Что мы теряем в конце концов?
14 мая
Нина сразу согласилась войти в нашу экспедицию.
– Вообще-то, – сказала она, – все это чепуха! Но интересная чепуха! Я согласна!
Марго даже сама напросилась, когда узнала, что в экспедицию вошёл Леня Пыжик.
Но как только экспедиция была организована, Нептун и четыре бороды начали загадочно молчать. Это нас обеспокоило. Уж не случилось ли действительно что-нибудь серьёзное с этими моряками? Мы даже провели у Пыжика собрание членов экспедиции, чтобы лучше понять поведение Нептуна и его друзей. Мы просто не знали, что и подумать. Наконец слово взял Пыжик и сказал:
– Ничего страшного. Так во всех романах бывает. Сначала идёт всё непонятно, а потом выясняется постепенно, что к чему и для чего!
В ожидании новых известий от Нептуна, я вспомнила разговор с Марго о чертях и предложила ребятам всего класса организовать научный опыт. Конечно, все с радостью приняли предложение, потому что никто ещё ничего определённого не знал о чертях.
Первым сегодня был у нас урок английского языка. Самый скучный, самый противный урок. Я терпеть не могу этот удивительно непонятный язык. Бестолковый он какой-то! Никак не поймёшь, когда нужно читать простую букву «а», как «а», а когда, как «э» и как «ей» и даже как «о». Не понимаю, для чего же называть буквы так, как они не произносятся?
А произношение?
Почему мы ещё не вывернули языки и не свернули скулы, – просто не понимаю.
Ясно, что уж если делать опыт с чертями, – так делать его нужно только на уроке английского языка. И мы с радостью стали готовиться к опыту, не подозревая даже, как грустно кончится наша затея.
И вот что произошло в этот день.
Перед английским все ребята отыскали на партах сучки, а когда Ольга Фёдоровна вошла в класс, мы зашептали: «Чёрт, чёрт, помоги! Чёрт, чёрт, отврати!»
Ольга Фёдоровна села.
Она очень нервная и всегда кричит на нас. Но никто её не боится. Ребята вообще не боятся учителей, которые кричат, а иногда мы даже нарочно «кипятим» их, потому что пока они накричатся, можно заняться своими делами. Ольгу Фёдоровну совсем не трудно вскипятить. Чтобы спасти других ребят от чтения, мы заранее договариваемся, кому кипятить её сегодня. И тот, кто в этот день спасает класс, притворяется болваном. Он начинает так произносить английские слова, что Ольга Фёдоровна краснеет от негодования, стучит по столу и поправляет, поправляет, поправляет.
Особенно бьётся она с нами, приучая всех твёрдо произносить «з» в окончаниях существительных множественного числа. А так как «с» не очень просто отличить от «з», ей приходится доходить до белого каления. По сто раз повторяет она с кем-нибудь одно слово, пока не услышит правильный ответ, а мы тем временем спокойно учим другие уроки, решаем задачи и вообще отдыхаем от английского языка.
Когда Ольга Фёдоровна вошла, все прижали пальцы к сучкам на парте. Я тоже. Все зашевелили губами. Я тоже стала шептать позывные чертям. Не потому, что верю в чертей, а просто ради опыта. Интересно всё-таки посмотреть, что же получится. Но, честно говоря, мне безумно захотелось, чтобы Ольга Фёдоровна вызвала именно Марго и чтобы вкатила ей жирную-прежирную единицу. Пусть не суётся со своими чертями в английские уроки.
Ольга Фёдоровна села.
– Ну, уроки приготовили?
– Приготовили! – хором ответили мы громко и пошевелили губами. Наверное, все про себя добавили: «Никто не приготовил».
Ольга Фёдоровна раскрыла журнал и вдруг побледнела.
Мы испуганно переглянулись:
Ольга Фёдоровна приложила руки к сердцу, качнулась, тяжело рухнула головою на стол.
Марго торопливо перекрестилась.
– Свят, свят, свят, – забормотала она. – Да воскреснет бог, да расточатся врази его!
– За доктором! – крикнул Чи-лень-чи-пень, кидаясь к двери. За ним помчались Пыжик, Нина Станцель, все детдомовские ребята.
Мы сидели притихшие, боясь взглянуть друг на друга.
Ольга Фёдоровна лежала, положив голову на раскрытый журнал, опустив руки вдоль тела. На одной руке у неё чуть-чуть шевелились пальцы. Мы так испугались, что никто из нас не решался подойти к ней. Да и что могли бы мы сделать? В наступившей тишине слышались только вздохи Марго, её бормотание молитв и всхлипывание.
Сколько времени просидели мы так, – не знаю, но, когда приехала «Скорая помощь» и Ольгу Фёдоровну унесли на носилках, все вскочили, столпились у дверей. Мы не знали, что делать. Не знали, о чём говорить. И нужно ли говорить о чём-нибудь?
В класс пришла Нина Александровна. Она сказала:
– Спокойно, ребята! Ольга Фёдоровна болеет. У неё старый инфаркт. Болезнь такая. Сердечная. Сегодня был второй, очень тяжёлый приступ. Врачи оказали ей помощь, но, кажется, Ольга Фёдоровна не сумеет заниматься с вами. Возможно, у вас будет новая учительница английского языка. А сейчас займитесь повторением урока! Надеюсь на вашу сознательность.
Нина Александровна ушла. В классе стало так тихо, словно в музее. И вдруг Марго завыла. Обливаясь слезами, она мотала головою, крестилась, никого уже не стесняясь, причитая плачущим голосом:
– Господи, прости… Господи, не осуди… Бес попутал! Чёрт подтолкнул… Господи, прости, маленькая я ещё!
Как ни смешны были причитания Марго, однако никто из ребят не смеялся. Мы сидели молча, избегая смотреть друг на друга. У всех был испуганный и виноватый вид. Дюймовочка сидела, закрыв лицо руками. Только Лийка Бегичева улыбалась, но улыбалась фальшиво.
Ну, до чего же глупо всё получилось! Я хотела доказать Марго, что чертей не бывает, а теперь весь класс может поверить в них!
– Ребята, – сказала я, – мы тут ни при чём! И черти тут ни при чём! Это же простое совпадение! Ведь Нина Александровна сказала, что у Ольги Фёдоровны старый инфаркт и, значит, с ней так и так должно было случиться… это!
– А почему же раньше не случилось? – захныкала Марго.
– И раньше случалось! Нина Александровна говорила же, что это второй приступ! Сначала – дома, теперь в школе! Ей дадут лекарство, и всё будет в порядке!
– Ничего не в порядке! – канючила Марго. – Против чертей никакое лекарство не действует! Умрёт она, вот увидите! Попомните меня!
– Все умрём! – вздохнул Пыжик. – Одни раньше, другие позже!
– Ребята, – сказала я, – в нашей квартире живёт дядя Вася. Знаете, что говорит он? Он говорит: нельзя принимать разные случайности как законы жизни. Он говорит: «Мальчик съел грушу, выбежал на улицу и попал под трамвай. Можно ли сказать: „Не ешьте груш, иначе попадёте под трамвай“?» Это же совсем не черти были, а старый инфаркт. Могу доказать хоть сегодня же! В общем, предлагаю попробовать номер с чертями ещё раз! С другими! Давайте возьмёмся ещё раз за сучки и скажем снова: «Чёрт, чёрт, помоги. Чёрт, чёрт, отврати!» Чтобы никого не вызвала…
Тут я запнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
14 мая
Нина сразу согласилась войти в нашу экспедицию.
– Вообще-то, – сказала она, – все это чепуха! Но интересная чепуха! Я согласна!
Марго даже сама напросилась, когда узнала, что в экспедицию вошёл Леня Пыжик.
Но как только экспедиция была организована, Нептун и четыре бороды начали загадочно молчать. Это нас обеспокоило. Уж не случилось ли действительно что-нибудь серьёзное с этими моряками? Мы даже провели у Пыжика собрание членов экспедиции, чтобы лучше понять поведение Нептуна и его друзей. Мы просто не знали, что и подумать. Наконец слово взял Пыжик и сказал:
– Ничего страшного. Так во всех романах бывает. Сначала идёт всё непонятно, а потом выясняется постепенно, что к чему и для чего!
В ожидании новых известий от Нептуна, я вспомнила разговор с Марго о чертях и предложила ребятам всего класса организовать научный опыт. Конечно, все с радостью приняли предложение, потому что никто ещё ничего определённого не знал о чертях.
Первым сегодня был у нас урок английского языка. Самый скучный, самый противный урок. Я терпеть не могу этот удивительно непонятный язык. Бестолковый он какой-то! Никак не поймёшь, когда нужно читать простую букву «а», как «а», а когда, как «э» и как «ей» и даже как «о». Не понимаю, для чего же называть буквы так, как они не произносятся?
А произношение?
Почему мы ещё не вывернули языки и не свернули скулы, – просто не понимаю.
Ясно, что уж если делать опыт с чертями, – так делать его нужно только на уроке английского языка. И мы с радостью стали готовиться к опыту, не подозревая даже, как грустно кончится наша затея.
И вот что произошло в этот день.
Перед английским все ребята отыскали на партах сучки, а когда Ольга Фёдоровна вошла в класс, мы зашептали: «Чёрт, чёрт, помоги! Чёрт, чёрт, отврати!»
Ольга Фёдоровна села.
Она очень нервная и всегда кричит на нас. Но никто её не боится. Ребята вообще не боятся учителей, которые кричат, а иногда мы даже нарочно «кипятим» их, потому что пока они накричатся, можно заняться своими делами. Ольгу Фёдоровну совсем не трудно вскипятить. Чтобы спасти других ребят от чтения, мы заранее договариваемся, кому кипятить её сегодня. И тот, кто в этот день спасает класс, притворяется болваном. Он начинает так произносить английские слова, что Ольга Фёдоровна краснеет от негодования, стучит по столу и поправляет, поправляет, поправляет.
Особенно бьётся она с нами, приучая всех твёрдо произносить «з» в окончаниях существительных множественного числа. А так как «с» не очень просто отличить от «з», ей приходится доходить до белого каления. По сто раз повторяет она с кем-нибудь одно слово, пока не услышит правильный ответ, а мы тем временем спокойно учим другие уроки, решаем задачи и вообще отдыхаем от английского языка.
Когда Ольга Фёдоровна вошла, все прижали пальцы к сучкам на парте. Я тоже. Все зашевелили губами. Я тоже стала шептать позывные чертям. Не потому, что верю в чертей, а просто ради опыта. Интересно всё-таки посмотреть, что же получится. Но, честно говоря, мне безумно захотелось, чтобы Ольга Фёдоровна вызвала именно Марго и чтобы вкатила ей жирную-прежирную единицу. Пусть не суётся со своими чертями в английские уроки.
Ольга Фёдоровна села.
– Ну, уроки приготовили?
– Приготовили! – хором ответили мы громко и пошевелили губами. Наверное, все про себя добавили: «Никто не приготовил».
Ольга Фёдоровна раскрыла журнал и вдруг побледнела.
Мы испуганно переглянулись:
Ольга Фёдоровна приложила руки к сердцу, качнулась, тяжело рухнула головою на стол.
Марго торопливо перекрестилась.
– Свят, свят, свят, – забормотала она. – Да воскреснет бог, да расточатся врази его!
– За доктором! – крикнул Чи-лень-чи-пень, кидаясь к двери. За ним помчались Пыжик, Нина Станцель, все детдомовские ребята.
Мы сидели притихшие, боясь взглянуть друг на друга.
Ольга Фёдоровна лежала, положив голову на раскрытый журнал, опустив руки вдоль тела. На одной руке у неё чуть-чуть шевелились пальцы. Мы так испугались, что никто из нас не решался подойти к ней. Да и что могли бы мы сделать? В наступившей тишине слышались только вздохи Марго, её бормотание молитв и всхлипывание.
Сколько времени просидели мы так, – не знаю, но, когда приехала «Скорая помощь» и Ольгу Фёдоровну унесли на носилках, все вскочили, столпились у дверей. Мы не знали, что делать. Не знали, о чём говорить. И нужно ли говорить о чём-нибудь?
В класс пришла Нина Александровна. Она сказала:
– Спокойно, ребята! Ольга Фёдоровна болеет. У неё старый инфаркт. Болезнь такая. Сердечная. Сегодня был второй, очень тяжёлый приступ. Врачи оказали ей помощь, но, кажется, Ольга Фёдоровна не сумеет заниматься с вами. Возможно, у вас будет новая учительница английского языка. А сейчас займитесь повторением урока! Надеюсь на вашу сознательность.
Нина Александровна ушла. В классе стало так тихо, словно в музее. И вдруг Марго завыла. Обливаясь слезами, она мотала головою, крестилась, никого уже не стесняясь, причитая плачущим голосом:
– Господи, прости… Господи, не осуди… Бес попутал! Чёрт подтолкнул… Господи, прости, маленькая я ещё!
Как ни смешны были причитания Марго, однако никто из ребят не смеялся. Мы сидели молча, избегая смотреть друг на друга. У всех был испуганный и виноватый вид. Дюймовочка сидела, закрыв лицо руками. Только Лийка Бегичева улыбалась, но улыбалась фальшиво.
Ну, до чего же глупо всё получилось! Я хотела доказать Марго, что чертей не бывает, а теперь весь класс может поверить в них!
– Ребята, – сказала я, – мы тут ни при чём! И черти тут ни при чём! Это же простое совпадение! Ведь Нина Александровна сказала, что у Ольги Фёдоровны старый инфаркт и, значит, с ней так и так должно было случиться… это!
– А почему же раньше не случилось? – захныкала Марго.
– И раньше случалось! Нина Александровна говорила же, что это второй приступ! Сначала – дома, теперь в школе! Ей дадут лекарство, и всё будет в порядке!
– Ничего не в порядке! – канючила Марго. – Против чертей никакое лекарство не действует! Умрёт она, вот увидите! Попомните меня!
– Все умрём! – вздохнул Пыжик. – Одни раньше, другие позже!
– Ребята, – сказала я, – в нашей квартире живёт дядя Вася. Знаете, что говорит он? Он говорит: нельзя принимать разные случайности как законы жизни. Он говорит: «Мальчик съел грушу, выбежал на улицу и попал под трамвай. Можно ли сказать: „Не ешьте груш, иначе попадёте под трамвай“?» Это же совсем не черти были, а старый инфаркт. Могу доказать хоть сегодня же! В общем, предлагаю попробовать номер с чертями ещё раз! С другими! Давайте возьмёмся ещё раз за сучки и скажем снова: «Чёрт, чёрт, помоги. Чёрт, чёрт, отврати!» Чтобы никого не вызвала…
Тут я запнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75