— Давайте-ка обе вытаскивайте быстренько постели.
— Можно мне с тобой, Джуд? — попросила я.
— Нет уж, лучше оставайся здесь. Особенно если эти парни, которые так приглянулись Рошель, ещё шляются поблизости.
— Так я потому и хочу с тобой пойти, — сказала я.
— Бог ты мой! Ты собралась меня защищать, Дикси? — удивилась Джуд. — Я скоро приду. Не волнуйся так.
Она весело помахала нам, но лицо у неё было напряжённое. Выходя, она набрала в грудь побольше воздуху, как будто собиралась нырнуть с вышки.
Когда она ушла, мы с Рошель переглянулись.
— Ну вот, теперь нас осталось двое, — сказала я. — Как в этих жутких детективах, где все время кто-нибудь исчезает.
— Скорее уж как в ужастиках. Как мама могла завезти нас в эту дыру?! Она такая глупая, — сказала Рошель. Она сновала туда-сюда среди сваленной мебели и стучала по ней своими испорченными замшевыми туфлями. — Я её иногда просто не выношу.
— Заткнись, Рошель. Она ведь сейчас рожает, и похоже, все у неё идёт не так.
— А зачем ей было заводить ещё ребёнка, когда у неё и так мы все? Так ей и надо, если ей с ним достанется. В следующий раз будет поосторожнее, — ворчала Рошель, протискиваясь между картонных коробок.
— Прекрати! Подумай, с ней же может что-нибудь случиться!
Я вспомнила все роды, какие мне приходилось видеть по телевизору. Я представила маму с раскрасневшимся лицом и как она задыхается и стонет. И больничную кровать, и полотняные салфетки, залитые ярко-алой кровью. И как мама лежит вся белая и неподвижная, а потом лицо ей закрывают простыней.
— Не плачь, — сказала Рошель. — Помоги мне лучше, дурочка. Сними-ка с пальца своего дурацкого попугайчика и поищи одеяла. Они, наверное, перепутались с одёжками.
— А если она умрёт?! — всхлипнула я, утирая слезы чьей-то футболкой.
— А ну отдай, это моя футболка! Нечего вытирать ею сопли. И прекрати это дурацкое нытьё, ничего она не умрёт. Она же не больна, она просто рожает.
— Некоторые женщины умирают от родов.
— Да что ты все про смерть! Ты, видно, вся в своего папашу. Ага!
Рошель отыскала одно одеяло на дне коробки, под маминой одеждой. Она стала его вытаскивать, но отвлеклась на мамино чёрное шёлковое кимоно.
— Она не взяла ночные вещи. — Рошель погладила мягкую чёрную ткань и поднесла её к лицу, чтобы понюхать мамины духи. — Я не всерьёз сказала, что так ей и надо, — прошептала она. — Я просто очень на неё разозлилась.
— Я знаю, — сказала я.
Я вытерла глаза рукавом кофты. Фиалка легонько толкнула меня клювом. Я стала карабкаться через кровати. Они были разобраны на части, чтобы поместиться в машину.
— Может, соберём пока мамину кровать и ляжем на ней все трое — и ты, и я, и Джуд? — предложила я.
— Вот ещё! Не хочу я спать с вами в одной постели! — фыркнула Рошель, но все же помогла мне с маминой кроватью.
Спинка не желала как следует вставать на место, а матрас был слишком тяжёлый. Без Джуд мы никак не могли положить его на место.
— Мы можем сегодня лечь просто на матрас, — сказала я.
— Не хочу спать так низко. Вдруг тут что-нибудь ползает — в такой-то грязи. Тут могут быть тараканы. Или крысы.
Лучше бы Рошель этого не говорила. Она, кажется, и сама пожалела о своих словах.
— А что нам делать, если тут и правда крысы? — сказала она, стоя на мамином кресле.
— Может… забьём их твоими высокими каблуками? — предложила я.
— Не хватало мне только испачкать свои лучшие туфли дохлыми крысами! — заверещала Рошель, осторожно слезая с кресла.
— Ладно, ладно. Мы просто выпустим всех твоих кошек — ну этих, белых: Снежинку, Сахарка, Пломбира, — они увидят крыс и скажут: «Ням-ням-ням, у нас будет к чаю вкусное крысиное филе», — и всех их сожрут.
Рошель захихикала:
— Странная ты, Дикси. Я никогда не знаю, шутишь ты или у тебя совсем крыша съехала.
— Ну конечно, съехала, — сказала я и стала корчить страшные рожи, изображая сумасшедшую, пока мы расстилали простыню на мамином матрасе, раскладывали одеяло и взбивали подушки.
Рошель понадобилось в туалет, и она попросила меня подняться с ней и подождать за дверью. До этого мы обегали весь дом, но теперь, когда мы остались вдвоём, стало куда страшнее.
Я тоже зашла в туалет. Пока я там сидела, в дверь вдруг забарабанили.
— Дикси! Скорее, пошли со мной к двери! — закричала Рошель.
— Не могу, я ещё не кончила! Иди сама открой. Это, наверное, Джуд с нашей картошкой.
— А если нет? Если там эти парни? Дикси, ты правда думаешь, что они бы сделали мне что-нибудь плохое? Этот красивый парень с серьгой? Может, Джуд просто завидует, как ты думаешь?
— Ни капельки Джуд тебе не завидует, и ты это прекрасно знаешь! — закричала я из туалета.
В дверь снова забарабанили.
— Дикси, пожалуйста, пойдём вместе.
— Иду, иду. — Я выскочила из туалета, на ходу натягивая штаны. — Слушай, мы не будем сразу открывать дверь, мы сперва посмотрим, кто это. Только не подходи слишком близко к прорези для писем, а то они могут тебя увидеть и достать.
— Ох, как же мне все это осточертело! Была бы у нас нормальная мама, которая бы за нами следила, и хороший папа, и уютный дом! — посетовала Рошель.
— Мне больше нравится семья Бриллиант, — сказала я.
Мы с Рошель пробрались к входной двери. Оказалось, что мы держимся за руки.
В дверь снова застучали громко и сердито.
— Господи, — сказала Рошель, — это те парни. Они пришли за мной.
— Убирайтесь отсюда, ребята, а то дядя Брюс сейчас с вами разберётся! — завопила я.
Прорезь для писем открылась.
— Это я, Джуд. Откроете вы мне наконец?
Мы насилу справились с дверью, руки у нас были скользкие от пота.
— Ну вы и трусихи, — насмешливо сказала Джуд.
— Мы не виноваты. Что ты так стучишь? Не можешь сама открыть дверь, как нормальный человек? Ты нас нарочно хотела напугать, — фыркнула Рошель.
— Как я могла сама открыть дверь, дура набитая? У меня же нет ключа. Ключи все у мамы, — сказала Джуд.
Мы замолчали, соображая. Мы ведь даже не знаем, где она. Может, в этом пригороде и больницы-то нет. Может, Брюс так и ездил кругами со стонущей мамой на заднем сиденье…
— А если она завтра не вернётся? — сказала я.
— Заткнитесь обе! — приказала Джуд. — Давайте поедим. Я купила ещё кока-колы. И спички, глядите!
— Ты что, курить собралась? — сказала Рошель.
— Да нет, кретинка, это чтобы видеть, когда совсем стемнеет.
— Кончай обзываться. Это ты кретинка, ты же пожар устроишь, если будешь ходить со спичками. Что было не купить фонарь?
— Не продают они фонарей в ларьке с картошкой. Я уверена, что мы найдём свечи где-нибудь на кухне.
Мы поискали свечи, но ничего не нашли.
— Может, пойти попросить свечку у соседей? — предложила Джуд.
— Ну да, вон к той старухе! — ухмыльнулась Рошель.
— Ладно, давайте пока есть. Рыба и картошка заледенеют, — сказала Джуд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
— Можно мне с тобой, Джуд? — попросила я.
— Нет уж, лучше оставайся здесь. Особенно если эти парни, которые так приглянулись Рошель, ещё шляются поблизости.
— Так я потому и хочу с тобой пойти, — сказала я.
— Бог ты мой! Ты собралась меня защищать, Дикси? — удивилась Джуд. — Я скоро приду. Не волнуйся так.
Она весело помахала нам, но лицо у неё было напряжённое. Выходя, она набрала в грудь побольше воздуху, как будто собиралась нырнуть с вышки.
Когда она ушла, мы с Рошель переглянулись.
— Ну вот, теперь нас осталось двое, — сказала я. — Как в этих жутких детективах, где все время кто-нибудь исчезает.
— Скорее уж как в ужастиках. Как мама могла завезти нас в эту дыру?! Она такая глупая, — сказала Рошель. Она сновала туда-сюда среди сваленной мебели и стучала по ней своими испорченными замшевыми туфлями. — Я её иногда просто не выношу.
— Заткнись, Рошель. Она ведь сейчас рожает, и похоже, все у неё идёт не так.
— А зачем ей было заводить ещё ребёнка, когда у неё и так мы все? Так ей и надо, если ей с ним достанется. В следующий раз будет поосторожнее, — ворчала Рошель, протискиваясь между картонных коробок.
— Прекрати! Подумай, с ней же может что-нибудь случиться!
Я вспомнила все роды, какие мне приходилось видеть по телевизору. Я представила маму с раскрасневшимся лицом и как она задыхается и стонет. И больничную кровать, и полотняные салфетки, залитые ярко-алой кровью. И как мама лежит вся белая и неподвижная, а потом лицо ей закрывают простыней.
— Не плачь, — сказала Рошель. — Помоги мне лучше, дурочка. Сними-ка с пальца своего дурацкого попугайчика и поищи одеяла. Они, наверное, перепутались с одёжками.
— А если она умрёт?! — всхлипнула я, утирая слезы чьей-то футболкой.
— А ну отдай, это моя футболка! Нечего вытирать ею сопли. И прекрати это дурацкое нытьё, ничего она не умрёт. Она же не больна, она просто рожает.
— Некоторые женщины умирают от родов.
— Да что ты все про смерть! Ты, видно, вся в своего папашу. Ага!
Рошель отыскала одно одеяло на дне коробки, под маминой одеждой. Она стала его вытаскивать, но отвлеклась на мамино чёрное шёлковое кимоно.
— Она не взяла ночные вещи. — Рошель погладила мягкую чёрную ткань и поднесла её к лицу, чтобы понюхать мамины духи. — Я не всерьёз сказала, что так ей и надо, — прошептала она. — Я просто очень на неё разозлилась.
— Я знаю, — сказала я.
Я вытерла глаза рукавом кофты. Фиалка легонько толкнула меня клювом. Я стала карабкаться через кровати. Они были разобраны на части, чтобы поместиться в машину.
— Может, соберём пока мамину кровать и ляжем на ней все трое — и ты, и я, и Джуд? — предложила я.
— Вот ещё! Не хочу я спать с вами в одной постели! — фыркнула Рошель, но все же помогла мне с маминой кроватью.
Спинка не желала как следует вставать на место, а матрас был слишком тяжёлый. Без Джуд мы никак не могли положить его на место.
— Мы можем сегодня лечь просто на матрас, — сказала я.
— Не хочу спать так низко. Вдруг тут что-нибудь ползает — в такой-то грязи. Тут могут быть тараканы. Или крысы.
Лучше бы Рошель этого не говорила. Она, кажется, и сама пожалела о своих словах.
— А что нам делать, если тут и правда крысы? — сказала она, стоя на мамином кресле.
— Может… забьём их твоими высокими каблуками? — предложила я.
— Не хватало мне только испачкать свои лучшие туфли дохлыми крысами! — заверещала Рошель, осторожно слезая с кресла.
— Ладно, ладно. Мы просто выпустим всех твоих кошек — ну этих, белых: Снежинку, Сахарка, Пломбира, — они увидят крыс и скажут: «Ням-ням-ням, у нас будет к чаю вкусное крысиное филе», — и всех их сожрут.
Рошель захихикала:
— Странная ты, Дикси. Я никогда не знаю, шутишь ты или у тебя совсем крыша съехала.
— Ну конечно, съехала, — сказала я и стала корчить страшные рожи, изображая сумасшедшую, пока мы расстилали простыню на мамином матрасе, раскладывали одеяло и взбивали подушки.
Рошель понадобилось в туалет, и она попросила меня подняться с ней и подождать за дверью. До этого мы обегали весь дом, но теперь, когда мы остались вдвоём, стало куда страшнее.
Я тоже зашла в туалет. Пока я там сидела, в дверь вдруг забарабанили.
— Дикси! Скорее, пошли со мной к двери! — закричала Рошель.
— Не могу, я ещё не кончила! Иди сама открой. Это, наверное, Джуд с нашей картошкой.
— А если нет? Если там эти парни? Дикси, ты правда думаешь, что они бы сделали мне что-нибудь плохое? Этот красивый парень с серьгой? Может, Джуд просто завидует, как ты думаешь?
— Ни капельки Джуд тебе не завидует, и ты это прекрасно знаешь! — закричала я из туалета.
В дверь снова забарабанили.
— Дикси, пожалуйста, пойдём вместе.
— Иду, иду. — Я выскочила из туалета, на ходу натягивая штаны. — Слушай, мы не будем сразу открывать дверь, мы сперва посмотрим, кто это. Только не подходи слишком близко к прорези для писем, а то они могут тебя увидеть и достать.
— Ох, как же мне все это осточертело! Была бы у нас нормальная мама, которая бы за нами следила, и хороший папа, и уютный дом! — посетовала Рошель.
— Мне больше нравится семья Бриллиант, — сказала я.
Мы с Рошель пробрались к входной двери. Оказалось, что мы держимся за руки.
В дверь снова застучали громко и сердито.
— Господи, — сказала Рошель, — это те парни. Они пришли за мной.
— Убирайтесь отсюда, ребята, а то дядя Брюс сейчас с вами разберётся! — завопила я.
Прорезь для писем открылась.
— Это я, Джуд. Откроете вы мне наконец?
Мы насилу справились с дверью, руки у нас были скользкие от пота.
— Ну вы и трусихи, — насмешливо сказала Джуд.
— Мы не виноваты. Что ты так стучишь? Не можешь сама открыть дверь, как нормальный человек? Ты нас нарочно хотела напугать, — фыркнула Рошель.
— Как я могла сама открыть дверь, дура набитая? У меня же нет ключа. Ключи все у мамы, — сказала Джуд.
Мы замолчали, соображая. Мы ведь даже не знаем, где она. Может, в этом пригороде и больницы-то нет. Может, Брюс так и ездил кругами со стонущей мамой на заднем сиденье…
— А если она завтра не вернётся? — сказала я.
— Заткнитесь обе! — приказала Джуд. — Давайте поедим. Я купила ещё кока-колы. И спички, глядите!
— Ты что, курить собралась? — сказала Рошель.
— Да нет, кретинка, это чтобы видеть, когда совсем стемнеет.
— Кончай обзываться. Это ты кретинка, ты же пожар устроишь, если будешь ходить со спичками. Что было не купить фонарь?
— Не продают они фонарей в ларьке с картошкой. Я уверена, что мы найдём свечи где-нибудь на кухне.
Мы поискали свечи, но ничего не нашли.
— Может, пойти попросить свечку у соседей? — предложила Джуд.
— Ну да, вон к той старухе! — ухмыльнулась Рошель.
— Ладно, давайте пока есть. Рыба и картошка заледенеют, — сказала Джуд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49