руками. — Сейчас поймёшь, что не зря я тебя снова поднял.
Он быстро зашагал от стола к двери.
— Мне только что командующий фронтом звонил… Да неужели же тебе на этот счёт мой адъютант не проболтался?
Я промолчал.
— Ну, ясно, разболтал… Так вот слушай. Командованию фронта из каких-то источников стало известно, что в одной из рот дивизии Сереброва творятся странные дела. Рота на передовой, в самом пекле, вот уже почти месяц.
Генерал рывком отдёрнул шторку, прикрывавшую схему расположения частей нашей армии, и приложил указку к самому кончику выступа, образовавшегося в районе Красного Бора.
— Вот она где, эта рота. Можешь себе представить, подполковник, как их там фрицы обрабатывают. А командир роты, некий капитан Федотов, докладывает лишь о раненых, выбывших в госпиталя. Получается, что за все время боев на этом участке в его роте нет ни одного убитого! Кто-то в строевой части дивизии и смикитил: что-то тут нечисто, ну, и стукнул, минуя и своё начальство, и нас, прямо во фронт. А там и командующему доложили. Вот какие пироги!
— Дело, надо полагать, выеденного яйца не стоит, — сказал я. — Обычный случай сокрытия потерь. Скорее всего с целью присвоения пайков, получаемых на убитых, которые числятся живыми. Туда, товарищ генерал, надо бы следователя прокуратуры послать. Я в таких делах не очень разбираюсь.
— Эх, Зеленцов, Зеленцов! Шляпа ты! Разве дело в самом факте?! Случай, вполне ясно, пустяковый. Но ты ведь знаешь, что такое детонация. Взорви хотя бы ничтожный запал возле порохового склада — и вся округа взлетит на воздух. Обломков не соберёшь. А своих костей тем более. Так и тут. Раз дело дошло до командующего фронтом, оно уже не пустяк. Командующий шутить не любит, и мелочей для него, как известно, нет.
Сказанное имело под собой серьёзные основания. Мне пришлось слышать выступление генерала Говорова в штабе нашей армии. Хорошо запомнились его слова: «Неполного порядка не бывает. Неполный порядок честнее и правильнее называть беспорядком…»
— А то, что мы здесь, в армии, ничего не знали об этом факте, — разве это пустяк?! — продолжал генерал. — Я так и ждал, что Говоров бросит в наш адрес знаменитое своё словечко «бездельники»! Попробуй потом оттереть этот ярлык! Слава богу, не сказал пока. А ведь ещё скажет, если быстро и чётко не разберёмся в том, что там происходит…
— Извините, товарищ генерал. Не учёл этих соображений, — сказал я вполне искренне.
— Ну, то-то… А главное ещё и не в этих соображениях… Вот здесь, на самом острие нашего клина, — начальник штаба указал на оконечность длинного, как чулок, выступа, — здесь у нас, оказывается, участок фиктивной обороны. На бумаге числится рота, а на деле неизвестно что. Сколько там активных штыков, а конкретно — сколько там автоматчиков, сколько пулемётчиков, сколько людей на доставке боеприпасов, сколько для поддержания связи, для эвакуации раненых, мы, выходит, не знаем. Вот нащупает враг, что здесь слабое звено, да как врежет нам… Рота как-никак километр по фронту занимает. На её участке прорвутся — могут в прорыв поэшелонно хоть целую дивизию вводить… А ты говоришь — пустяки!
— Разрешите спросить, товарищ генерал, как же командование полка и дивизии? Неужели не знают, что у них в ротах происходит? Этого же не может быть.
— Возможно, что и не знают. А может быть, знают, да почему-либо покрывают жуликов. Все это тебе и надо тщательно выяснить… Короче говоря, так: командующий фронтом приказал завтра к четырнадцати ноль-ноль доложить ему лично о результатах расследования. «Разберитесь, — говорит, — кому там у вас лавры Чичикова не дают покоя и что там у вас за мёртвые души воюют…» Мне самому бы надо выехать в дивизию, да не могу, другие задачи надо решать. Вот и посылаю тебя. Вместо себя. Понял? Со всеми полномочиями, какие сам имею. Ты понял?
— Так точно. Понял.
Генерал подошёл к столу и вынул из папки бумагу.
— Вот предписание, подполковник. Учти, наш доклад командующему фронтом должен заканчиваться словами: «Меры приняты». Это значит, что ты должен принять их на месте, не мешкая. И давай без этого… Без адвокатства. И без либеральничества. Не будь шляпой! — Генерал повертел ладонью около головы. — Нагрянь неожиданно. Разговор с командиром роты начни издалека. Послушай сперва, что он тебе скажет о состоянии обороны на участке, о количестве активных штыков в роте, о потерях… А потом и прижми. Все, мол, известно и так далее. Как только факт злоупотреблений и обмана командования подтвердится, командира роты тут же отстрани своей властью от должности и направляй в военную прокуратуру армии под конвоем. Назначь временно исполняющего обязанности командира роты. При первой же возможности доложи лично по полевому телефону… На всякий случай кое-какие меры по усилению тамошнего участка обороны я начну принимать немедленно.
— Должен ли я доложить о своих действиях командованию дивизии?
— Поставь их в известность о своих действиях постфактум, как говорится… Если будет возможность. Ради этого не задерживайся. Возвращайся как можно скорее для личного доклада мне и для составления письменного донесения командующему фронтом… А этих, — начальник штаба явно имел в виду командование дивизии, — я сам проинформирую! Будут у меня знать, как подводить! Бездельники!
Я невольно улыбнулся. Знаменитое словечко командующего фронтом, видимо, крепко сидело в голове нашего генерала.
* * *
Ход сообщения на данном участке был самым длинным на нашем фронте. Тянулся он, как я уже говорил, километров семь. Глубина его была чуть меньше человеческого роста. Ширина — метра полтора. По этой узкой, выкопанной в промёрзшей земле «улице» шло движение в обе стороны. К передовой движется пополнение. Роты повзводно трусят внаклонку. Солдаты то и дело спотыкаются, задевая стволами винтовок земляные стены, а то невзначай — идущих рядом. Бойцы хозвзводов, тяжело пригибаясь на каждом шагу, несут на плечах огромные термосы с пищей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
— Садись, садись, подполковник, — сказал генерал. — Знаю, ты только что вернулся из поездки, устал, продрог и все такое. Но ничего не поделаешь, придётся вновь тебя отправить в подразделение.
— Благодарю за доверие, — произнёс я без всякого энтузиазма.
— А ты не ворчи, не ворчи… — Начальник штаба замахал на меня обеими руками. — Сейчас поймёшь, что не зря я тебя снова поднял.
Он быстро зашагал от стола к двери.
— Мне только что командующий фронтом звонил… Да неужели же тебе на этот счёт мой адъютант не проболтался?
Я промолчал.
— Ну, ясно, разболтал… Так вот слушай. Командованию фронта из каких-то источников стало известно, что в одной из рот дивизии Сереброва творятся странные дела. Рота на передовой, в самом пекле, вот уже почти месяц.
Генерал рывком отдёрнул шторку, прикрывавшую схему расположения частей нашей армии, и приложил указку к самому кончику выступа, образовавшегося в районе Красного Бора.
— Вот она где, эта рота. Можешь себе представить, подполковник, как их там фрицы обрабатывают. А командир роты, некий капитан Федотов, докладывает лишь о раненых, выбывших в госпиталя. Получается, что за все время боев на этом участке в его роте нет ни одного убитого! Кто-то в строевой части дивизии и смикитил: что-то тут нечисто, ну, и стукнул, минуя и своё начальство, и нас, прямо во фронт. А там и командующему доложили. Вот какие пироги!
— Дело, надо полагать, выеденного яйца не стоит, — сказал я. — Обычный случай сокрытия потерь. Скорее всего с целью присвоения пайков, получаемых на убитых, которые числятся живыми. Туда, товарищ генерал, надо бы следователя прокуратуры послать. Я в таких делах не очень разбираюсь.
— Эх, Зеленцов, Зеленцов! Шляпа ты! Разве дело в самом факте?! Случай, вполне ясно, пустяковый. Но ты ведь знаешь, что такое детонация. Взорви хотя бы ничтожный запал возле порохового склада — и вся округа взлетит на воздух. Обломков не соберёшь. А своих костей тем более. Так и тут. Раз дело дошло до командующего фронтом, оно уже не пустяк. Командующий шутить не любит, и мелочей для него, как известно, нет.
Сказанное имело под собой серьёзные основания. Мне пришлось слышать выступление генерала Говорова в штабе нашей армии. Хорошо запомнились его слова: «Неполного порядка не бывает. Неполный порядок честнее и правильнее называть беспорядком…»
— А то, что мы здесь, в армии, ничего не знали об этом факте, — разве это пустяк?! — продолжал генерал. — Я так и ждал, что Говоров бросит в наш адрес знаменитое своё словечко «бездельники»! Попробуй потом оттереть этот ярлык! Слава богу, не сказал пока. А ведь ещё скажет, если быстро и чётко не разберёмся в том, что там происходит…
— Извините, товарищ генерал. Не учёл этих соображений, — сказал я вполне искренне.
— Ну, то-то… А главное ещё и не в этих соображениях… Вот здесь, на самом острие нашего клина, — начальник штаба указал на оконечность длинного, как чулок, выступа, — здесь у нас, оказывается, участок фиктивной обороны. На бумаге числится рота, а на деле неизвестно что. Сколько там активных штыков, а конкретно — сколько там автоматчиков, сколько пулемётчиков, сколько людей на доставке боеприпасов, сколько для поддержания связи, для эвакуации раненых, мы, выходит, не знаем. Вот нащупает враг, что здесь слабое звено, да как врежет нам… Рота как-никак километр по фронту занимает. На её участке прорвутся — могут в прорыв поэшелонно хоть целую дивизию вводить… А ты говоришь — пустяки!
— Разрешите спросить, товарищ генерал, как же командование полка и дивизии? Неужели не знают, что у них в ротах происходит? Этого же не может быть.
— Возможно, что и не знают. А может быть, знают, да почему-либо покрывают жуликов. Все это тебе и надо тщательно выяснить… Короче говоря, так: командующий фронтом приказал завтра к четырнадцати ноль-ноль доложить ему лично о результатах расследования. «Разберитесь, — говорит, — кому там у вас лавры Чичикова не дают покоя и что там у вас за мёртвые души воюют…» Мне самому бы надо выехать в дивизию, да не могу, другие задачи надо решать. Вот и посылаю тебя. Вместо себя. Понял? Со всеми полномочиями, какие сам имею. Ты понял?
— Так точно. Понял.
Генерал подошёл к столу и вынул из папки бумагу.
— Вот предписание, подполковник. Учти, наш доклад командующему фронтом должен заканчиваться словами: «Меры приняты». Это значит, что ты должен принять их на месте, не мешкая. И давай без этого… Без адвокатства. И без либеральничества. Не будь шляпой! — Генерал повертел ладонью около головы. — Нагрянь неожиданно. Разговор с командиром роты начни издалека. Послушай сперва, что он тебе скажет о состоянии обороны на участке, о количестве активных штыков в роте, о потерях… А потом и прижми. Все, мол, известно и так далее. Как только факт злоупотреблений и обмана командования подтвердится, командира роты тут же отстрани своей властью от должности и направляй в военную прокуратуру армии под конвоем. Назначь временно исполняющего обязанности командира роты. При первой же возможности доложи лично по полевому телефону… На всякий случай кое-какие меры по усилению тамошнего участка обороны я начну принимать немедленно.
— Должен ли я доложить о своих действиях командованию дивизии?
— Поставь их в известность о своих действиях постфактум, как говорится… Если будет возможность. Ради этого не задерживайся. Возвращайся как можно скорее для личного доклада мне и для составления письменного донесения командующему фронтом… А этих, — начальник штаба явно имел в виду командование дивизии, — я сам проинформирую! Будут у меня знать, как подводить! Бездельники!
Я невольно улыбнулся. Знаменитое словечко командующего фронтом, видимо, крепко сидело в голове нашего генерала.
* * *
Ход сообщения на данном участке был самым длинным на нашем фронте. Тянулся он, как я уже говорил, километров семь. Глубина его была чуть меньше человеческого роста. Ширина — метра полтора. По этой узкой, выкопанной в промёрзшей земле «улице» шло движение в обе стороны. К передовой движется пополнение. Роты повзводно трусят внаклонку. Солдаты то и дело спотыкаются, задевая стволами винтовок земляные стены, а то невзначай — идущих рядом. Бойцы хозвзводов, тяжело пригибаясь на каждом шагу, несут на плечах огромные термосы с пищей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67