— Она ужасно выглядит. И ведёт себя странно, — сказала Мартина. — То, что она так волнуется, чтобы мы не трогали ребёнка, как будто мы его можем обидеть. И вся эта чушь насчёт того, что они ещё не разделились, — что бы это значило?
— Когда родилась Дикси, она тоже была немножко странная, помнишь? — сказала Джуд. — Но Дикси целую вечность не выписывали из больницы, и мама каждый день таскалась туда-сюда от неё к нам.
— А потом, она все ещё тосковала по моему отцу Она мне говорила, что у неё была страшная депрессия. — Рошель многозначительно покачала головой.
— Надеюсь, сейчас у неё депрессии не будет, — сказала Джуд.
— Депрессия будет у меня, из-за того что мне приходится здесь торчать, когда я хочу домой, к Тони, — простонала Мартина.
Джуд взглянула на неё.
— Ты что, правда собираешься бросить маму и нас всех? — спросила она.
— Не сию минуту. Но скоро. У меня своя жизнь, Джуд. Я хочу быть с Тони.
— Как это он оказался тебе дороже нас?
— Потому что я его люблю.
— Больше, чем маму и нас?
— По-другому. Ты это поймёшь когда-нибудь.
— Я уже понимаю, — сказала Рошель. — Я просто дождаться не могу… Хотя даже думать не хочу о каком-нибудь соседском мальчишке, вроде Тони. Нечего меня пихать, Мартина, он же буквально соседский мальчишка. Нет, мне нужен по-настоящему красивый, энергичный и страшно привлекательный парень.
— Вроде этого с серьгой, — сказала Джуд с отвращением.
— А почему бы и нет? — откликнулась Рошель. — Он, по-моему, очень подходит.
— Конечно, очень подходит, чтобы утащить тебя на задворки и путаться с тобой на показ всем своим приятелям, — сказала Джуд.
— Да ты-то почём знаешь? Ладно, тебе мальчишки не нравятся. А мне они нравятся.
— Он не мальчишка, он взрослый обормот. А ты-то как раз глупая маленькая девочка, — сказала Джуд.
Рошель с сожалением покачала головой, глядя на Мартину.
— Ничего она не понимает, правда?
— Не знаю, — сказала Мартина, беспокойно ёрзая на стуле. — Тебе, наверное, стоит быть поосторожнее, Рошель. Джуд права, ты все-таки ещё ребёнок. Ты не понимаешь, что делаешь.
Рошель вспыхнула.
— Вы все против меня сговорились, так нечестно. — Она запустила руку в пустой пакет с печеньем и облизала с пальцев последние крошки. — Я совсем не наелась. Почему бы нам не сделать нормальный завтрак. И что у нас будет на обед?
— Ах ты господи, давайте все сходим и спросим кухарку, что заказано на сегодня, — сказала Джуд саркастически.
Я стала представлять себе, что у нас и вправду есть кухарка — славная старушка с добрым румяным лицом. Она разрешает мне облизывать миску от теста и называет меня съедобными именами — Пончик и Булочка. Я вообразила, что у нас куча прислуги и симпатичный шофёр, который возит нас по магазинам, на пляж и в парки с аттракционами в большом белом лимузине, таком длинном, что туда помещается все семейство Бриллиант.
Мы очень-очень богатые и живём в огромном черно-белом доме, у каждой из нас своя комната, а для Фиалки — специальный вольер, где она резвится с кучей других волнистых попугайчиков; но, конечно, она остаётся моей несравненной любимицей. Я подумала, что Брюс тоже мог бы переехать к нам. Или хотя бы просто приезжать в гости и считаться моим дядей…
Потом я услышала, как хлопнула на улице дверца машины. Это приехал настоящий Брюс. Я бросилась к двери, опасаясь, что остальные могут встретить его раньше и сказать, чтобы он уезжал. Он стоял со смущённым видом и теребил очки. В одной руке у него была набитая хозяйственная сумка, в другой — большой букет роз, лилий и фрезий.
Он улыбнулся, увидев меня, и протянул мне красиво упакованный букет.
— Цветы для вас, мадам, — сказал он. — Вообще-то, они для твоей мамы. Но ты можешь вытащить одну фрезию для себя. Правда, хорошо пахнет? — Он вытащил маленькую лиловую фрезию и воткнул мне в волосы за ухом.
— Ну, вы все в порядке — и ты и сестры? Я так волновался, как вы тут одни. Мартина с вами?
— Да, все в порядке, — сказала я, потрогав свои волосы с цветком и уставившись на хозяйственную сумку. — Ой, слоёные булочки! И апельсиновый сок! Это все ваш завтрак, дядя Брюс?
— Ха-ха-ха! Ну конечно, сейчас я сяду и умну один дюжину круассанов! Нет, это тебе и твоим сёстрам. А когда вы подкрепитесь, поедем в больницу, узнаем, как поправляется ваша мама.
— В больницу ехать не надо, дядя Брюс! Мама уже вернулась! Вот посмотрите!
Я взяла его за рукав и потащила в дом. Он бросил сумку и букет в прихожей и позволил втащить себя в заваленную барахлом гостиную.
— Она ещё спит, не входите, — зашептала Джуд нам навстречу.
— Он только взглянет на малыша, — сказала я.
— Малыш не имеет к нему никакого отношения, — сказала Мартина.
— Чистая правда, — сказал Брюс.
Но я продолжала его тащить — мне так хотелось показать ему малыша. Я тихонечко приоткрыла дверь. Думала, мама все ещё лежит на подушке, до подбородка укрытая одеялом, но она уже сидела и качала на руках младенца. Она плакала.
— Мама! Мама, тебе больно?
— Ш-ш-ш! Нет, все в порядке, я просто… переволновалась, — всхлипнула мама, вытирая глаза шёлковой оборкой детского одеяльца.
— Вам бы нужно было пока оставаться в больнице, — сказал Брюс.
— Вас не спросили! — сказала мама грубо. — Как же мне было не торопиться к моим девочкам, раз вы смотали удочки?
— Послушайте, но я же не отвечаю за ваших девочек, хотя сегодня вернулся и привёз им завтрак, обед и кое-что к чаю и даже памперсы для младенца. Я только не знал, какие брать. У вас родился мальчик?
Мама крепко прижала к себе Солнышко.
— Конечно.
— Вы не очень хорошо выглядите, если вы не обидитесь на мои слова, — сказал Брюс.
— Обижусь! Слушайте, будьте хорошим парнем и покормите пока детей. Мне нужно спокойно покормить и переодеть ребёнка. Дикси, где коробка с детскими вещами?
Я перерыла тысячу и одну картонную коробку по всей гостиной, пока нашла ту, что нужно, — набитую крошечными голубыми вещичками. Я надела на пальцы маленький комбинезон так, чтобы ножки у него запрыгали, как будто малыш внутри танцует.
— Ой, мама, какая прелесть. А можно надеть на Солнышко эти брючки? Смотри, тут впереди вышито солнышко — такая красота!
— Хорошо, хорошо, и дай мне ещё голубую кофточку в жёлтую полоску — это комплект.
— Мама, ну можно, я его одену? Пожалуйста!
— Нет! Я же сказала: это делаю я. С ним занимаюсь я. А ты иди пока.
— Мне даже посмотреть нельзя?
— Нельзя. Пойди помоги на кухне. Это мой сынок.
— Это мой братик, — сказала я, пробираясь к кровати. — А поцеловать мне его можно, мама?
— Можно, — сказала мама со вздохом. — Только не тычь его этим чёртовым попугайчиком, ладно?
Я поцеловала Солнышко в маленький наморщенный лоб. Личико у него было очень красное.
— Ему жарко в этом одеяле. И потом, ему же неудобно, он слишком туго завернут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49