Скальд развел руками.
— Вот. Это самое уязвимое место. Что удалось выяснить, Ион?
— Анахайму тридцать лет. До отвращения здоров. Что еще? — Ион взглянул на лист бумаги в руках. — Несметно богат. Налоги платит исправно. Патриот Порт-О-Баска. Правда, что это за планета, я еще не выяснял.
— Представляю себе эту помойку, — с презрением сказала Ронда.
— Ронда хорошая девочка, — вдруг раздался рядом чей-то глуховатый голос.
Женщина сильно вздрогнула. Гладстон виновато завилял хвостом и примиряюще гавкнул.
— Ой… Гиз… Как бы нам с тобой договориться, чтобы ты предупреждал, что собаки умеют разговаривать?.. — выдохнула Ронда.
— Это даже забавно, — улыбнулась Зира.
— Гладстон должен вас всех перекусать, — вдруг сообщил Гиз. — Ему нужно вас запомнить, поэтому он слегка укусит каждого и данные занесет в свою память. Вы будете значиться там как «свои».
— И сколько у него уже «своих»? — спросила Ронда.
— Пока двое. Гладстон тогда все-таки укусил Лавинию, за пятку… Я уговорил ее не жаловаться тебе — чтобы ты не волновалась, — виноватым голосом сказал Гиз. — Ты не сердишься, мама? Зато это нам теперь поможет.
— А кто второй? — спросил Ион.
— Валькирия.
— Что-что? Я не ослышалась? — встрепенулась Зира. — Моя Валькирия? Самое грациозное существо во Вселенной?..
— Бабушка, признайся, что итоги конкурса были сфабрикованы, а? Специально для твоей Вальки? — напористо произнес Гиз.
— Не заговаривай мне зубы, дружок! Конкурсом занималась Ронда.
— Зира хорошая девочка. Девушка, — поправился Гладстон и, виляя хвостом, подошел к Зире.
— Давно не слышала такого сомнительного комплимента, — засмеялась та. — Ладно уж, знакомься. — Она протянула псу руку. — Рви зубами еще теплую плоть…
Каждый из членов семьи, а также Скальд были осторожно укушены Гладстоном за палец.
— Вы не могли бы прямо сейчас связаться с вашим знакомым из С-патруля, Ион? Я хотел бы задать ему еще пару вопросов, если не возражаете.
Ион набрал номер, произнес в трубку несколько слов. Ему что-то ответили, и он нажал отбой.
— Трой умер час назад от остановки сердца, — сказал он.
— Но это невозможно, — прошептала Ронда. — Совершенно посторонний человек…
— Любителю подсматривать в замочные скважины господину Анахайму очень не нравится, когда кто-то проникает в его собственные тайны, — резко сказал Скальд.
— Это уже не похоже на игру. Это просто бойня, — пробормотал Гиз.
— Где будем его искать и как действовать? — спросил Ион.
Все молчали, ожидая, что скажет Скальд. Тот взволнованно ходил по комнате.
— Анахайм очень скоро объявится сам, чтобы раздать задания и покрасоваться перед нами. Наверное, он уже обдумал свои пакости. Мое личное мнение: никого из нас он убивать пока не собирается. Будет играть с нами, как кошка с мышкой.
Йюл встал и поклонился. Остальные, в свою очередь, тоже поднялись и поклонились ему. Опустив глаза, с отрешенным видом, Йюл вышел из комнаты, и вскоре они увидели через окно, как он идет по дорожке к центральному выходу из поместья. Он шел босиком, в своем странном одеянии, с матерчатой котомкой через плечо…
Тяжелее всего наблюдать, как он уходит, было Ронде. Она крепилась изо всех сил, но не выдержала и бросилась вслед за братом. Догнав, она крепко обняла его и горько заплакала. Он успокаивающе прижал ее к себе, поцеловал в щеку и так же молча и сосредоточенно двинулся в путь…
6
— Так, скажи-ка, тебя еще долго будет тошнить? Сегодня это продолжается весь день. — Гиз ходил следом за Гладстоном по комнатам и выговаривал ему.
— Я скоро уйду.
— Куда это ты уйдешь? Хочешь, чтобы я тебя на цепь посадил? Что это за звуки, а? Что ты крякаешь?
— Это я смеюсь. У тебя есть цепь, которая сможет меня удержать? — Гладстон почесал ухо так яростно, что половина чистюль, составляющих ухо, слетела на ковер. Пес наклонил голову, и они снова прыгнули на него, быстро восстановив прежний облик уха. — Я не могу не уйти. Я должен найти Лавинию.
— Я тебя не отпускаю.
— Ты не мой хозяин. Ты мой друг, — гордо ответил пес. — Друзья не могут приказывать — только просить помочь, просить об одолжении или предлагать помощь. Твоя сестра в беде.
— Йюл пошел искать ее.
— Йюл не справится.
— Много ты понимаешь!
— Это комплимент? По-другому — лестная похвала? — неуверенно спросил Гладстон.
— Это значит, что ты вообще ничего не понимаешь! В Йюле.
— Может быть. Но я все равно уйду. Я оставлю тебе ухо или хвост.
— Чего? На память, что ли?
— Он будет защищать твой дом и тебя самого, если ты будешь носить его с собой.
Гладстон тряхнул хвостом, тот осыпался на ковер. Горка чистюль закопошилась, захороводила, растеклась кольцом у его ног и вдруг, мгновенно сжавшись, превратилась в крохотного коричневого мохнатенького щенка. Щенок повалялся на спинке, тихо пискнул и, принюхиваясь, подбежал к улыбающемуся Гизу. Гиз взял его на руки и поцеловал в носик. Гладстон оглянулся на свой огрызок вместо хвоста и вздохнул.
— Разговаривать он не умеет, — предупредил он. — Мощности маловато. Но если что, запищит. — Щенок запищал. — Что? — строго спросил Гладстон и к чему-то прислушался. — Это кошки! К ним не лезь! Ты маленький. А они большие.
Гиз не выдержал и захохотал, потом наклонился и поставил щенка на пол.
— Ну, Хвостик, покажи, что умеешь.
Щенок оживленно забегал, обнюхивая мебель, ковер, цветы в горшках, стоящих на полу.
— Здесь все чисто, — сказал ему Гладстон. — Посмотри в шкафах.
— Кстати, зачем ты располосовал Валькирию?
— Генеральная уборка. Кажется, это так называется.
Гиз заволновался:
— Слушай, а этот «друг человека» ничего не сделает с кошками? — Он показал на щенка. — А то разрежет живот, а сшить не сможет. Знаешь, что потом будет от бабушки?
— Представляю… Не беспокойся, все будет нормально. Мне пора.
Гиз проводил пса до дверей.
— Тебя охрана не пропустит, — грустно сказал Гиз.
— Не скучай, — ответил Гладстон и, лизнув Гиза в щеку, исчез за дверью.
Оставшись один, Гиз побродил по пустому дому, наблюдая за Хвостиком, потом решил прибраться наконец в своей комнате. Окинув взглядом несколько столов, заваленных деталями и электронными устройствами, коробки и встроенные шкафы, доверху забитые накопленным за многие годы добром, доступ к которому остальным членам семьи и чистюлям был категорически запрещен, Гиз понял, что поставил перед собой трудную задачу. Примерно прикинув, сколько времени потребуется на полную систематизацию и инвентаризацию того, что в семье называлось «железяками Гиза», он лег на диван и предался философским размышлениям на тему, так ли дороги его сердцу все эти многочисленные предметы, чтобы посвятить им целый год жизни.
Из задумчивости его вывело сообщение по внутренней связи:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93