Он прежде всех успел к браконьерам, за ним Борис Васильевич. Они возникли позади затаившихся охотников с такой ошеломляющей внезапностью, что даже бывалый снабженец струсил и растерялся. Винтовочный ствол пребольно упёрся ему в спину.
— Ружья на землю! — охрипшим от гнева голосом приказал Семёнов. — Живо!.. И не оглядываться!
— Да кто вы такой? — Грузный снабженец в замшевой куртке чуть замешкался, готовый обернуться, но увесистый удар прикладом между лопаток уложил его носом в прелую хвою.
Человек в пенсне выхватил у всех троих ружья. Лесник скомандовал подняться, положить руки на голову и идти, не оборачиваясь, вниз, на только что покинутую тропу.
И вот тогда, раздирая влажную тишину, левее их коротко грохнул один винтовочный выстрел, тут же второй, а с левого края поляны донёсся шум ломающихся веток, топот и ожесточённое рычание, от которого мороз по коже…
Семёнов пробормотал: «Успели, гады» — и в сердцах выругался.
7
К концу ночи оленей перестал волновать чужой запах. Густой и влажный воздух лениво колыхался между скал, путался в кустах и не передавал никаких запахов. Стадо спокойно провело час или два перед тем, как выйти на луг попастись.
Хоба сладко потянулся, ощущая крепость мышц и чистоту дыхания, оглядел своё стадо и сделал несколько осторожных шагов к травяной поляне.
Тихо, прохладно, воздух ещё не очистился от ночных теней. Обычно в это время начиналась птичья перекличка. Сегодня птицы почему-то молчали. Непривычная, насторожённая тишина заставила оленей замереть у самого края поляны. Погода? Но оленятам быстро надоело стоять, они захрустели травой. Хоба поднял ногу, чтобы переступить, и в это время сзади, где росли клёны, отчётливо и тревожно раздалось дроздиное «чэ-эр-кк, крэ-чэ-чэ». Резкий птичий крик, подобно барабанной дроби, заставил оленей вздрогнуть. Тревожные крики. Значит, что-то неладно. Вот тогда-то Хоба и услышал слабый треск мокрых веток под тяжёлым шагом. Слух выручил его. Стадо поспешно отошло метров на двести от подозрительного места. Вожак раздул ноздри, сработало обоняние. С другой стороны, где грудились камни, нанесло опять посторонним. Раздался хриплый человеческий крик. Потом там началась непонятная возня, и новые приглушённые звуки возмутили слух.
Опасность заставила оленей метнуться вверх по склону. Но оттуда явственно послышался кашель курильщика, который затянулся дымом после долгого воздержания. Загонщики больше не таились. Охота началась.
Для оленей остался один путь — вниз, как раз мимо плоского камня, через буковый лес и на другую сторону распадка. Запах людей с ружьями, как удар бича, остановил Хобу, ланки круто повернули и, делая огромные прыжки, вытянувшись, почти не касаясь быстрыми ногами земли, помчались мимо подозрительного места, мимо Семёнова и поверженных браконьеров в спасительный лес. А сам Хоба…
Он не отстал бы от ланок, но знакомый и близкий запах собаки, для встречи с которой олень пришёл сюда из северных лесов — этот запах, напомнивший ему о Человеке с хлебом, заставил вожака стада на какое-то мгновение остановиться. То была роковая остановка.
Он сделался мишенью для Капустина, который лежал с винтовкой на плоском камне.
Архыз не успел. Никто не успел.
Котенко, лейтенант милиции и Клавдий Ивкин, задыхаясь от подъёма, бежали к Капустину, размахивая ружьями. Окрик Семёнова не дошёл до слуха человека, уже взявшего на прицел рогача. Капустин вообще ничего не слышал и не видел, кроме оленя.
Вряд ли какие сомнения могли возникнуть в его голове, когда за семьдесят метров от него выросла рослая фигура вожака с венцом красивейших рогов. Олень остановился словно специально для прицельного выстрела. Капустин подвёл мушку под переднюю лопатку зверя, мягко, как его учили, нажал на спусковой крючок. Выстрел грянул.
Хоба вздрогнул всем телом и, кажется, удивлённо посмотрел в сторону выстрела. Оттуда, ведь точно из-за камня, до него доносился запах Архыза. Так почему же выстрел? И что за жгучая боль: в боку, во всем теле? И эта слабость…
Прошли, может быть, одна или две секунды, и из-под плоского камня вновь сверкнуло, и опять взвился лёгкий дым. Звука второго выстрела Хоба не слышал. Прямо в грудь ему, как на расстреле, вонзилось что-то кинжальное, в глазах стало темнеть, он пал на колени, качнулся и с тихим стоном повалился на бок, в последнем судорожном напряжении отбросив отяжелевшую голову.
Он уже не слышал, как застонал Капустин, когда на него навалился Котенко, не помнивший себя от злости и гнева; как упал, закричав не своим голосом, дядя Алёха, когда его молча и страшно толкнула в плечо мохнатая грудь овчара, а клыкастая пасть хватнула у самой шеи крепкий брезент. Хоба ничего не слышал. Потому что все это было уже потом…
День справился с ночью, в лесу посветлело, стали видны люди — одни стояли с ружьями, другие сидели кучкой, спина к спине, и не смотрели друг на друга, пока лейтенант милиции отбирал у них документы.
Все это было потом.
Ещё дрожал от возбуждения и нервно зевал Архыз, все время стараясь освободиться от туго натянутого поводка, и косил злым глазом на Бережного, который поглаживал царапины и синяки на шее, на руках, бормоча что-то о беззаконии и своеволии, за которые кому-то придётся отвечать. А Хобы уже не было.
Все жили, действовали, чем-то занимались. Но без него.
Далеко от страшной поляны, в лесу, стояли запалённые ланки и тяжело дышали открытыми ртами. Они ждали своего вожака, который почему-то отстал.
Не знали, что там случилось.
Все кончилось для нашего славного Хобы. Рыжебокая, наверное, уже догадывалась, что произошло, она слышала выстрелы и все-таки не уходила, а стояла, дрожа всем телом и всматриваясь в лес, который они только что проскочили. Вдруг выйдет, пробежит около неё, красуясь и радуясь свободе…
Нет. Не выйдет. Не пробежит.
Любовь к людям стоила ему жизни.
Глава десятая
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ПОТУХШИМ КОСТРАМ

1
Александр Молчанов в назначенный день не прилетел.
То ли погода оказалась нелётной, то ли по техническим причинам, но самолёт из Воронежа задержался, прибыл в Адлер лишь поздно ночью, так что Молчанову пришлось дожидаться оказии в Жёлтую Поляну до утра.
С первым рейсом автобуса он приехал к Никитиным.
— Наконец-то! — воскликнула мать, беспокойство которой усиливалось с каждым часом. — Что там случилось? Мы просто заждались тебя! Ну, рассказывай.
— А, пустяки, обычные транспортные непорядки. — Александр стоял возле кроватки Саши-маленького и с улыбкой смотрел на раскрасневшегося во сне мальчугана. Не без тревоги он спросил: — Где Архыз?
— Опять забыла! — Елена Кузьминична подняла и опустила руки. — Вчера заходил Ростислав Андреевич, он и взял Архыза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62