Он не мог бы сказать, от чего страдает больше: от рвущей его бок боли или от омерзительности всего происшедшего на его глазах. Ему вновь захотелось закрыть глаза и умереть. Умереть немедленно и бесповоротно, лишь бы не видеть, как люди превращаются в кровожадных зверей, лишь бы забыть, что сам он – варвар, которому нет больше места в Верхнем мире, лишь бы избавиться от вида и запаха своей и чужой крови, от пульсирующей боли, которая, быть может, и есть предвестница смерти-избавительницы…
– И долго ты так лежать собираешься? – раздраженно поинтересовался Хрис, присаживаясь на корточки и запуская, как показалось Эвриху, пальцы в его рану.
– У-а-а! – взвыл юноша и рванулся в сторону, но Странник успел схватить его за плечо, и хватка у невзрачного на вид торговца оказалась поистине железной.
– Чего дергаешься? Ну сломана пара ребер, кровищи натекло, как из резаного кабана, так это ж не смертельно! Глазом моргнуть не успеешь – все заживет, и следов не останется. Подумаешь, попортил тебе малость кто-то из этих бедолаг шкуру, так и ты их славно отделал. Сейчас я тебя кое-чем угощу, здоровее прежнего будешь.
Хрис покопался в невесть откуда взявшейся сумке, вытащил оттуда кожаный мешочек и извлек из него три голубоватых шарика, каждый размером с крупную горошину.
– Открой-ка рот, дитятко! Глотай, это тебя враз на ноги поставит. По крайней мере, до дома Верцела на своих двоих дойдешь. Надобно нам отсюда подобру-поздорову убираться, пока стража городская не явилась. Доказать нашу невиновность при таком обилии тел будет довольно мудрено.
– Как ты сумку свою вернуть ухитрился? – спросил Эврих невпопад и сам подивился тому, что заговорил о таких пустяках, в то время как на языке вертелись совсем другие, значительно более важные вопросы.
– Сумку? – повторил Хрис, думая о чем-то своем. – Так бросил ее вор, когда от меня удирал, а я поднял. Нужна-то им была вовсе не сумка.
Он оторвал от туники сраженного Эврихом громилы изрядный лоскут и начал накладывать повязку на рану.
– А что?.. Что им было нужно? – спросил Эврих, морщась от боли. – Слушай, плевать на сумку и на все прочее! Нас же теперь Врата в Верхний мир не пропустят! После стольких-то убийств, а? Что нам теперь делать, Хрис? Ведь мы же людей, людей убивали!..
Странник криво усмехнулся и ловко затянул повязку:
– Вставай, герой! Идти можешь, или не отпустило еще?
– Да что боль! Как жить-то теперь, Хрис?
– Молча, – ответствовал тот и рывком поднял юношу на ноги. – Держись за стену. Вот тебе твой тесак, ножны. Да не отпихивай, пригодятся, пока поприличнее тебе чего подберем. Меньше болит? Тогда обопрись на меня и пошли.
– Отец Всеблагой… – застонал Эврих, делая шаг, другой и чувствуя, что физическая боль и верно куда-то уходит, затихает, но место ее заполняет глухая, безнадежная тоска. – Неужели среди этих убийц теперь всю жизнь маяться? Хрис, погоди, а телохранители наши, то есть этого, Верцела, они что же?…
– Мертвы, я проверил. Славные были парни, но, кроме как о них, горевать тебе не о чем. Мой опыт показывает, что убийство при защите собственной жизни не та причина, которая может воспрепятствовать человеку попасть в наш мир.
– Это… Хрис, это правда? Ты не обманываешь меня? Ты ведь говоришь это ради того, чтобы меня утешить?
– Нет конечно. Кроме того, ты никого и не убил. Эти олухи скоро встанут на ноги и еще доставят добрым людям немало печали. Их, вероятно, следовало бы умертвить, но добивать раненых у меня рука не поднимается. Одно дело – в горячке боя убить, и совсем другое – когда тебе ничего не угрожает.
– Мы должны помочь им, позвать кого-нибудь! Если мы оставим их здесь в таком состоянии, это будет ничем не лучше убийства.
– Глупости! Быстро пошли отсюда, иначе у нас могут быть большие неприятности.
– И все-таки это ужасно! – проговорил юноша, пропуская последние слова Хриса мимо ушей. – Не понимаю, что на меня нашло! Как вообще я мог обнажить оружие, ведь ничего подобного у меня никогда и в мыслях не было!
Тяжело опираясь на Хриса, Эврих, не глядя по сторонам, машинально переставлял отяжелевшие ноги, не в силах понять, почему он не попытался заговорить с убийцами, почему так легко, так бездумно орудовал проклятым тесаком? Он вел себя так, словно с детства был обучен убивать людей, в то время как на самом-то деле подобная мысль всегда казалась ему отвратительной. Переговоры с этими мордоворотами, естественно, ни к чему бы не привели, но ведь он даже не попытался начать их! И почему, во имя Богов Небесной Горы, они хотели его с Хрисом смерти? Ведь не из-за сумки же этой паршивой!
– Хрис, неужели они напали на нас из-за той мелочи, которую ты носишь с собой? Шесть громил и вор… Как-то уж очень это глупо выглядит. Или в здешнем мире все такие ненормальные?
– Нет, не все. И убить нас хотели не из-за сумки. Они охотились за мной… Я знаю одну вещь, ради которой этим людям было велено захватить меня, а может быть, и тебя тоже живыми. – Заметив, как дернулся Эврих при этих словах, Хрис торопливо прибавил: – Хозяин их подверг бы нас чудовищным пыткам и потом все равно прикончил, можешь на этот счет не обольщаться. И вообще, лучше тебе сейчас об этом не думать, ни о чем не думать. Ты вел себя молодцом, я горжусь тобой и, поверь, говорю это не в целях утешения и ободрения. Впрочем, я знаю верное средство успокоить растревоженную совесть; мне оно, во всяком случае, помогает, надеюсь, и тебе придется по душе.
– Хорошо, коли так, – уныло пробормотал Эврих, подумав, что если Хрис имеет в виду какие-нибудь храмовые пожертвования, то вряд ли это средство окажется действенным. Но говорить этого не стал. В груди болело, а на душе было так смрадно, что напиться впору – средство не бог весть какое, но в обоих мирах распространенное и по-своему безотказное.
* * *
Три дня Эврих, по настоянию Хриса, провел в постели, а на исходе четвертого, когда он уже вовсю бродил по дому Верцела, между ними состоялся разговор, на многое открывший юноше глаза. Известие о том, что Странник намеревается пересечь море и уже договорился с капитаном "Морской девы", которая дней через десять должна отплыть в Аскул, настолько поразило Эвриха, что в ответ он нашелся лишь спросить, для чего тот собирается предпринять столь дальнее путешествие. У Хриса нет товара, который стоило бы везти в далекие края, нет и достаточного количества денег, чтобы, закупив товар в Аланиоле, надеяться с хорошим барышом, оправдывающим столь длительное и опасное путешествие, продать его в Мономатане. Для того чтобы разбогатеть, Хрису вовсе незачем было куда-то ехать, достаточно наладить торговлю между Верхним и Нижним Аланиолом, и Эврих был уверен, что этим-то его старший товарищ и занимается. Но тогда при чем здесь Мономатана?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171
– И долго ты так лежать собираешься? – раздраженно поинтересовался Хрис, присаживаясь на корточки и запуская, как показалось Эвриху, пальцы в его рану.
– У-а-а! – взвыл юноша и рванулся в сторону, но Странник успел схватить его за плечо, и хватка у невзрачного на вид торговца оказалась поистине железной.
– Чего дергаешься? Ну сломана пара ребер, кровищи натекло, как из резаного кабана, так это ж не смертельно! Глазом моргнуть не успеешь – все заживет, и следов не останется. Подумаешь, попортил тебе малость кто-то из этих бедолаг шкуру, так и ты их славно отделал. Сейчас я тебя кое-чем угощу, здоровее прежнего будешь.
Хрис покопался в невесть откуда взявшейся сумке, вытащил оттуда кожаный мешочек и извлек из него три голубоватых шарика, каждый размером с крупную горошину.
– Открой-ка рот, дитятко! Глотай, это тебя враз на ноги поставит. По крайней мере, до дома Верцела на своих двоих дойдешь. Надобно нам отсюда подобру-поздорову убираться, пока стража городская не явилась. Доказать нашу невиновность при таком обилии тел будет довольно мудрено.
– Как ты сумку свою вернуть ухитрился? – спросил Эврих невпопад и сам подивился тому, что заговорил о таких пустяках, в то время как на языке вертелись совсем другие, значительно более важные вопросы.
– Сумку? – повторил Хрис, думая о чем-то своем. – Так бросил ее вор, когда от меня удирал, а я поднял. Нужна-то им была вовсе не сумка.
Он оторвал от туники сраженного Эврихом громилы изрядный лоскут и начал накладывать повязку на рану.
– А что?.. Что им было нужно? – спросил Эврих, морщась от боли. – Слушай, плевать на сумку и на все прочее! Нас же теперь Врата в Верхний мир не пропустят! После стольких-то убийств, а? Что нам теперь делать, Хрис? Ведь мы же людей, людей убивали!..
Странник криво усмехнулся и ловко затянул повязку:
– Вставай, герой! Идти можешь, или не отпустило еще?
– Да что боль! Как жить-то теперь, Хрис?
– Молча, – ответствовал тот и рывком поднял юношу на ноги. – Держись за стену. Вот тебе твой тесак, ножны. Да не отпихивай, пригодятся, пока поприличнее тебе чего подберем. Меньше болит? Тогда обопрись на меня и пошли.
– Отец Всеблагой… – застонал Эврих, делая шаг, другой и чувствуя, что физическая боль и верно куда-то уходит, затихает, но место ее заполняет глухая, безнадежная тоска. – Неужели среди этих убийц теперь всю жизнь маяться? Хрис, погоди, а телохранители наши, то есть этого, Верцела, они что же?…
– Мертвы, я проверил. Славные были парни, но, кроме как о них, горевать тебе не о чем. Мой опыт показывает, что убийство при защите собственной жизни не та причина, которая может воспрепятствовать человеку попасть в наш мир.
– Это… Хрис, это правда? Ты не обманываешь меня? Ты ведь говоришь это ради того, чтобы меня утешить?
– Нет конечно. Кроме того, ты никого и не убил. Эти олухи скоро встанут на ноги и еще доставят добрым людям немало печали. Их, вероятно, следовало бы умертвить, но добивать раненых у меня рука не поднимается. Одно дело – в горячке боя убить, и совсем другое – когда тебе ничего не угрожает.
– Мы должны помочь им, позвать кого-нибудь! Если мы оставим их здесь в таком состоянии, это будет ничем не лучше убийства.
– Глупости! Быстро пошли отсюда, иначе у нас могут быть большие неприятности.
– И все-таки это ужасно! – проговорил юноша, пропуская последние слова Хриса мимо ушей. – Не понимаю, что на меня нашло! Как вообще я мог обнажить оружие, ведь ничего подобного у меня никогда и в мыслях не было!
Тяжело опираясь на Хриса, Эврих, не глядя по сторонам, машинально переставлял отяжелевшие ноги, не в силах понять, почему он не попытался заговорить с убийцами, почему так легко, так бездумно орудовал проклятым тесаком? Он вел себя так, словно с детства был обучен убивать людей, в то время как на самом-то деле подобная мысль всегда казалась ему отвратительной. Переговоры с этими мордоворотами, естественно, ни к чему бы не привели, но ведь он даже не попытался начать их! И почему, во имя Богов Небесной Горы, они хотели его с Хрисом смерти? Ведь не из-за сумки же этой паршивой!
– Хрис, неужели они напали на нас из-за той мелочи, которую ты носишь с собой? Шесть громил и вор… Как-то уж очень это глупо выглядит. Или в здешнем мире все такие ненормальные?
– Нет, не все. И убить нас хотели не из-за сумки. Они охотились за мной… Я знаю одну вещь, ради которой этим людям было велено захватить меня, а может быть, и тебя тоже живыми. – Заметив, как дернулся Эврих при этих словах, Хрис торопливо прибавил: – Хозяин их подверг бы нас чудовищным пыткам и потом все равно прикончил, можешь на этот счет не обольщаться. И вообще, лучше тебе сейчас об этом не думать, ни о чем не думать. Ты вел себя молодцом, я горжусь тобой и, поверь, говорю это не в целях утешения и ободрения. Впрочем, я знаю верное средство успокоить растревоженную совесть; мне оно, во всяком случае, помогает, надеюсь, и тебе придется по душе.
– Хорошо, коли так, – уныло пробормотал Эврих, подумав, что если Хрис имеет в виду какие-нибудь храмовые пожертвования, то вряд ли это средство окажется действенным. Но говорить этого не стал. В груди болело, а на душе было так смрадно, что напиться впору – средство не бог весть какое, но в обоих мирах распространенное и по-своему безотказное.
* * *
Три дня Эврих, по настоянию Хриса, провел в постели, а на исходе четвертого, когда он уже вовсю бродил по дому Верцела, между ними состоялся разговор, на многое открывший юноше глаза. Известие о том, что Странник намеревается пересечь море и уже договорился с капитаном "Морской девы", которая дней через десять должна отплыть в Аскул, настолько поразило Эвриха, что в ответ он нашелся лишь спросить, для чего тот собирается предпринять столь дальнее путешествие. У Хриса нет товара, который стоило бы везти в далекие края, нет и достаточного количества денег, чтобы, закупив товар в Аланиоле, надеяться с хорошим барышом, оправдывающим столь длительное и опасное путешествие, продать его в Мономатане. Для того чтобы разбогатеть, Хрису вовсе незачем было куда-то ехать, достаточно наладить торговлю между Верхним и Нижним Аланиолом, и Эврих был уверен, что этим-то его старший товарищ и занимается. Но тогда при чем здесь Мономатана?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171