Из-за того, что она сторонится своих сверстников и однажды сказала, что боится их…
— А ты не боялся? Этих крикливых, наглых, беспардонных сопляков? Это повлияло на твою жизнь! Вспомни себя, каким ты был. Тебе семь лет. У тебя тихий голос, неуверенные движения, слабые кулачки. Ты предпочел бы целыми днями сидеть дома и читать книги, но мать говорит, что тебе необходим свежий воздух и общение. И они бьют тебя — потому что ты слишком хорошо воспитан и несмел, чтобы противостоять их натиску, их плевкам и обидным кличкам, которыми они награждают тебя каждый день.
— А ты никогда не защищала меня…
Зира хмыкнула.
— Я хотела помочь тебе. Но ты отказался поехать на Браззаль.
— Я ненавижу Браззаль!
— Я понимаю.
— Ты можешь назвать меня неудачником?
— Нет.
— У меня плохая семья?
— У тебя прекрасная семья.
— Я приумножил наше состояние?
— Конечно.
— Но ты все равно не уважаешь меня, будто я не вполне то, что тебе нужно!
— Я люблю тебя, сынок.
— Но это не одно и то же!
— Не одно…
Они помолчали. Странно, но после этого разговора Ион почувствовал, что мать стала ближе и понятнее. Она никогда не скрывала своих чувств. Наверное, поэтому он все-таки состоялся — как личность, как отец. Он всегда хотел ей нравиться.
— Я не знаю, что сказать, мама, — наконец проговорил он. — Если бы не мое доверие к тебе… и если бы не традиции семьи…
— Спасибо, Ион. Все будет хорошо, — сказала Зира и отключила связь.
Океан внизу еще больше почернел и колыхал своими темными боками. Модуль скользил между туч, под ударами ветра тоже слегка покачиваясь. До Браззаля оставалось несколько минут. Зира задремала, предавшись воспоминаниям.
— Этот остров принадлежит нам?
— Нет, он принадлежит Роа.
— Кто это?
— Ты узнаешь.
— Скажи сейчас!
— Что за строптивая девчонка… Тебе семь лет или два?
Воды вокруг крошечного острова, окруженного зарослями тростника, были густого сине-фиолетового оттенка, а на мелководье — цвета сочной зелени. Перед заходом солнца океан палево мерцал золотом, серебром, нежными розовыми и оранжевыми красками кораллов, тех самых, из которых были сложены рифы. Знойный ветер, прилетавший издалека, качал верхушки кокосовых пальм и кофейных деревьев, под которыми теснились низкорослые хижины туземцев. Прошло столько лет, но и сейчас она отчетливо видела, как женщины в белых юбках и кофтах ныряют на пятнадцатиметровую глубину и срезают с подводных скал раковины — жемчужницы. Они выныривают, цепляются за лодки, радостно улыбаются, приходя в себя после погружения, и в их мокрых угольно-черных волосах красиво смотрятся яркие украшения…
— Помни, это его остров, и акулы боятся хозяина. Если ты не позовешь Роа, акулы сожрут тебя, как только ты попробуешь всплыть. Роа будет для тебя спасением.
Самые ловкие и смелые ездили на акулах верхом или цеплялись за их хвосты; тот, кто выживал в этой смертельной забаве, числился в героях. По вечерам в вырытых в земле ямах запекали завернутую в широкие листья рыбу; гиены, гонимые голодом и привлеченные запахами, рыскали вокруг, оглашая остров жутким воем. Туземцы выносили из хижин плетеные из тростника стулья, усаживались в круг или плясали у огня под звуки бубнов и трещоток из акульих зубов.
— Если ты сразу не откроешь свою клетку, как только увидишь его, ты никогда ее не откроешь. Ты должна подчинить его себе и не подавать вида, что боишься, и тогда он будет следовать твоим приказам, как послушный ребенок. Но и он не должен бояться тебя, иначе страх сделает его агрессивным, и Роа унесет тебя туда, откуда ты уже не вернешься.
…Прибрежные воды кишели рыбой. Целыми днями она смотрела, как среди водорослей скользят длинные верткие тени, а на дне копошатся тысячи причудливых тварей — морские ежи, улитки, крабы, креветки…
— Тебе нельзя погружаться глубоко — чтобы вода не расплющила твое тело. Но Роа не должен этого знать. Будь хитрее его. У него кожа, как броня, и жесткие шершавые бока, а у тебя — сила, которой он подчинится.
— Когда это будет?
— Когда ты сама решишь, что время пришло.
…Она надела длинное платье, белое, как раскаленный песок, распустила до земли свои тяжелые темные волосы, воткнула в них ярко-красный цветок и взяла в руки маску, через которую могла дышать прямо в воду. Туземцы молчаливой толпой проводили ее до мостика, который тянулся к площадке далеко в океане. Бабушка смотрела издалека, как она легко бежит по мосту к железной клетке, а толпа, упав на колени, от страха не смеет произнести ни звука, и на ее морщинистом лице играла улыбка. Это уже была победа — даже если внучка не вернется…
Блики солнца нестерпимо сверкали на зелено-голубой воде, теплой, как парное молоко. Вода была прозрачной только у рифов, а дальше в океан быстро темнела. Зира вошла в железную клетку, покрытую белым налетом соли, и закрыла дверь на крючок. Туземцы не смели поднять от земли голов. Зира стояла к ним спиной и смотрела на ровную гладь океана, на птиц, с криками кружащих на безоблачном горизонте. Потом она натянула на лицо маску и нажала кнопку. Заскрипев, клетка медленно поползла в воду. Женщины на берегу приглушенно запричитали. Белая женщина, возвышающаяся над ними, гордо следила за тем, как девочка исчезает в волнах — даже не дрогнув и не обернувшись…
…Акулы уже поджидали ее. Серые тени, увенчанные черными плавниками, заскользили вокруг клетки, погрузившейся на двадцать метров в океан. Плавными зигзагами вверх и вниз они прочерчивали темно-зеленую воду и в нетерпении касались клетки тупыми оскаленными мордами. Зира спокойно наблюдала за ними, только скрутила в жгут свои длинные волосы. Потом привязанным на веревке куском железа начала стучать по клетке. Акулья стая увеличила круги, отдалившись от недоступной приманки, и вдруг пропала, растворившись в холодном сумраке.
Зира перестала стучать и поправила маску, чтобы сквозь прозрачный щиток лучше видеть в темно-зеленой мгле. «Роа, я здесь», — мысленно сказала она. Ей было очень холодно. Легкое колебание воды коснулось клетки. Зира напрягла зрение, стараясь не пропустить миг его появления, но несколько минут прошли впустую. «Роа», — нетерпеливо повторила она и почувствовала затылком его взгляд. Держась руками за железные прутья, она слегка оттолкнулась ногами от дна клетки и, крутанувшись, как в танце, обернулась, чтобы взглянуть судьбе в лицо.
Ей хотелось закричать во весь голос, заплакать, зарыдать. Сорвать маску, чтобы сразу умереть. Вместо этого она взялась руками за крючок, откинула его и распахнула дверь. Он обогнул клетку и приблизил свою двухметровую голову к девочке в белом платье. Два огромных черных глаза, безжалостных и немигающих, уставились на нее. Зира улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
— А ты не боялся? Этих крикливых, наглых, беспардонных сопляков? Это повлияло на твою жизнь! Вспомни себя, каким ты был. Тебе семь лет. У тебя тихий голос, неуверенные движения, слабые кулачки. Ты предпочел бы целыми днями сидеть дома и читать книги, но мать говорит, что тебе необходим свежий воздух и общение. И они бьют тебя — потому что ты слишком хорошо воспитан и несмел, чтобы противостоять их натиску, их плевкам и обидным кличкам, которыми они награждают тебя каждый день.
— А ты никогда не защищала меня…
Зира хмыкнула.
— Я хотела помочь тебе. Но ты отказался поехать на Браззаль.
— Я ненавижу Браззаль!
— Я понимаю.
— Ты можешь назвать меня неудачником?
— Нет.
— У меня плохая семья?
— У тебя прекрасная семья.
— Я приумножил наше состояние?
— Конечно.
— Но ты все равно не уважаешь меня, будто я не вполне то, что тебе нужно!
— Я люблю тебя, сынок.
— Но это не одно и то же!
— Не одно…
Они помолчали. Странно, но после этого разговора Ион почувствовал, что мать стала ближе и понятнее. Она никогда не скрывала своих чувств. Наверное, поэтому он все-таки состоялся — как личность, как отец. Он всегда хотел ей нравиться.
— Я не знаю, что сказать, мама, — наконец проговорил он. — Если бы не мое доверие к тебе… и если бы не традиции семьи…
— Спасибо, Ион. Все будет хорошо, — сказала Зира и отключила связь.
Океан внизу еще больше почернел и колыхал своими темными боками. Модуль скользил между туч, под ударами ветра тоже слегка покачиваясь. До Браззаля оставалось несколько минут. Зира задремала, предавшись воспоминаниям.
— Этот остров принадлежит нам?
— Нет, он принадлежит Роа.
— Кто это?
— Ты узнаешь.
— Скажи сейчас!
— Что за строптивая девчонка… Тебе семь лет или два?
Воды вокруг крошечного острова, окруженного зарослями тростника, были густого сине-фиолетового оттенка, а на мелководье — цвета сочной зелени. Перед заходом солнца океан палево мерцал золотом, серебром, нежными розовыми и оранжевыми красками кораллов, тех самых, из которых были сложены рифы. Знойный ветер, прилетавший издалека, качал верхушки кокосовых пальм и кофейных деревьев, под которыми теснились низкорослые хижины туземцев. Прошло столько лет, но и сейчас она отчетливо видела, как женщины в белых юбках и кофтах ныряют на пятнадцатиметровую глубину и срезают с подводных скал раковины — жемчужницы. Они выныривают, цепляются за лодки, радостно улыбаются, приходя в себя после погружения, и в их мокрых угольно-черных волосах красиво смотрятся яркие украшения…
— Помни, это его остров, и акулы боятся хозяина. Если ты не позовешь Роа, акулы сожрут тебя, как только ты попробуешь всплыть. Роа будет для тебя спасением.
Самые ловкие и смелые ездили на акулах верхом или цеплялись за их хвосты; тот, кто выживал в этой смертельной забаве, числился в героях. По вечерам в вырытых в земле ямах запекали завернутую в широкие листья рыбу; гиены, гонимые голодом и привлеченные запахами, рыскали вокруг, оглашая остров жутким воем. Туземцы выносили из хижин плетеные из тростника стулья, усаживались в круг или плясали у огня под звуки бубнов и трещоток из акульих зубов.
— Если ты сразу не откроешь свою клетку, как только увидишь его, ты никогда ее не откроешь. Ты должна подчинить его себе и не подавать вида, что боишься, и тогда он будет следовать твоим приказам, как послушный ребенок. Но и он не должен бояться тебя, иначе страх сделает его агрессивным, и Роа унесет тебя туда, откуда ты уже не вернешься.
…Прибрежные воды кишели рыбой. Целыми днями она смотрела, как среди водорослей скользят длинные верткие тени, а на дне копошатся тысячи причудливых тварей — морские ежи, улитки, крабы, креветки…
— Тебе нельзя погружаться глубоко — чтобы вода не расплющила твое тело. Но Роа не должен этого знать. Будь хитрее его. У него кожа, как броня, и жесткие шершавые бока, а у тебя — сила, которой он подчинится.
— Когда это будет?
— Когда ты сама решишь, что время пришло.
…Она надела длинное платье, белое, как раскаленный песок, распустила до земли свои тяжелые темные волосы, воткнула в них ярко-красный цветок и взяла в руки маску, через которую могла дышать прямо в воду. Туземцы молчаливой толпой проводили ее до мостика, который тянулся к площадке далеко в океане. Бабушка смотрела издалека, как она легко бежит по мосту к железной клетке, а толпа, упав на колени, от страха не смеет произнести ни звука, и на ее морщинистом лице играла улыбка. Это уже была победа — даже если внучка не вернется…
Блики солнца нестерпимо сверкали на зелено-голубой воде, теплой, как парное молоко. Вода была прозрачной только у рифов, а дальше в океан быстро темнела. Зира вошла в железную клетку, покрытую белым налетом соли, и закрыла дверь на крючок. Туземцы не смели поднять от земли голов. Зира стояла к ним спиной и смотрела на ровную гладь океана, на птиц, с криками кружащих на безоблачном горизонте. Потом она натянула на лицо маску и нажала кнопку. Заскрипев, клетка медленно поползла в воду. Женщины на берегу приглушенно запричитали. Белая женщина, возвышающаяся над ними, гордо следила за тем, как девочка исчезает в волнах — даже не дрогнув и не обернувшись…
…Акулы уже поджидали ее. Серые тени, увенчанные черными плавниками, заскользили вокруг клетки, погрузившейся на двадцать метров в океан. Плавными зигзагами вверх и вниз они прочерчивали темно-зеленую воду и в нетерпении касались клетки тупыми оскаленными мордами. Зира спокойно наблюдала за ними, только скрутила в жгут свои длинные волосы. Потом привязанным на веревке куском железа начала стучать по клетке. Акулья стая увеличила круги, отдалившись от недоступной приманки, и вдруг пропала, растворившись в холодном сумраке.
Зира перестала стучать и поправила маску, чтобы сквозь прозрачный щиток лучше видеть в темно-зеленой мгле. «Роа, я здесь», — мысленно сказала она. Ей было очень холодно. Легкое колебание воды коснулось клетки. Зира напрягла зрение, стараясь не пропустить миг его появления, но несколько минут прошли впустую. «Роа», — нетерпеливо повторила она и почувствовала затылком его взгляд. Держась руками за железные прутья, она слегка оттолкнулась ногами от дна клетки и, крутанувшись, как в танце, обернулась, чтобы взглянуть судьбе в лицо.
Ей хотелось закричать во весь голос, заплакать, зарыдать. Сорвать маску, чтобы сразу умереть. Вместо этого она взялась руками за крючок, откинула его и распахнула дверь. Он обогнул клетку и приблизил свою двухметровую голову к девочке в белом платье. Два огромных черных глаза, безжалостных и немигающих, уставились на нее. Зира улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93