– А деньги?
– А деньги не увезли! Деньги валялись недалеко от скамейки. В траве. Трава – зелёная, а бумажник – жёлтый. Ну я и подумала: что это такое жёлтое? А это деньги. Вот! Пожалуйста!
– Ясно! – сказал Пыжик. – Деньги вывалились из кармана. Определенно! Посмотрим. Тут должны быть и документы. В бумажнике всегда носят документы.

Раскрыв бумажник, мы вытащили из него всё, что там было, но никаких документов, кроме двух лотерейных билетов, не оказалось. Тогда мы сели на скамейку и стали считать. Насчитали две тысячи восемьсот восемьдесят семь рублей.
Марго сказала:
– Если отнять для ровного счёта семь рублей на мороженое, останется ровно две тысячи восемьсот восемьдесят рублей.
– Ну и что? – спросил Пыжик.
– На семь рублей, – сказала Марго, – можно купить мороженого. Нам же полагается процент за находку. Вы что, Пыжик, не верите? Тётя Глаша нашла в прошлом году пять тысяч и отнесла в милицию, а ей дали процент. Правда, правда!
Пыжик стал красным, как галстук.
– При чём тут процент? – сказал он. – Когда деньги находят, их несут всегда в милицию… Ставлю на голосование. Кто за то, чтобы отнести деньги в милицию, – прошу поднять руки.
Мы быстренько проголосовали и все вместе пошли в милицию. Впереди шагала Инночка с бумажником в руке, а наша экспедиция шла сзади, чтобы Инночка не потеряла чего-нибудь по дороге.
В милиции самый главный милиционер подумал сначала, что деньги нашёл Джульбарс, и хотел погладить его, но Джульбарс зарычал, и главный милиционер, отдёрнув руку, спросил строгим голосом:
– А вы сосчитали деньги? Сколько тут?
– Две тысячи восемьсот восемьдесят семь рублей! – хором ответили мы.
– А больше не было? – спросил милиционер.
– Больше не было, – сказал Пыжик.
Милиционер стал писать на бумажке, где и как мы нашли деньги, и попросил нас расписаться, а потом встал, одёрнул куртку и сказал, что хочет пожать нам руки за честность.
– При чём тут честность? – возмутился Пыжик. – Мы же пионеры! Может, вы думаете, что пионеры могли найти деньги и взять себе семь рублей на мороженое?
Милиционер сказал, что он так не думает, потому что сам когда-то был пионером и всегда уважал и уважает пионеров. Тогда мы охотно пожали ему руку и вернулись в парк.
Когда мы возвращались в парк, с нами увязалась и Слюсарёва Инночка, хотя никто из нас её и не приглашал вовсе.
– Ты куда? – спросил Пыжик, останавливаясь.
Остановилась и вся наша экспедиция.
– А вы куда? – спросила Инночка.
– Мы?… Ну… мы немножко прогуляемся.
– И я немножко прогуляюсь!
– Ребята, – сказал Пыжик, – вы понимаете?
– Мы понимаем! – сказала Нина. – Но Инночку вполне можно взять. Она же отчаянная. Она же от других никогда не отстанет.
Пыжик спросил Инночку:
– Ты отчаянная?
– Я свободная сегодня!
– Мы идём на опасное дело! – предупредил Пыжик.
– Ну и что? – повела плечами Инночка. – Всё равно мне до обеда нечего делать.
Пыжик сделал страшные глаза, посмотрел по сторонам и сказал таким шёпотом, что даже мы – члены экспедиции – и то испугались.
– А вдруг нам ни обедать, ни ужинать никогда уже не придётся? Думаешь, шучу, что опасная? Ого! По-моему, лучше тебе идти обедать.
Пыжик просто не хотел, чтобы Инночка шла с нами. Вот он и старался напугать её. Да только она совсем не испугалась. Инночка так и загорелась вся.
– Ой, как интересно! – подпрыгнула она и захлопала в ладоши. – У меня никогда ещё не было ничего опасного. Я иду. Точка. И восклицательный знак!
– Подожди! – нахмурился Пыжик. – Ты идёшь? Но согласна ли вся экспедиция, чтобы ты пошла с нами… Ставлю на голосование. Кто «за», – прошу поднять руки.
При одном воздержавшемся, Пыжике, Инночку тут же включили в спасательную экспедицию, и мы зашагали в сторону танцевального павильона. В эту минуту никто и не подумал даже, какую непоправимую ошибку сделали мы, захватив с собою Инночку. Но человек не всегда понимает, когда он ошибается, а может быть, человеку даже полезно ошибаться, чтобы научиться думать и лучше понимать всё?
Но уже поздно. Надо спать. Продолжу свои записки завтра.
30 августа
Воспоминанья прошлых дней теснятся в памяти моей! Откуда эти слова, никак не могу припомнить. Пушкин? Лермонтов? Ну, да это не важно. Расскажу, что случилось с нашей экспедицией.
Когда мы подошли к павильону танцев, Пыжик сказал торжественно:
– Ребята, держаться всем до последнего. Все за одного, один за всех. Если придётся бежать, сбор назначаю у главного входа.
Мы осмотрелись и стали отсчитывать вдоль канала шаги, медленно двигаясь к мостику.
– … четырнадцать… пятнадцать… шестнадцать… семнадцать… Стоп! Смотрите под ноги! – скомандовал Пыжик.
– Есть! – прошептала Валя, наклоняясь поспешно над небольшим холмиком, на котором лежали сложенные крестом два ржавых гвоздя.
Пыжик внимательно осмотрел землю под ногами и, покивав головою, как будто пробуя, хорошо ли она держится у него на шее, процедил сквозь зубы:
– М-да… Понятно! Пока всё идёт, как я думал. А теперь смотрите хорошенько по сторонам, чтобы нам никто не помешал. Возможно, за нами уже следят и потому…
– Кто?
– … и поэтому, – продолжал Пыжик, не обратив внимания на вопрос Нины, – будем осторожны. Я начинаю копать, а вы… Короче говоря, – заметите подозрительных людей, – свистните!
– Но я совсем не умею свистеть! – предупредила Нина.
– Крякни уткой! Кря-кря! Доступно?
– Могу! – кивнула Нина.
Пыжик опустился на колени и принялся разгребать осторожно землю руками. Джульбарс подошёл к воде и с такой жадностью начал лакать, будто пять дней росинки у него не было на языке.
Над головами прошёл с рёвом самолёт с четырьмя моторами. Может, «ТУ-104» или «ТУ-114». Я подумала: интересно, видят нас пассажиры сверху или не видят и как, вообще, выглядит из окна самолёта земля? Я никогда ещё не летала и не представляю даже, что чувствуешь, когда летишь на такой страшной высоте.
Вдруг Нина крякнула:
– Кря-кря!
Пыжик вскочил.
– Где? Что?
Нина повела носом в сторону мостика через канал.
– Идут! – прошептала она.
Мы так и замерли.
По мостику передвигались две загадочные личности, волоча за собою по воде тёмные, длинные тени.
– Мужчина! – подтолкнул меня Пыжик.
– И женщина! – вздохнула Валя.
Мы стояли минут пять, пока загадочные личности не прошли и не скрылись в тёмной зелени, а потом снова принялись за работу.
– Фаруэлл! Фаруэлл! – попрощался с ними Пыжик, почему-то по-английски, и начал копать яму, выгребая из неё осторожно руками землю, то и дело наклоняясь над ямой, внимательно рассматривая каждый комочек земли, даже растирая её пальцами.
– О'кей! О'кей! – бормотал он, окончательно переходя на английский язык, считая, наверное, этот язык более подходящим для спасения чести Нептуна и его товарищей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75