— Нам сообщили, что вы укрыли после демобилизации винтовку. Где прячете?
— Это как? — удивился Номоконов. — За дверью она, гляди.
— Закон знаете? — строго сказал приехавший. — Придётся привлекать к ответственности.
— За что?
— За незаконное хранение оружия.
Полез в сундучок Номоконов, долго рылся в нём, перебирал бумажки. Вот она, справка с печатью и росписями, хорошо, что не выбросил.
— Даже через границу разрешили!
Взял справку человек из районного центра, прочёл, усомнился:
— Что за особые отличия у вас?
— Стало быть, имеются.
Опять полез Номоконов в сундучок, достал узелок, бережно развязал. Фуражка, погоны старшины, орден Ленина, орден Красного Знамени, два ордена Красной Звезды, медали. Посмотрел приехавший на реликвии воинской славы, нахмурился:
— Почему не носите? Так и получается… Не знают в селе о ваших наградах.
— Знают, — строго сказал Номоконов. — Из нашего колхоза, которые живыми вернулись с войны, каждый имеет награды. Бережёт народ ордена, ценит, кровью заплатил за них. А я так… По праздникам наряжаюсь, редко. Ты походи по селу, поспрашивай. Со стороны вроде обыкновенные люди в нашем селе, а по боям да трудовым делам — памятник им надо тесать из камня! Я что… Говорили как-то на собрании. Много героев вышло из нашего села, а предателя ни одного не нашлось. И оружие нам прятать ни к чему.
Не простился приехавший, куда-то исчез, а потом снова пришёл.
— Вы хоть уберите подальше подарок… Не положено оружие иметь… Раз нет охотничьей бригады — нельзя!
Снял с гвоздя винтовку Номоконов, вынул из дула тряпицу, решительно протянул:
— Забирай. Это после войны, когда голодно было, я на охоту ходил. Коз приносил людям, которые землю пахали, сено косили. Как им без мяса? Себе мало что брал — потрох. Обыкновенно я живу, гляди. Напрасно кто-то позавидовал, пожаловался. Перед взятием Кенигсберга получал эту винтовку, как память оставалась. С десяток фашистов убил из неё, салют давал, а потом на Хингане действовал. Ладно бьёт: зря не бросайте, жалейте.
Наступила осень 1953 года — особо памятная для тружеников таёжного колхоза. Перед большим праздником вдруг приехали из района монтёры, поставили трансформатор, залезли на высокую опору и подключили к «чужим» проводам давно бездействовавшую колхозную электросеть. Старики ходили в гору и, вернувшись, сообщили, что ни одна лампочка не потухла на улицах горняцкого посёлка. Всем хватило энергии. Вновь вспыхнули в домах колхозников «лампочки Ильича».
Зима выдалась тёплая, с частыми снегопадами. Южные ветры дули над Нижним Станом. Большие и малые события, случившиеся в ту тёплую зиму, будоражили людей, волновали.
Приехал жить в село начальник дорожного отдела горного комбината Яков Михайлович Опин. Знали его колхозники: в годы войны он со своим отрядом проложил немало дорог по тайге. Радостным событием был отмечен день, когда подошла дорога к горе Узул-Малахай . Вот тогда, в марте 1942 года, один из рабочих нашёл в забое большой, с кулак, самородок. Все помнят: радостный, он сбежал с горы и кинул в кузов окрашенного кумачом грузовика глыбу кварца с куском золота.
— За нашу победу над фашизмом!
Много грузовиков с маленькими мешочками в кузовах отошло потом от горы, где когда-то бродили дикие звери…
Старый рабочий, дорожник, в прошлом хлебороб, стал председателем колхоза. С группой старожилов несколько дней ходил Опин по увалам и падям, забирался на хребты, осматривался.
Вскоре произошли перемены и в жизни Семена Даниловича Номоконова. Однажды вечером, когда колхозный конюх чинил дома сбрую, пришёл к нему техник-строитель, секретарь партийной организации колхоза Дмитрий Степанович Собольников. Прихлёбывая из кружки тёплый чай, пожилой человек, глядя из-под нависших бровей, говорил твёрдо и спокойно:
— За помощью пришёл. Извини, что не сразу узнал о тебе. Сдавай завтра дела на конюшне и приходи в правление. Решили назначить тебя бригадиром. Шесть подвод выделим, автомашину… На передний край посылаем тебя, Семён Данилович, на очень важный и ответственный участок. Задание даём самое боевое. Дорогу пробить к Медвежьей, к целинному участку.
Утром парторг Собольников привёз тёплые вещи для молодых целинников. Бригада была уже в лесу. По сторонам просеки лежали только что спиленные деревья. Возле сосны стоял Номоконов и, покрикивая, учил ребят валить лес:
— Не торопись! Вроде нехитрое дело, а думать надо, головы беречь. Слышишь, Востриков! Чего бегаешь с топором вокруг дерева? Так надо, гляди! Ствол прямой. В какую сторону надо свалить, с той и затёску делай. Сегодня ветер, и это бери на ум. Куда дует? — выдохнул Номоконов пар изо рта. — В нужную сторону, на восток. Стало быть, против ветра делай затёску. Теперь с другой стороны, чуть повыше пилить надо. Вот и рухнет. Перед этим осмотрись, товарищей предупреди. Низко не надо: недельки через две потеплеет, трактором выдернем пни. Потом канавы прокопаем, гальку привезём, все подровняем. Хорошая будет дорога!
В ПАДЬ ПРИШЛИ ТРАКТОРЫ
Выходили из домика на рассвете, мылись сыпучим снегом, торопливо завтракали и шли на просеку. Надвое разделил свою бригаду Номоконов. Со стороны села дорогу к Медвежьей пади прокладывало звено из местных жителей, навстречу им пробивались ленинградцы, приехавшие поднимать забайкальскую целину.
Холодным вечером, когда дико выла пурга, пришли в лесной домик парторг Собольников и звеньевой Ефим Журавлёв.
— Дело срочное, — собрал парторг людей. — К Первому мая дорога должна быть готова. Мы решили дать каждому звену конкретное задание. Первое звено решило вызвать ленинградцев на соревнование.
— Снег пошёл, — тихо сказала Светлана Комкина.
— Выходной объявите? — усмехнулся Ефим Журавлёв. Крепкий, в расстёгнутой телогрейке, он явно бравировал закалкой. —В городах, конечно… под крышами молодёжь работает.
— И у нас холода бывают, — строго сказал групкомсорг Кольцов. — И без крыши жили. Мы принимаем вызов, ещё посмотрим, кто объявит выходной.
Так началось соревнование. Разработали условия, обсудили обязательства и подписали их. А утром еле-еле открыли дверь — снега намело много. Нерешительно разобрали ленинградцы топоры и пилы, тронулись к просеке. Люди из обоих звеньев были дороги бригадиру, но он старался все время' находиться возле тех, которым никогда не приходилось жить в тайге. Остановился Номоконов, задумался.
— Погодите, — задержал он ребят. — Так думаю, что не пойдём лес рубить.
— Почему? — удивились целинники. — Отстанем!
— Слушайтесь, я командир, — сказал Номоконов. — Другие есть дела, важные. Баню достроим, инструмент заправим, обувь починим, одежду. А завтра своё возьмём.
Ещё несколько дней назад велел бригадир расчистить недалеко от дома ровную площадку, подтянуть к ней бревна и возводить маленький сруб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59