— Спокойно, спокойно, Донна. — Так вы хотели знать страшные тайны? И ради этого вот это затеяли? — Гарольд покивал головой, его взгляд был все таким же безумным, — и поэтому, Донна, ты меня обманывала? — Нет, нет, Гарольд. Ты пойми…— Да, ты меня обманывала, и я купился на твои истории. — Нет, Гарольд, я говорила тебе правду. Мэдлин может подтвердить. Да, Мэдлин? — Да, да, — залепетала Мэдлин, — Донна говорила правду, она мне все рассказывала…— Она всем рассказывает одно и то же, — зло проговорил Гарольд, поднимая стальной трезубец к своей голове. — Ну что ж, я могу вам помочь. Я расскажу вам очень страшные тайны.
Казалось, что вот-вот глаза Гарольда выскочат из орбит. Его рот нервно дергался. — Гарольд, я не обманывала тебя, — пыталась убедить его Донна. — Сейчас это уже не имеет значения. Ты обманула меня и неважно, что ты при этом думала, и какие у тебя были цели. — Нет, Гарольд, не нужно, поверь мне…— Нет, Донна, ты хотела знать страшные тайны, и я тебе открою их.
Донна и Мэдлин от этих слов прижались друг к другу еще теснее и задрожали. Рука Гарольда с острым рыхлителем почвы застыла прямо возле его щеки. Донна с ужасом смотрела на этот страшный инструмент: загнутые крючья напоминали острые когти орла. — Этот дневник, — говорил Гарольд, — не такая уж и тайна. Ты хотела знать страшную тайну — вот она. Лора ее знала…
Гарольд на некоторое мгновение смолк. Донна и Мэдлин напряженно слушали его. — Лора знала, — произнес Гарольд, — она знала, кто убил…
Рука Гарольда прижала острия рыхлителя почвы к щеке и, закрыв глаза, парень провел ими по своей коже: из разрезов потекли тонкие струйки крови. Мэдлин, не выдержав, заверещала. Донна вскрикнула. Казалось, что по лицу парня ударил лапой страшный зверь. Три кровавых борозды пролегли по лицу Гарольда — они тянулись от самого глаза ко рту.
Гарольд Смит стоял, освещенный неверным светом настольной лампы. Он прижимал свою левую руку к щеке, из-под пальцев из раны сочилась кровь. Второй рукой он высоко вознес рыхлитель почвы с острыми зубьями, испачканными в кровь. — Ты обманула меня, — торжественно и страшно вещал Гарольд Смит,-ты вошла в мою жизнь обманом, Донна. — Гарольд, я все тебе объясню…— Что? Что ты мне объяснишь? — Я хотела…— Нет, теперь объяснять уже поздно. Ты обманом вошла в мое сердце. — Она хотела только его прочесть, — вступилась за подругу Мэдлин.
Но Гарольд не обратил внимания на ее слова, как будто они находились наедине с Донной. — А ты, Донна, оказалась такой, как все. Я думал, ты другая. Я думал, ты лучше. А ты, Донна, такая же, как все остальные. — Гарольд, ведь что-то же было…— Да, но это все обман. Ты заставила меня поверить, что я снова смогу вернуться в мир, туда, где есть люди. Что все забудется, все станет на свои места. — Но, Гарольд…— Нет, я не хочу слушать тебя. Ты обманула меня. — Гарольд, послушай. Я только хотела прочесть. Ну что от этого изменилось бы? Ты же сам хотел дать мне дневник Лоры. Я просто немного нетерпелива. — Нет, ты — обманщица! — кричал Гарольд Смит, размахивая рыхлителем почвы.
Донна и Мэдлин щурились от этих движений. Трезубый рыхлитель со свистом рассекал воздух. Девушки вздрагивали и жались к стене, а Гарольд не спеша, наступал на них. Зубья рыхлителя все ближе и ближе хищно проносились перед их лицами. — Ты обманула меня! — кричал Гарольд. — Нет…— Нет, Донна, ты такая же, как все! Ты лжешь и предаешь! — Послушай…— Ты предала меня. Ты решила посмеяться надо мной, над моими чувствами. Но ты же видишь, Донна, ты сама смешна. Мне смешон твой страх. — Гарольд! Не надо!
Донна еще сильнее обняла Мэдлин. — Ты обманула меня, — Гарольд сделал резкий шаг к Донне.
Мэдлин еще крепче прижала к себе дневник Лоры. — Ты должна отдать его мне, — Гарольд протянул руку. — Нет, ты его не получишь. — Теперь он мой, — крикнула Донна.
Гарольд вскинул руку и схватил дневник. Донна обеими руками ухватилась за тетрадку и не отпускала. Тогда Гарольд Смит высоко поднял руку с нацеленными на девушек блестящими зубьями рыхлителя. — Отдайте! Отдайте дневник! — прошипел он.
Пальцы Донны разжались, дневник упал на пол. Гарольд хотел согнуться, но в это время дверь распахнулась, и в полутемную гостиную буквально ворвался Джозеф. Он в несколько прыжков преодолел расстояние, отделявшее его от Гарольда Смита, Донны и Мэдлин.
Джозеф резко оттолкнул Гарольда, тот, взмахнув руками, отлетел к стеллажу и, зацепив горшок с бледно-лиловой орхидеей, рухнул на пол. Цветок покачнулся и упал рядом с ним. Гарольд резко подхватился, наступил на цветок. Раздавленные бледно-лиловые лепестки остались лежать у стеллажа.
Девушки испуганно визжали. Гарольд Смит потянулся к дневнику. Донна и Мэдлин тоже попытались схватить тетрадь в кожаной обложке. — Убегайте, убегайте отсюда! — Джозеф буквально вытолкнул из дому Мэдлин. Донна выбежала следом. — Убегайте! — Джозеф бросился следом за девушками.
Гарольд Смит с высоко поднятым рыхлителем и со страшным рычанием бросился вслед. Но на пороге замер, как будто наткнулся на невидимую преграду. Парень зашатался, размахивая перед лицом рыхлителем. — Предатели! Предатели! Обманщики! Меня все предали! Все! Все, — шептал он, пошатываясь в дверях. — Он сейчас нас догонит! Скорее, скорее! — Не бойся, Джозеф, не бойся. Дальше двери он не пойдет. Он не умеет это делать. Он боится…
Мэдлин едва унимала дрожь в руках. Она смотрела на Джозефа и Донну. — Донна, с тобой все в порядке? — Да, да-да. — Джозеф? — Со мной все в порядке, все хорошо.
Донна буквально бросилась на грудь Джозефу, она обняла его за шею и медленно опустилась перед парнем на колени. — Ну что ты, ну что ты, Донна. Не надо, успокойся.
Слезы текли по щекам Донны.
Мэдлин тоже плакала. Страх понемногу уходил, руки переставали дрожать. — Джозеф, Джозеф, — говорила Мэдлин, — как хорошо, что ты пришел. Ты успел вовремя. Он… он бы нас убил.
А Гарольд Смит корчился в это время в своей гостиной, прижимая к груди дневник Лоры Палмер. — Ты со мной. Ты со мной, я тебя никому не отдал. Никому. Никто не сможет забрать тебя. Никто и никогда. Никто не узнает тайну, которую ты хранишь.
— Прости, прости меня, Джозеф, я сама во всем виновата. — Успокойся, Донна, успокойся, — Джозеф гладил Донну по плечам, по волосам, — успокойся, ты ни в чем не виновата. Ты самая лучшая, самая лучшая. — Нет, я виновата. — Ты самая лучшая, успокойся. А сейчас, Донна, мы должны поехать к шерифу и все ему рассказать. — Нет, нет, Джозеф. Не сейчас. Я сама во всем виновата, и сама поеду к нему. У тебя, по-моему, и так хватало неприятностей из-за меня.
Мэдлин, глядя как обнимаются Донна и Джозеф, едва сдерживала слезы. Она завидовала Донне. Джозеф ей очень нравился, ей казалось, что и она нравится Джозефу. — Джозеф, обними вначале меня крепко-крепко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124